Из столбняка Рене вывело то, что в господском доме в одном из окон вспыхнул свет и послышались голоса.
Рене выругался. Может, он и не всегда поступал умно, но, когда надо, умел соображать быстро.
Он схватил Лулу за плечи и поднял ее с земли.
— Слушай меня, Лулу! — Она смотрела на него остановившимися глазами. — Слушай! — Рене слегка встряхнул ее и удовлетворенно заметил, что ее взгляд стал осмысленным. — Сейчас сюда придут. Скажешь им, что я напал на тебя, когда ты вышла по нужде. Хозяин пытался тебя защитить, и я его убил. Поняла?
Она кивнула.
— Поняла. А как же ты?
Губы у нее мелко дрожали, из угла рта стекала струйка крови.
— А мне все равно теперь здесь не жить. Как-нибудь не пропаду. Ты себя спасай, поняла? Все, прощай!
Рене быстро поцеловал ее в дрожащие разбитые губы и побежал в темноту.
Единственная дорога из поместья, которую знал Рене, вела в порт, и именно туда он и направился. Здраво рассудив, что на острове его теперь не ждет ничего хорошего, он решил попробовать спрятаться на каком-нибудь корабле. Для него это был единственный способ удрать с острова, потому что убийство одного из самых богатых плантаторов Айль де Оранжа — это не то преступление, которое будет расследоваться спустя рукава. Если он останется здесь хотя бы до утра, его поймают, и он сам не даст за свою жизнь даже медной монетки в пять су. А если слуги Тульона прямо сейчас догадаются пустить по следу собак, то скорее всего он не доживет даже до утра.
Подумав о собаках, Рене припустил во весь дух, рискуя в темноте споткнуться о какую-нибудь кочку и свернуть шею.
К счастью для него, слугам покойного Тульона такая мысль в голову почему-то не пришла. Рене долго вслушивался в ночную тишину, пытаясь расслышать позади собачий лай, но все было тихо. Как бы там ни было, а страх быть разорванным собаками очень здорово добавил Рене скорости. Он добрался до порта очень быстро, хотя это и далось ему нелегко. Последние метров сто перед причалом он едва ли не полз, хрипя и выкашливая горящие легкие, но стоило ему увидеть отчетливо прорисованные в ярком свете луны силуэты кораблей, и он плюнул на все и опять побежал.
Пить хотелось жутко. Рене чуть ли не видел, как от него идет пар. Но воды у него с собой, конечно же, не было. Похоже, путешествовать налегке уже стало для него доброй традицией. Наверное, в порту были колодцы, но Рене не знал, где они находятся, и сомневался, что сумел бы найти их при свете дня, не то что ночью. Рисковать и заходить в таверны Рене не хотел, так что оставалось только терпеть и надеяться на лучшее.
Он медленно шел мимо мерно покачивающихся возле причала кораблей, похожих в темноте на огромных спящих животных, и пытался решить, какой же из них ему подойдет. Может, вон тот, большой трехмачтовый фрегат? Возможно, его капитан окажется из дворян и не выбросит его за борт, как только обнаружит у себя на борту? Хотя вряд ли будет покрывать беглого преступника. Наверняка выдаст властям при первой же возможности. А может, попытаться забраться вон на тот небольшой рыбацкий баркас, где никаких удобств, но зато рыбаки простые и надежные ребята? Пусть бедные, но зато честные. Да, вот только бедным постоянно нужны деньги, и какими бы честными они ни были, если за голову Рене назначат награду, продадут его не колеблясь.
Внезапно он заметил какую-то суету рядом с одним из кораблей, небольшим двухмачтовым бригом, и, резко пригнувшись, отпрыгнул в тень.
С корабля были спущены сходни, какие-то люди суетились вокруг него, негромко переговаривались и энергично перетаскивали на корабль тюки и ящики. Было заметно, что они не хотят афишировать свои действия, ибо освещали себе путь по минимуму, всего лишь парой факелов у сходней, чтобы нечаянно не свалиться в воду.
Рене понаблюдал за ними какое-то время. Он просто кожей почувствовал, что это его шанс. Наверное, грузят что-то незаконное или, что еще лучше, ворованное, поэтому скорее всего капитан даст команду на отплытие сразу после погрузки, а это именно то, что нужно.
С огромными предосторожностями подобравшись поближе, Рене выбрал момент, когда людей на сходнях не было, быстро взбежал на корабль и с ходу нырнул под одну из перевернутых шлюпок у правого борта. Темнота, которую организовала вовремя зашедшая за облако луна, неровный, дергающийся свет факелов, а также спешка, с которой матросы перетаскивали груз, позволили ему провернуть все это прямо под носом у целой толпы народа.
Сердце колотилось как ненормальное. Если его все же заметили, то извлекут отсюда в ближайшие пару минут, а если нет… Рене еще долго прислушивался к голосам и шагам снаружи, молясь про себя, чтобы владельцы корабля все-таки решились отплыть и сделали это как можно скорее.
Его молитвы оказались услышаны. Буквально через полчаса после того, как он залег под шлюпку, прозвучала тихая команда «отдать швартовы!», и корабль плавно отошел от причала.
Глава 4
Проснулся Рене от того, что кто-то грубо схватил его за ногу и вытащил из-под лодки.
— Эге, какой птенчик у нас тут поселился! — радостно скалясь, прокричал бандитского вида детина, который держал его ногу.
Рене огляделся. Вокруг него вальяжно расположилась группа из полутора десятков головорезов, как две капли воды похожих на того, чья ладонь сжимала щиколотку Рене. Все они были неопрятного вида, заросшие и оборванные. Головы некоторых из них украшали красные или черные косынки, завязанные сзади, а за поясами у всех без исключения торчали короткие сабли.
— Эй, птенчик, что ты споешь нам в свое оправдание? — Державший Рене головорез, белобрысый, с хитрой ехидной мордой и бегающими глазками, дернул его за ногу, явно намереваясь поднять бесплатного пассажира вниз головой.
Мгновенно сориентировавшись, Рене резко двинул его второй ногой по запястью. Тот от неожиданности разжал пальцы, и Рене, перевернувшись, встал на четвереньки, как кот. Вскочил и начал потихоньку отступать спиной к борту в полной готовности сцепиться с любым, кто попытается до него дотронуться.
— Ого, кусается! — загоготали вокруг него. — Хвост, давай скрути его, развлечемся!
Тот, которого назвали Хвостом (и тот самый, который держал Рене за ногу), мерзко ухмыляясь, двинулся к «птенчику».
«Птенчик», однако, не захотел, чтобы с ним развлекались, и сделал то, что всегда делал в семинарии, когда противник был сильнее и тяжелее него. А именно сорвался и со всей дури налетел на Хвоста, сбивая его с ног. Тот сделал несколько шагов назад, но не упал. Вместо этого развел ладони в стороны и ударил Рене по ушам. Вроде бы несильно, но в голове у Рене будто что-то взорвалось. Тем не менее бывший семинарист сумел поднять ногу и с силой опустить пятку на грязную ступню Хвоста, благо, что сапог на головорезе не было. Тот взвыл и нанес такой удар в челюсть Рене, что он отлетел к шлюпке, ударился о нее спиной и сполз вниз. У него было такое ощущение, что голова превратилась в лепешку, а спина вообще отвалилась и осталась висеть на шлюпке. Хвост подошел, сгреб его за воротник, поднял и снова ударил так, что зазвенело в ушах, а перед глазами все поплыло. Рене размахнулся и, почти ничего не видя перед собой, двинул в ответ туда, где должна была находиться физиономия противника. Судя по боли в кулаке, противному чмоку и последовавшему за ним воплю Хвоста, куда-то попал.
