Крепче бы не было в мире гвоздей.
Н. Тихонов.
Ну вот мы и подошли к организации, которая стала «фирменным знаком» революции 1905–1907 годов. Речь идет о партии социалистов — революционеров. Эти люди у автора вызывают смешанные чувства. Да, это были отмороженные убийцы. Но себя- то они тоже не жалели. Они умирали за то, во что верили. Вы так сможете?
«Художник террора».
Социалисты — революционеры гордились тем, что являлись прямыми продолжателями дела народовольцев. Но на самом- то деле это не совсем так. Считается, что эсеры были за крестьян, однако первые эсеровские программные документы обращены ко всем — к рабочим, крестьянам, интеллигентам. Дескать, давайте сносить эту власть — а потом поглядим. Никакой крестьянской идеи в ранних эсеровских документах нет — да и вообще никакой идеи там нет. «Мочи козлов!» — вот, собственно, и вся идеология. Другое дело, что рабочих взяли в оборот социал — демократы и зубатовцы, и эсерам просто иного выхода не было, кроме как говорить о крестьянах.
Но давайте начнем с начала. Итак, в середине 90–х стало снова подниматься народническое движение. Это было множество кружков, где, понятное дело, каждый знал, как обустроить Россию. Долго и нудно эти кружки пытались объединиться, и в конце концов это более — менее удалось. Образовалось две организации: «Южная партия социалистов — революционеров» и «Северная группа» таких же товарищей. Впрочем, думается, эти названия были выдуманы по ассоциации с декабристскими организациями, потому что «южане» охватывали и запад России, а «северяне» центр имели в Москве и связаны были аж с Сибирью. «Северяне» издавали журнал
[40]
«Революционная Россия». Кстати, с этим названием вышла забавная история. Первоначально журнал должен был называться «Свободная Россия», но когда набирали первый номер, для заголовка не нашлось нужных литер. В итоге набрали то, на что хватило. А как вы судно назовете, так оно и поплывет.
Как положено в партийной среде, у двух групп имелись противоречия. «Южане» были, в общем‑то, против террора. Точнее, они допускали такой метод, но больше склонялись к агитации и пропаганде. «Северяне» же оказались ребятами отмороженными и выступали за террор. Неизвестно, чем бы кончился их спор, но тут вмешалась жизнь. Начало второй волне российского терроризма положил не член революционной организации, а одиночка.
14 февраля 1901 года П. В. Карпович выстрелом из револьвера убил министра просвещения Н. П. Боголепова. Свои действия он объяснил желанием отомстить за то, что Боголепов отправил бунтовавших студентов в армию.
Об этой истории тоже стоит рассказать. 4 марта 1900 г. студенты в очередной раз собрались на демонстрацию. Полиция принялась их разгонять. Демонстранты оказались совсем не мирными овечками, они были вооружены металлической арматурой, а кое у кого имелись и револьверы. Правда, стрелять они, видимо, не умели, поскольку ни в кого не попали. В полицейских документах сказано, что представители власти «вынуждены были применить оружие», но данных о жертвах нет. Видимо, казаки лупили студентов шашками плашмя или не вынимая их из ножен — был у станичников такой метод вразумления. После драки особо «засветившихся» бунтарей отправили в армию. Такой ход многие считали неправильным.
«Это было одно из самых ошибочных мероприятий царского правительства. В армию вливали самых недисциплинированных, распропагандированных молодых людей. Там они в большинстве случаев сразу же попадали в привилегированное положение, что меньше всего походило на отбывание наказания, которое выдумало для них правительство. Между тем, все оппозиционные и революционные круги приняли новое мероприятие, как отправку молодежи на исправление как бы в дисциплинарные батальоны. Поднялась агитация против правительства. В результате — вред для армии, вред для правительства и никакой пользы и толку для молодежи».
(А. Спиридович).
Тут, конечно, надо понимать, что для офицера Спиридовича служба в армии не представлялась каким‑то очень уж страшным наказанием — а пойди‑ка ты, парень, послужи. Он сам погоны носил с детства и просто не видел для себя иного жизненного пути.
Но у студентов было иное мнение. В революционных кругах такие действия властей расценили как дикий произвол. Вольнослушатель Берлинского университета Карпович решил отомстить — и отомстил. Совершив убийство, он мог бы скрыться — все растерялись, он успел бы уйти. Но Карпович предпочел сдаться. Он вспоминал:
«Как только я решил, сделалось так спокойно на душе, так тихо: временами было как‑то уютно, тепло. Вот уже больше недели, но ни одного сомнения, ни один нерв не дрогнет. Ясно, очень ясно».
Такое поведение станет фирменным знаком эсеровских террористов. Этим они отличались от предыдущего поколения — от народовольцев. Те всегда планировали пути отхода после «акции», эсеры же о такой мелочи просто — напросто не задумывались. В их планы входило либо погибнуть на месте преступления, либо задвинуть пламенную речь на суде. Тем более что, в отличие от народовольцев, их было много. Тут уже действовал принцип «всех не перевешаешь». И вот как можно было бороться с такими людьми?
Карпович не был связан с существовавшими революционными организациями. Он посещал за границей народнические кружки, но за ним никто не стоял. По крайней мере, охранка никаких связей Карповича не раскопала, хотя копали хорошо. В итоге судили террориста «за умышленное убийство частного лица». Уже смешно: министр — и вдруг «частное лицо». Но тут власти правы. Карпович на суде просто, извините, выпрыгивал из штанов, провозглашая политический характер своего убийства. Что, власти должны были ему в этом помогать?
Стоит рассказать и о его дальнейшей жизни. Террорист был осужден на 20 лет каторги.
«Я был уверен, что буду судим военным судом и приговорен к смертной казни. Так я думал, и это не особенно устрашило меня. Но меня судят, оказывается, общеуголовным судом, и смертной казни нет в его распоряжении. Готового к смерти, меня, естественно, каторга не устрашит и уж, конечно, не исправит».
После Февральского переворота 1917 года Карповича, как и всех революционеров, освободили. Он решил уехать за границу. Но судно, на котором он плыл из Архангельска, торпедировала немецкая подводная лодка.
Кроме Карповича, нашлись и другие любители пострелять. 9 марта статистик Самарской земской управы Логовский пытался убить Победоносцева. Стрелял через окно и не попал. Это был тоже одиночка, хотя на допросе он заявил, что разделяет программу социалистов — революционеров.
Эти выстрелы и определили дальнейший ход событий. В конце 1901 года была создана партия социалистов — революционеров. Ее основали четыре человека: В. Чернов, М. Гоц, Г. Гершуни и Е. Азеф, который уже тогда являлся платным сотрудником охранного отделения. О нем рассказ будет дальше, но и остальные тоже весьма интересные люди.
