— Так вот, Владимир Иванович, — продолжал Холуй. — Дело в том, что в ряде мегаполисов начались всеобщие беспорядки. Забастовки, марши протеста и прочее.
* * *
Так вот, определенная группа людей, которая ими (природными богатствами) уже завладела, может не только обогащаться, но и отдавать кое-что народу. Забастуют, допустим, в одном месте рабочие — привезут туда самолетами деньги. В другом конце страны остановка работы — туда перебросят что-нибудь. И так очень долго.
Там же
* * *
Заметив недоуменный взгляд Дубкова, он пояснил:
— Дело в том, что мы приняли меры к тому, чтобы эти беспорядки не слишком широко освещались в прессе. Кроме того, открою маленький секрет. Все скандальные статьи (и ваша в том числе) о финансовых) махинациях высших чиновников с последующими возбуждениями уголовных дел служат неким отвлекающим маневром. Как в старину, помните? Собирался возмущенный народ в Кремле у Красного крыльца. Вот-вот разнесут к чертям царские палаты. И тут русские государи принимали единственное правильное решение — насытить толпу кровью.
Он протянул вперед руку, словно Ленин на постаменте, и зычным голосом воскликнул:
— Боярина Матвеева на копья! После этого пару больно уж заворовавшихся бояр кидали стрельцам, и все уходили довольные и умиротворенные.
— Отличие лишь в том, что в наше время, прежде чем кинуть клич «Боярина Юмашева на копья!», его заблаговременно просят отъехать в заморские страны, — не без ехидства заметил Дубков.
— Эволюция! — развел руками Холуй. — Итак, Владимир. Иванович, перейдем к делу. Мы хотим, чтобы вы выехали в Питер и осветили события, происходящие там, в нужном ракурсе. Особенно встречу населения с премьер-министром.
— Он едет в Питер? — поинтересовался Дубков.
— Да. Мы хотим, чтобы вы выехали сегодня же, а завтра уже прислали нам материал о встрече Володина с населением.
Утром следующего дня Владимир Иванович сошел с экспресса Москва — Санкт-Петербург и направился в метро. Прочитав наклеенное на входе объявление, извещавшее о том, что метрополитен не работает в связи с забастовкой, он подошел к телефону-автомату и набрал номер корпункта своей газеты.
— Алло! — раздался жизнерадостный голос заведующего.
— Слушай, парень, что у вас здесь в Питере делается? Транспорт какой-нибудь работает? — спросил Владимир Иванович благодушным голосом.
— Только ноги, — ответил завкорпунктом Михайлов. — А это кто?
— Надо знать голоса товарищей из главной редакции, — нравоучительно заметил Дубков.
— Пинкертон, это ты? Каким ветром занесло?
— Попутным. Объясни, что происходит.
— Революционная ситуация, — торжественно сказал Михайлов. — А проще, какой-то бардак. Все бастуют. Ты когда будешь?
— Сейчас схожу на встречу с премьером, а потом к вам, — ответил Дубков, мысленно прикинув, сколько времени ему понадобится, чтобы пехом дотащиться до Васильевского острова, где располагался корпункт.
— Давай. Только осторожно. А то, знаешь, тут всякое может случиться.
— Не учи ученого. Тут у вас интеллигентов по морде еще не бьют за здорово живешь?
— Пока не наблюдалось.
— Ладно, пока.
Дубков повесил трубку и быстрым шагом пошел на Невский. Через каждые пятьсот-шестьсот метров проспект перегораживали баррикады. Приходилось протискиваться через узкие проходы, которые «повстанцы» оставили для пешеходов. Настроены они были довольно миролюбиво, но чувствовалось, что «тормоза» отпущены. На всех баррикадах были установлены плакаты:
«Президента в отставку! Честные выборы!»
Часа через полтора он уже был на Дворцовой площади, где на трибуне, наспех кем-то сколоченной, стоял премьер и что-то вещал под свист и улюлюканье толпы. Недалеко от трибуны виднелся корпус небольшого вертолета, на котором, судя по всему, и прибыл к месту встречи с «трудящимися» новый глава Администрации президента.
— Я клятвенно заверяю вас, что все ваши требования экономического характера будут незамедлительно выполнены правительством. Что касается политических требований, то я поставлю перед президентом вопросы о проведении референдума и переносе выборов. Если большинство населения не пожелает переноса, то выборы состоятся, — надрывался он в микрофон.
— Никакого референдума! Выборы в соответствии с действующей Конституцией, — раздавались крики из толпы.
— Долой! Долой! В отставку! В отставку! — вопили люди, позабыв прояснить, кого они хотят видеть в отставке, присутствующего главу администрации или отсутствующего президента.
Дубков, отказавшись от мысли пробиться поближе к трибуне, стал слушать, о чем говорят окружавшие его питерцы. Мнение было единое. Ничему не верить. Добиваться немедленной отставки президента и требовать проведения выборов. Глава администрации попытался сказать еще что-то, но брошенное чьей-то меткой рукой яйцо угодило главе правительства прямо в лоб, по которому сразу же разлился желток. Утираясь платком, он спрыгнул с трибуны и, сопровождаемый охраной, начал двигаться к вертолету. Толпа не препятствовала, а, наоборот, расступалась, сопровождая его свистом. Вскоре послышался шум винтов, и машина взмыла в воздух. На трибуне появились новые ораторы.
— А где же губернатор? — спросил Владимир Иванович стоявшего рядом с ним мужика, озабоченно взвешивавшего на ладони камень внушительной величины.
— Ты что, не здешний? — в свою очередь задал вопрос мужик.
— Корреспондент из Москвы, — ответил Дубков, не зная еще, как здесь относятся к представителям столицы.
— А-а, — уважительно протянул «повстанец». — Вот и напиши все, что видел. Мы будем до конца стоять. И армия с нами. А губернатор носа не показывает. Смылся куда-то.
Выбираясь из толпы в сторону моста на Васильевский остров. Дубков отметил, что в толпе то тут, то там мелькают люди, которые руководят действиями митингующих. Фактически на площади кипели несколько митингов, отличавшихся удивительным единомыслием. Минут через сорок он уже был в корпункте.
— Ну, докладывайте, — не здороваясь, приказал он заведующему и спецкору, составлявшим весь штат корпункта.
— Да докладывать-то особо нечего. Все получилось как-то внезапно. Сначала по городу листовки кто-то распространять начал. Затем транспортники забастовали. А потом, бац, и вся эта свистопляска началась. Стихия.
— Стихия, — протянул Дубков и задумался. Внешне все действительно напоминало стихию. Ну, листовки. Мало ли их распространялось по всей стране начиная с 91-го года. Забастовка? Да по всей стране то тут, то там кто-нибудь либо бастует, либо на рельсах сидит. Владимир Иванович шестым чувством аналитика ощущал, что здесь действует какая-то невидимая сила, которая разыгрывает все как по нотам.
— А кто вообще организовывал все это? Какая-нибудь организация высветилась? — он вопросительно посмотрел сначала на одного, потом на другого.
