Похоже, адмиралу тоже было его жалко, поскольку он тяжело вздохнул.
— Я уже забыл, молодой человек. Надеюсь, вы не посрамите этот корабль творимыми с его помощью непотребствами.
— Я сделаю все, чтобы этого не произошло, господин адмирал, — искренне пообещал Рене. Он действительно не собирался заниматься, как Каракатица, только грабежом и разбоем. Ведь тот же де Монтень, как понял Рене из разговоров пиратов, не гнушался ни торговлей, ни перевозками грузов. Почему бы и ему этим не заняться? Рене надеялся, что месье Собрик не откажется свести его с нужными людьми. Дело это, как понял Рене, было довольно прибыльным, и возможно, у него получится накопить немного деньжат перед возвращением домой.
Рене сунул мешочек с драгоценными камнями в карман и поклонился испанцу.
— Благодарю вас за совет, господин адмирал! А теперь мне пора начинать претворять его в жизнь.
— Удачи вам, друг мой, — доброжелательно улыбнулся адмирал. — Помните, действовать нужно как можно более жестко. Но при этом справедливо! Непременно справедливо!
— Я запомню это! — пообещал Рене.
Выйдя из каюты адмирала, Рене первым делом отправился в капитанскую, вернее, теперь уже свою каюту. Там, покопавшись в вещах де Аламеды, он подобрал себе приличную одежду. Простого покроя камзол темно-коричневого цвета с золотым позументом по обшлагам и возле застежки был сшит по испанской моде, но выглядел добротно и дорого, что и требовалось на данный момент. Следующими шли черные суконные брюки, немного длинноватые (де Аламеда был немного выше Рене), но в поясе пришлись почти впору. Покопавшись немного в адмиральской обуви, новоиспеченный капитан разжился прекрасными, сапогами с серебряными шпорами, в которые слишком длинные штаны и были успешно заправлены. Белую рубашку тонкого полотна, богато отделанную кружевами, Рене надел на себя с чувством прямо-таки животного наслаждения. Нет слов, чтобы передать, как он соскучился по хорошей одежде.
Встав перед вделанным прямо в стену зеркалом, он причесался, заново стянув волосы в хвост, и примерил неведомо как оказавшуюся здесь французскую шляпу с плюмажем из страусовых перьев. Отлично! Набросив камзол, Рене прицепил к поясу одну из длинных шпаг адмирала и сунул в карман небольшие серебряные часы. Вот теперь точно все. Он еще немного покрутился перед зеркалом, привыкая к новой одежде, и отправился искать боцмана. Чувствовал он себя настоящим капитаном.
Боцман, невысокий, кряжистый голландец по имени Иоганн ван Хольт и по прозвищу Иоганн Здоровяк, к счастью, не принимал участия в махинациях Каракатицы и потому находился в полном здравии, энергично шпыняя и матеря ставящих паруса матросов.
На приход нового капитана он не обратил никакого внимания.
Что капитана не удивило и не смутило.
— Месье ван Хольт, — громко обратился он к нему, чтобы тот не вздумал делать вид, что не услышал. Боцман обернулся и насмешливо сощурился, глядя на Рене, но на того это произвело впечатления не больше, чем плеск волн за бортом. — Немедленно соберите и постройте команду на палубе, — приказал он. — У меня есть сообщение, которое касается всех.
— Вы уверены, что именно всех, месье капитан? — с усмешкой переспросил он. — Может, обойдетесь теми, кто несет вахту? После веселой ночки многие парни легли спать, и вряд ли им понравится, если их сейчас поднимут на ноги.
— Мне плевать, что им понравится, а что нет! — жестко отчеканил Рене. — Выполняйте!
Боцман не двинулся с места.
— Не советовал бы я вам так относиться к команде, — с деланным добродушием сказал он. — А то ведь ребята как избрали, так и переизбрать могут! Свято место пусто, как говорится…
Рене подошел к боцману очень близко, протянул руку и взял его за воротник. Боцман был на полголовы ниже ростом, и это позволило Рене нависнуть над ним, как архангел господень.
— Если мне не изменяет память, вы тоже голосовали за меня, ван Хольт? — прямо в лоб спросил боцмана Рене. — А следовательно, приняли на себя обязательства мне подчиняться. И пока меня не переизбрали, извольте идти и выполнять свои обязанности!!! — С последними словами Рене отшвырнул его от себя так, что тот от неожиданности еле устоял на ногах.
— Ну ладно, — зловеще пробормотал боцман, — посмотрим.
После чего сунул в рот свисток и заиграл общий сбор.
Пока команда собиралась, Рене стоял у борта с карманными часами в руке и флегматично засекал время.
Когда на палубу вразвалочку выбрался последний из пиратов, Рене демонстративно нажал на кнопку, останавливая бег секундной стрелки.
— Двадцать две минуты пятьдесят восемь секунд, — спокойно сказал он, поднимая над головой часы, чтобы все могли полюбоваться на достижение своей команды. — На абордаж тоже будем так собираться? — окидывая подчиненных критическим взглядом, поинтересовался он. — Боцман, играйте отбой. Все сначала!!!
Никто не пошевелился. Топор сделал пару шагов к Рене.
— Слушай, пацан, ты там чего-то сказать собирался. Давай говори или вали отсюда по-хорошему.
Рене тоже сделал шаг ему навстречу.
— Слушай, Топор, ты знаешь законы. Скажи-ка мне, что входит в обязанности пиратского капитана?
— Руководить командой, — нехотя сказал тот.
— Правильно, руководить командой, — подхватил Рене. — А еще что? Следить за дисциплиной, да?
— Да, следить за дисциплиной, — с еще большей неохотой согласился Топор.
— А также обеспечивать команду работой, верно?
— Слушай, Резвый, к чему ты клонишь? — Вопрос выведенного из терпения Топора прозвучал явно угрожающе.
— К тому, что дисциплина у нас на корабле ни к черту! — громко ответил Рене. А чтобы все слышали: — К тому, что, случись сейчас нам отбиваться от испанцев, нас передавят как крыс! К тому, что жратвы у нас осталось на два дня, а воды — на три! — Это Рене знал точно, матросы на камбузе сегодня утром об этом трепались. — И, наконец, к тому, что у нас на палубе грязи по колено!!! Хватит объяснений или еще добавить?
— Да мы все равно этот корабль через два дня продадим! — подал голос какой-то матрос из задних рядов.
— Что? — обманчиво спокойно переспросил Рене. — Ты, что ли, собрался его продавать? Лично я продавать мой корабль не намерен. Зачем? Хороший кораблик. — Рене любовно погладил грот-мачту, возле которой стоял. — Да и Аламеда пообещал, что гоняться за ним не будет, так зачем его продавать?
— А ты не забыл, Резвый, — таким же обманчиво спокойным тоном обратился к нему Топор, — что этот кораблик — вообще-то часть добычи!
— Нет, не забыл, — беспечно отозвался Рене. — А вот ты не забыл ли, что капитану по закону полагается десятая часть всего взятого в бою, и при этом он вправе первым выбрать, что именно из добычи он себе возьмет? Так вот моя доля из тех пятиста тысяч, что Аламеда обещал за камни, будет составлять пятьдесят тысяч золотых монет. Красная цена этому кораблю — как вы сами меня уверяли — тридцать тысяч. Минус три тысячи моей доли — остается двадцать семь. Их я выплачу команде, как только получу золото на руки. Я понятно объяснил? — Рене обвел глазами своих примолкших подчиненных. Похоже, многие только сейчас начали осознавать, что командовать капитаном у них не получится. Иначе ни денег, ни благосклонного отношения испанцев им не видать как своих ушей. — И еще мне хотелось бы прояснить один момент. Я в капитаны не напрашивался. Я хорошо знаю, какие недостатки могут помешать мне стать по-настоящему хорошим капитаном. Это молодость, неопытность и полное отсутствие нужных знаний. То есть карт я не читаю, по звездам не ориентируюсь, управлять кораблем не умею, шторм предвидеть не могу и все такое прочее. Вы все тоже это прекрасно знали, когда выбирали. И раз уж выбрали, будьте любезны относиться ко мне как к капитану, а не как к дерьму акульему, ясно?
