Но Карла спохватилась, что слишком уж разоткровенничалась.
– Чего ты хочешь?
– Знаешь, что в тюрьме сидят пираты?
– Да, их казнят через пару дней. Хочешь веревку, на которой их повесят? Или ногти и мизинцы мертвецов? Могу тебя научить, что делать с этими вещицами…
– Прекрати!
От возмущенного возгласа проснулась дуэнья. Карла засмеялась:
– Да я просто дразню тебя, цыпленочек! Что нужно сделать?
– Помочь им сбежать.
Карла задумчиво выпятила и без того пухлые губы. Нати видела, как она просчитывает в голове версии, варианты и собственную выгоду.
– Зачем тебе это? Тебе заплатили? Или ты завела себе дружка пирата?
– Думай – как, а не зачем! Ты же столько лет удачно убегаешь от тюрьмы!
– Ну, я одна… а тут, сколько их, ты говоришь? О-о-о, они не смогут уйти незамеченными!
– Твоя задача – вызволить их из тюрьмы. С остальным они справятся – или не справятся – сами.
– Да, пираты – ребята отчаянные! – кивнула Карла. – Сколько, говоришь, ты мне за это заплатишь?
Нати усмехнулась:
– Платой будет твоя жизнь и свобода! Тебе надо уходить из города – пока тебя не опознал какой-нибудь стражник или слуга из дома адмирала.
– Да, я и так здесь долго задержалась, вот и столкнулась с тобой. Хотя тебе это только на пользу, да?
– Пользы пока не вижу, одни слова. Думай, Карла, думай!
– Мне надо покрутиться вокруг тюрьмы, – проворчала девушка. – Посмотреть, что там и как…
– Их камера – последняя справа. Они предупреждены и будут наготове. Действовать лучше ночью или под утро…
– Ох, не учи ученого, цыпленок! Я посмотрю и скажу тебе – когда. Обмениваемся посланиями или встречаемся?
– Лучше встречаемся. Мы завтра вновь придем сюда, да, сеньора Алисия? Вам ведь здесь понравилось?
Сеньора была согласна даже на отвратительный напиток кофе, лишь бы не таскаться за неугомонной подопечной по раскаленным улицам.
– Тогда я пойду, да, цыпленочек? – Карла привстала, настороженно наблюдая за лицом бывшей подружки – подросла, стала умной и жесткой. Ну да она, Карла, куда хитрее и увертливее: сейчас уйдет – и поминай как звали!
Самое трудное: удержать воду в решете, а Карлу – под контролем. Нати тоже привстала, протянула руку – и резким движением вырвала несколько волос из растрепавшейся косы Карлы. Та даже подпрыгнула от боли и неожиданности.
– Ты что делаешь?!
Нати с удовлетворенным видом помахала зажатым в пальцах пучком волос.
– Задумаешь обмануть – у меня остается вот это! Знаешь, я тоже кое-чему научилась.
– И что ты такого можешь сделать с моими волосами? – презрительно спросила Карла, потирая саднящую кожу головы.
– Рассказать тебе?
Нати, опершись о стол, тихо и подробно пересказала ритуал, которому Дора в детстве была свидетельницей. Со стороны, наверное, казалось, что они шепчутся о своих девичьих секретах. Видимо, нянька была очень точна, потому что по мере слушанья губы Карлы сжимались все сильнее. Когда она улыбнулась, вместо улыбки получился оскал.
– Но ты не посвящена, ты не можешь…
Нати легко улыбнулась.
– Ты так в этом уверена?
Она демонстративно бережно уложила волосы в бархатный кошелек на запястье – Карла провожала их задумчивым взглядом.
– Так что ты можешь обмануть меня и бежать, но я тебя все равно догоню! А мне ты вреда принести не можешь – у меня твой гри-гри!
– А потом… ты мне их отдашь?
– Я никогда не клянусь именем Господа нашего, но считай, что сейчас поклялась.
– А я бы не отдала… – пробормотала Карла. – Ну тогда до завтра, цыпленочек!
Нати опасалась, что дуэнья сочтет своим долгом доложить кузену о неожиданной подруге, прибывшей из Гаваны. Но донна Алисия, видимо, нашла сеньориту Лопес достойной молодой особой, а может, ей понравились пирожные в кофейне – разговор о встрече так и не зашел.
Зато состоялся совершенно другой разговор – очень неожиданный. Для Нати.
Сам Алонсо вынашивал его уже давно, чуть ли не с самых первых дней, когда он признал ее своей давно пропавшей маленькой кузиной. Кузина выросла, превратилась в очаровательную, хотя и очень… своевольную, даже где-то опасную молодую особу. Но опасности Алонсо не пугали, скорее притягивали и искушали: а сможешь ли ты устоять, не устрашишься, одолеешь ли? Иначе бы он мирно жил в родной Испании, выступая как арматор судов, направляющихся в Новый Свет. И уж точно никогда бы не возглавил эскадру, ведущую войну с пиратами, какими бы именами или флагами они ни прикрывались.
Опасность всегда горячила ему кровь, придавала пряности его жизни. А тут – просто девушка-перец с веселыми и ласковыми глазами, детским простодушием, которое не могло скрыть ее сногсшибательные планы спасения друзей-пиратов!
Алонсо наконец признал, что он, дон де Аламеда, кавалер ордена Сантьяго, адмирал флота Его Католического Величества, в конце концов, разумный и хладнокровный мужчина тридцати с лишним лет, влюбился, словно бестолковый мальчишка. Никто из знакомых и родных не одобрил бы его увлечения, его выбора. Это он прекрасно сознавал собственным рассудком. А кровь при взгляде на Нати (нет, Чио!) или даже при мыслях о ней бежала быстрее, и учащалось и замирало сердце…
Ужинали они поздно. Каждый из молодых людей был настолько озабочен своими мыслями, что не замечал напряженности другого. Нати как раз перешла от практических проблем к моральным – скрывая встречу с мошенницей Карлой и готовя побег, она обманывает доверие собственного кузена…
– А можно задать вопрос, кузен Алонсо?
Это должно было быть его репликой! Алонсо оторвал глаза от свечи, которую он гипнотизировал уже несколько минут, будто ожидая, что та погаснет под его взглядом.
– Откуда такая нерешительность? Вы ведь обычно задаете вопросы, не считаясь с правилами приличия или чьими-то чувствами!
Только ради интересов дела Нати пренебрегла этим явно несправедливым обвинением.
– Вы не могли бы… если это в ваших силах… отменить казнь?
Чего-то в этом роде он и ожидал.
– Нет.
– В смысле, не совсем, а заменить на рудники или плантации?
Оттуда (Нати не сомневалась в хитроумии Лиса) можно убежать, но куда убежишь с виселицы или из костра?
– Нет.
Трудно отказывать, глядя в эти распахнутые, молящие… милые глаза. Хорошо, что Нати не прибегла к исконно женскому оружию – слезам. Она вообще редко плакала. Лишь только из-за этого Алонсо решил объяснить:
– Я передал пленных в руки инквизиции и светских властей. Вынесение приговора – в их юрисдикции. Хотя теперь я жалею, что не казнил их сразу же после боя, а ведь был в своем праве! Успокойтесь, кузина, вы сделали все, что могли! Ваш демарш с госпожой губернаторшей был поистине превосходен. Донна Розалия так и не поняла, что вы не просто пытались ее развлечь, а действовали с определенной целью…
