Политические пристрастия распределялись так: 65 % социал- демократов, 13 % эсеров, 22 % беспартийных. Между эсдеками не существовало единства. Причем разница взглядов не определялась приверженностью к теориям эмигрантских кланов большевиков и меньшевиков — различие заключалось в степени радикализма. Например, к числу «ультра» принадлежал меньшевик.
Троцкий, который в 1902 бежал из сибирской ссылки. Крайне левые эсдеки с примкнувшими к ним эсерами откровенно тянули на вооруженное восстание. Более умеренные полагали: ребята, а может, не стоит торопиться?
Ввиду разброса взглядов председателем Совета стала компромиссная фигура — беспартийный Г. С. Хрусталёв — Носарь.
Кроме уже упомянутого Троцкого в Совет входил и Красин. Последний рассматривал эту структуру как штаб будущего восстания. Однако имелся возле Совета гораздо более веселый товарищ. Речь идет об Александре Львовиче Парвусе (Израиле Лазаревиче Гельфанде).
Личность эта очень колоритная. Например, он почему‑то считается агентом сионизма. Хотя на самом‑то деле Парвус скорее всего являлся типичным авантюристом, который, как было принято среди таких персонажей, сотрудничал со всеми разведками, которые ему попадались на пути. Он, безусловно, был проходимцем — но очень талантливым проходимцем.
По происхождению Парвус — сын еврея — ремесленника. Сначала он жил в местечке Березино, потом переехал в Одессу — маму, где связался с революционными кружками. В 1885 году отбыл учиться в Цюрих и даже получил степень доктора
[69]
философии. Одновременно он болтался между разными социал — демократи- ческими организациями, как русскими, так и европейскими, причем оказался на крайне левом фланге. Парвус много сделал для «Искры». Собственно, первоначально именно в его квартире в Цюрихе располагалась редакция газеты. При этом он, по свидетельству Троцкого, «был одержим совершенно неожиданной, казалось бы, мечтой разбогатеть», что вообще‑то революционерам было несвойственно.
Главной и весьма сомнительной заслугой Парвуса являлась идея «перманентной революции». Да — да! Ее разработал не Троцкий, а именно Парвус. Другое дело, что Лев Давыдович, являясь блестящим журналистом — популяризатором, за эту идею ухватился и нес ее как знамя всю свою жизнь.
Так вот, в конце октября Парвус нелегально прибыл в Россию. Формально в Совет он не входил, но развернул бурную деятельность, во многом определяя действия этой структуры. И причина тут не в каких‑то «масонских связях», а прежде всего в том, что Парвус очень быстро сориентировался на местности.
Ярким примером может стать его издательская деятельность. К этому времени большевики уже легально издавали газету «Новая жизнь». Примечательно, что редактором был поэт и теоретик символизма (!) М. Н. Минский, издательницей — жена Максима Горького актриса М. Ф. Андреева. Газета имела тираж 80 тысяч экземпляров.
Парвус большевиков переплюнул на раз. Совместно с Троцким он арендовал небольшую «Русскую газету» и, по словам биографа Троцкого И. Дейчера, «превратил ее в популярный орган воинствующего социализма». Эффект был сильным. За несколько дней тираж газеты скаканул с 30 тысяч до 100, а вскоре и вовсе вырос до полумиллиона. Могли бы и больше, но техника не справлялась с удовлетворением потребностей читателей.
Секрет был прост. «Русская газета» являлась типичной, как тогда говорили, «газетой — копейкой» — то есть изданием, журналисты которого умели писать для массового читателя. Парвус добавил революционных идей, и акулы пера стали выдавать на — гора доступные и понятные всем статьи.
(Специально для любящих скулить о масонском засилье национал — патриотов. Учитесь работать у Парвуса — и будет вам счастье.)
И вот тут снова возникают вопросы касательно позиции охранного отделения. Что получается? По столице бегает, ничуть не скрываясь, беглый ссыльный Троцкий. На тот момент никакой амнистии еще не было — впрочем, Троцкий под нее в любом случае не подпадал. Да и Парвус никоим образом не мог легально попасть на территорию Российской империи. Кстати, полковник Герасимов, бывший тогда начальником петербургского охранного отделения, в своих воспоминаниях молчит об этом эпизоде, как партизан на допросе. Эта «фигура умолчания» подтверждает, что происходящее не являлось оперативными играми. То есть играми‑то являлось, но вот какими. Как мы увидим дальше, Герасимов тоже был интересным персонажем.
Более всего в 1905 году Парвус отличился как автор так называемого «Финансового манифеста». Там указывалось, что «самодержавие никогда не пользовалось доверием народа и не имело от него полномочий. Посему мы решаем не допускать уплаты долгов по всем тем займам, которые царское правительство заключило, когда явно и открыто вело войну со всем народом».
А потому:
«Следует отказаться от амортизационных выплат, так же как и вообще от всех выплат в пользу государства. При заключении любых сделок, включая заработную плату, оплата должна производиться золотом, а в случае, если сумма не превышает 5 рублей, полновесной монетой. Все депозиты должны быть отозваны из сберегательных банков и из государственного банка и выплаты должны производиться золотом».
По сути, это попытка повалить финансовую систему страны. И кое — чего Парвус добился.В постановлении Государственного совета России за 1905 год по поводу «Финансового манифеста» сказано:
«Среди населения возникла беспримерная в истории нашего государственного кредита паника, вызванная этим преступным воззванием и сопутствующею ему противоправительственною агитацией крайних партий: истребование вкладов из государственных касс приняло стихийный характер и выразилось к концу отчетного года в громадной цифре 148 с лишком миллионов. Одновременно с сим значительно увеличились требования производства платежей золотом и весьма возросли операции по продаже валюты, обусловленные отливом капиталов за границу».
Заметим, что большевики были тут ни при чем. Но! Как известно, самые удачные аферы проворачиваются во время революций. А в том, что это была типичная афера, за которой стояли прежде всего французские финансисты, сомневаться не приходится.
«Если вспомнить, что автор "манифеста" через несколько лет стал совершать многомиллионные спекуляции зерном и оружием в Османской империи и Балканских странах, то нетрудно предположить, что и при организации финансовой паники в декабре 1905 года Парвус руководствовался не только и не столько желанием помочь революционному делу. Последствия "Финансового манифеста" наводят на мысль о том, что за спиной Парву- са стояли влиятельные финансовые и политические силы ведущих европейских стран. Революционная риторика Парвуса и Троцкого на деле служила прикрытием для обогащения западных финансистов и укрепления политических позиций стран Запада за счет России».
(Ю. Емельянов, историк)
Такова уж логика революции — к ней неизбежно примазывается разнообразная сволочь. «Финансовый манифест» привел к тому, что правительство перестало отстраненно наблюдать за бурной деятельностью Совета. Полиция дождалась очередного заседания, которое проходило в здании Вольно — экономического общества на Забалканском (Московском) проспекте. Потом здание окружили и повязали всех присутствовавших. Арестовали 190 человек. Одновременно была закрыта и газета «Новая жизнь». А вот Красин сумел уйти.
