Вскоре в РККА было создано Особое Совещание, в задачи которого входила работа по комплектованию армии, подготовке комсостава и по улучшению использования транспорта для военных надобностей. Его и возглавил Брусилов. Опыт генерала был, безусловно, очень ценен — но еще важнее то, что примеру Брусилова последовали многие.
А вот что в 1920 году заявлено на совещании так называемого «Национального центра» — существовавшей в Москве подпольной организации кадетской ориентации, всегда провозглашавшей непримиримую борьбу против большевиков:
«Наступление же поляков есть прежде всего наступление на Россию и должно быть всеми русскими гражданами встречено как таковое. Чувство долга перед Россией с ее тяжкими бедствиями должно превозмочь всякие антипатии к большевизму. Впрочем, большевизм сам эволюционирует в направлении государственности, и эта эволюция пойдет тем быстрее и прочнее, чем скорее кончится гражданская война, прекратятся разговоры, прекратятся всякие виды сознательного и бессознательного саботажа».
То есть ребята из «Национального центра» под влиянием польских событий сообразили: им незачем конфликтовать с большевиками.
У белых же остался принцип: «Хоть с чертом, но против большевиков». Такая позиция была понятна только им.
В завершение этой главки приведу одну цитату:
«Мне было ясно тогда, неспокойным летом двадцатого года, как ясно и сейчас, в спокойном тридцать третьем, что для достижения решающей победы над поляками Советское правительство сделало все, что обязано было бы сделать любое истинно народное правительство. Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остается то, что с того самого дня Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I: защищать рубежи государства любой ценой и шаг за шагом пробиваться к естественным границам на западе! Сейчас я уверен, что еще мои сыновья увидят тот день, когда придет конец не только нелепой независимости прибалтийских республик, но и Бессарабия с Польшей будут Россией отвоеваны, а картографам придется немало потрудиться над перечерчиванием границ на Дальнем Востоке».
Кто это сказал, какой-нибудь сторонник большевиков? А вот и нет. Это написал великий князь Александр Михайлович. Который не только потерял из-за большевиков всё — деньги и положение, но красные расстреляли двух его братьев. Но вот тем не менее…
Отступление. Мундир английский, погон российский
Внешний вид бойцов противостоящих армий большинство читателей представляет по бесчисленным фильмам о Гражданской войне. И если красные показаны в них более-менее адекватно, то вот с белыми не все так просто. Так что с них и начнем.
…Обычно белые показаны носящими старую русскую форму
[112]
— разве что с нашитым на рукаве трехцветным шевроном Добровольческой армии. На деле все обстояло не совсем так.
В начале Добровольческая армия не имела никакой формы. Офицеры пробирались через всю Россию между красногвардейских и анархистских заслонов. Одно лишь предположение, что кто-то является офицером, обеспечивало тому короткую прогулку до ближайшей стенки. Обмундироваться на Дону успели далеко не все, да и казаки не горели желанием раскрывать свои закрома. Так что в «Ледяной поход» белые ушли кто в солдатской шинели, кто в студенческой, а некоторые и в гражданском пальто. Погон тоже не хватало.
Именно в те времена белогвардейцы рисовали себе чернильным карандашом погоны на плечах. Конечно, после разгрома Сорокина деникинцы прихватили себе кое-что из красных запасов — но у тех тоже было не слишком густо, на всех не хватило. Тем более что форма на такой войне быстро приходила в негодность, а еще более — разворовывалась. Хуже всего было с сапогами, которые буквально «горели» от бесчисленных переходов. Именно поэтому с убитых обе стороны в обязательном порядке снимали сапоги. А расстреливая — раздевали до белья.
В конце 1918 года времена изменились — пришли союзники и стали везти снаряжение. Но, понятное дело, своего образца. Так что и колчаковская, и деникинская армии были обмундированы в английскую и французскую форму. Была и экзотика — вроде голубых мундиров итальянских горных стрелков. Именно от союзников огромное распространение получил английский френч
[113]
— вещь куда более удобная, чем мундир.
«Немало русских офицеров. Среди них попадаются часто — в генеральских погонах. Все в английских френчах».
(Б. Соколов)
Впоследствии френчи «по наследству» достались красным и стали чуть не униформой военных и партийных работников двадцатых-тридцатых годов.
Порой у белых не хватало и погон, так что офицеры нередко крепили русские звездочки к английским и французским погонам (они имели иную форму).
Встречалась и вовсе экзотика. Существуют фотографии солдат генерала Юденича, одетых в немецкое снаряжение — включая даже каски характерной «фрицевской» формы. Хотя каски на Гражданской войне не носили. Ни к чему это было.
Все это, разумеется, со свистом разворовывалось. Как пишет журналист Р. Г. Ракитский, «вся Кубань ходила в английской военной форме».
Впрочем, простой народ тоже не упускал случая сделать свой маленький бизнес. Генерал Шкуро писал, что многие мобилизовывались в ряды ВСЮР по три-четыре раза. Причина проста. Человек становился солдатом, получал обмундирование, дезертировал, прогуливал свою форму, потом приходил снова в другую часть… Благо никакого централизованного учета не было и быть не могло.
Но так случалось далеко не всегда. Дело в том, что интенданты очень любили «сундучить» снаряжение — даже не воровать, а просто хранить на складах. До армии оно не всегда доходило. Глядя на бытовые, а не парадные фотографии фронтовых поручиков и штабс-капитанов (а их сохранилось немало), мы нередко видим не блестящих офицеров из фильма «Адъютант его превосходительства», а ободранные фигуры бомжеватого вида.
Так что «блестящий офицер» — это был чаще всего «герой тыла». При виде такого франта у фронтовика рука непроизвольно тянулись к кобуре…
Перейдем к красным. Первоначально они оказались в лучшем положении. Большевики контролировали основные крупные города, так что большинство военных складов оказались на их территории. (Да и фабрики тоже. Они еще не успели встать.) Поэтому первоначально красные снабжались одеждой лучше. Кроме того, пока Красная Армия была добровольческой, вступившему в нее гарантировали «полное содержание и обеспечение». А ведь люди, не получив обещанного, могли бы и разбежаться…
