К Омори они подошли к вечеру следующего дня. Мановар Белтропа так и остался маячить на горизонте, не решившись подойти поближе. Однако гарантии, что он там и останется, никто дать не мог, и поэтому Рене решил не терять времени. Одновременно с разгрузкой какао он отдал приказ начать готовить к плаванию «Касатку». Она была не настолько гнилой, как он опасался вначале, но укрепить кое-где ее все-таки не мешало. Их корабельный плотник, немец по имени Якоб, правда, громко ругался, когда увидел ее трюм, но Рене не обратил на это внимания. В конце концов, ему же не в кругосветку на ней идти. А до Чактча она дотянет.
Ровно двое суток на «Касатке» шла не слишком заметная, но очень напряженная работа. Совсем по-тихому сделать ее не получалось, стук топоров разносился далеко, да и постоянный подвоз тех или иных припасов тоже мог многое сказать любопытному взгляду, но «Касатка» все еще считалась лоханкой Лесопилки, и поэтому вопросов ни у кого не возникало. Ну разбогател Лесопилка неожиданно, с кем не бывает. А спрашивать лишний раз, что да как, так за длинный язык и повесить могут. В смысле, не за язык, конечно, а за шею, но все равно неприятно.
Когда ремонт был закончен, а припасы погружены, «Касатка» вышла из порта Омори. Вышла крадучись, как кошка, под покровом ночи, чтобы не привлекать к себе внимания более крупного хищника, кружившего неподалеку. На «Афине» осталась половина команды Рене (в основном ребята попроще, серьезных молодой капитан взял с собой) плюс вся бывшая команда Ансервилля. Им предстояло безвылазно проторчать на корабле, изображая из себя лихорадочных, до самого возвращения «Касатки». Старшим над ними Рене поставил Грешника Марка, как самого авторитетного что для одной, что для другой команды. Также пришлось оставить и Жиля, который был единственным, кто смог бы в случае необходимости вести разговор с властями, если те вдруг решат устроить проверку. Хотя у Рене не лежала к этому душа. Он успел привыкнуть, что Жиль все время под боком, и идти без него было как-то… Но другого выхода не было, пришлось запастись кое-какими лекарствами и уповать на то, что во время поисков сокровищ никто, и сам Рене в первую очередь, не пострадает.
До Чактча они добрались незамеченными. По крайней мере мрачный мановар так и не появился на горизонте, что позволяло сделать вывод, что Белтроп купился на нехитрую уловку и остался болтаться возле Омори.
Чактча оказался довольно крупным островом, чего Рене не ожидал. Ему почему-то казалось, что раз он необитаемый, то непременно должен быть маленьким и неудобным. Ничуть не бывало. С виду Чактча был вполне пригодным для проживания, а в одном месте Рене заметил даже следы старого поселения.
— Что это? — спросил он, разглядывая в подзорную трубу торчащие из песка покосившиеся крыши и части изгородей.
— Что — это? — переспросил Хвост, как всегда ненавязчиво отирающийся рядом с капитаном.
— Вон там. — Рене передал ему подзорную трубу и для надежности еще ткнул пальцем в то место, которое его заинтересовало.
— А, это, — всматриваясь в даль, пробормотал Хвост. — Это бывшая Крокодилья пристань. Смотри-ка, дома еще сохранились.
— Крокодилья пристань? Это что, селение какое-то? — не понял Рене.
Хвост снисходительно глянул на него, возвращая трубу.
— Эх, и зеленый же ты еще, капитан! Крокодилья пристань совсем недавно была самым крупным рабским рынком в Карибском море! Здесь такие деньги крутились, что тебе и снилось. Пока ей конец не пришел.
— Что же здесь произошло? — Рене снова посмотрел в трубу, недоумевая, как большое поселение могло за короткое время превратиться в то, что он сейчас видел. Белый песок и торчащие из него жалкие остатки домов. — Торнадо, что ли?
— Нет, не торнадо, — покачал головой Хвост. — Гораздо хуже. — Он наклонился поближе к Рене и заговорил полушепотом: — Говорят, что среди черных рабов попался колдун и проклял это место.
— Шутишь? — Рене подозрительно посмотрел на него, выискивая издевку. Хвост не производил впечатления человека, склонного к мистике и суевериям.
— Какие тут шутки! — совершенно серьезно ответил тот. — Один парень из наших, который был там, рассказывал, что в один прекрасный день песок вдруг стал жидким и начал пожирать все, что находилось на поверхности. Людей, дома, лошадей. Все, понимаешь? Это продолжалось недолго, но за это время большая часть Крокодильей пристани перестала существовать. Многие люди провалились по шею и орали, умоляя их вытащить. Оставшиеся в живых долго не решались сделать это, боялись сами провалиться в преисподнюю. А когда поняли, что песок стал обычным, было уже поздно. Все уже умерли. Задохнулись, наверное. Их потом откапывали, чтобы похоронить, но их было слишком много. У некоторых головы объедали собаки…
— Да, наверное, то еще было зрелище, — поежился Рене.
— Подожди, это еще не все, — «обрадовал» его Хвост. — Выживших было слишком много, и они не собирались отказываться от этого острова. Уж больно место удобное. Они решили построить новую Крокодилью пристань в двух милях от старой, вон там, за мысом, мы сейчас увидим это место. Они даже успели начать строительство…
— А потом? — жадно спросил Рене.
— А потом остров начало трясти, как в лихорадке, и с моря пришел ураган, который смыл все постройки и потопил корабли. Тот парень, который мне это рассказывал, чудом спасся на какой-то дырявой лодке. Он клялся, что никогда в жизни не ступит больше на эту проклятую землю.
— А про колдуна он что говорил? Ну, который наслал проклятие? Он что, действительно был?
— Да кто его знает? — пожал плечами Хвост. — Может, был, может, не был. Но, согласись, с этим песком дело нечисто. Ты хоть раз слышал о таком?
— О зыбучих песках, конечно, слышал. — Рене вспомнил рассказы отца Стефания, одного из семинарских священников, о зыбучих песках вокруг монастыря Мон-Сен-Мишель, куда тот совершал паломничество. Да и вообще на побережье такие пески не были редкостью. — Но о том, чтобы обычный песок вдруг становился зыбучим, — ни разу.
— Вот видишь, — веско сказал Хвост. — Значит, точно колдовство.
Рене вынужден был согласиться, снова удивляясь про себя вдруг обнаружившейся вере Хвоста в колдунов и всякие сверхъестественные вещи. Надо же. Сам Рене придерживался той точки зрения, что все это выдумки неграмотных крестьян, которые поддерживаются и подогреваются попами, чтобы было проще этими крестьянами управлять. А на самом деле все имеет свое разумное объяснение. Только его, как правило, никто не ищет, потому что никому это не выгодно. Проще выдумать колдуна.
Рене снова поднес трубу к глазам, рассматривая побережье. Корабль в это время как раз обогнул мыс, и перед ними возник новый вид.
— Эй, а что это там? — Рене снова уставился в трубу. — Похоже, кто-то строится!
У берега действительно была сооружена небольшая пристань, возле которой стояли три корабля (испанских, как сразу определил уже поднаторевший в этих вопросах Рене), а на самом берегу копошились люди.
