…Первого августа тысяча семьсот пятьдесят девятого года мушкатер-апшеронец Василий Воднев еще не знал имени спасенного им офицера в чине полполковника. Это имя — Александр Васильевич Суворов — он узнал позже, сражаясь под началом этого человека при Козлуджи, Фокшанах, Рымнике, Измаиле, Треббии, Нови. И не знал Василий Воднев, что сражаться он будет еще долгих сорок лет, и что смерть свою встретит на скользкой тропе альпийского перевала Сен-Готард — оступится и сорвется в каменную пропасть. И еще не знал Василий, крестьянский сын, — и не мог знать, — что через без малого двести лет он — точнее, не совсем он, — вернется под Кунерсдорф, и будет глядеть на его поля и холмы, пораженный ощущением уже виденного когда-то.
* * *
— О чем задумался, Вася? — повторил Дементьев.
— Виноват, товарищ капитан, — Полеводин поправил на плече автомат и сдвинул на затылок шапку. — Чертовщина какая-то померещилась — пушки старинные, конница, солдаты в треуголках… И бывает же такое — вроде как выпил, хотя вроде и не пил.
— Бывает, — согласился Павел.
И усмехнулся.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. ПОТРЕВОЖЕННЫЙ МУРАВЕЙНИК
Войну заказывали? Получите, и распишитесь!
П. М. Демидов
…Несмотря на туманную дымку, город хорошо просматривался с высот восточного берега Одера — до него было не больше двух-трех километров. Город Франкфурт, крупный промышленный центр, жил своей обычной жизнью, словно не замечая войны, которая уже стояла у самого его порога, — по улицам двигались трамваи, шли люди, работали магазины, дымили трубы заводов. Город еще не знал, что с противоположного берега Одера на него смотрят в бинокли трое русских офицеров: полковник Темник, майор Гиленков и капитан Дементьев.
«О штурме Франкфурта, понятное дело, не может быть речи, — думал Павел, — у нас просто-напросто не хватит сил ни взять, ни удержать такой большой город. И войск здесь у немцев наверняка не взвод, не рота и не батальон, и даже не полк, а поболе. А у нас горючее на исходе, да и боеприпасов кот наплакал. Свою задачу мы выполнили — до Одера дошли, плацдарм захватили. Дело за малым — дождаться подхода главных сил корпуса. Только вот, похоже, это малое дело может оказаться совсем не простым…».
Ночь с первого на второе февраля прошла спокойно — немцы, по всей вероятности, еще не знали о прорыве русских танков к восточному берегу Одера. Но полковник Темник не постеснялся заявить им о своем прибытии: разведка доложила, что поблизости обнаружен немецкий аэродром, и командир передового отряда направил туда танки. Танкисты сожгли несколько самолетов; немцы всполошились и пустили в ход артиллерию, которой оказалось много — батальон Бочковского потерял два танка.
Отряд занял круговую оборону — было ясно, что теперь противник навалится со всех сторон. И рассчитывать — во всяком случае, в ближайшие сутки-двое, — приходилось только на собственные силы: корпус Дремова шел к Одеру, но его продвижение задерживали бои с немецкими «блуждающими котлами», в изобилии возникшими в результате стремительного прорыва армии Катукова. Рассеянные и разрозненные, но вооруженные группы отступавших немцев доставляли немало хлопот, нападая на колонны машин, штабы, тыловые части. Их не успели еще повыловить, и Дремову то и дело приходилось снаряжать «пожарные команды» для «гашения» очагов сопротивления и уничтожения тех, кто все еще пытался вести войну «до победного конца».
Темник, тем не менее, не бездействовал и помышлял не только о глухой обороне. Он решил прижечь пятки франкфуртским бюргерам и для этого вызвал к себе «эрэсников».
— Сколько залпов ты можешь дать по городу? — отрывисто спросил он у Гиленкова.
— Не больше трех, товарищ полковник. Один залп мы всегда оставляем про запас, на самый крайний случай.
— Да я не собираюсь разносить весь город по камушкам, — пояснил командир отряда. — Можем мы пальнуть так, чтобы они забегали, как ошпаренные? Панику хочу организовать: здравствуйте, немцы, война пришла к вам! Соображаешь?
— Это можно, — ответил майор, поняв, что от него требуется. — И для этого не нужно трех залпов, хватит и одного, только не сосредоточенного, а рассеянного — по всей площади города. Каждая машина будет бить по своему квадрату, а не весь дивизион по одной цели. А если еще поставить взрыватели пятьдесят на пятьдесят — у половины снарядов на фугасное действие, у остальных — на осколочное, — то эффект будет впечатляющим.
— Вот и отлично, — обрадовался Темник, — это нам и надо! Готовь установки, майор, — сыграем немцам на «сталинском органе»
[9]
концерт по заявкам!
Вернувшись в дивизион, Гиленков с Дементьевым засели за карту и прикинули, по каким квадратам нанести удар — с тем, чтобы накрыть возможно большую часть Франкфурта и в то же время зацепить наиболее аппетитные (с военной точки зрения) цели. Дементьев быстро подготовил исходные данные и вывел установки на огневую позицию. Руководить стрельбой комдив решил сам, и Павел понимал друга: на его месте он поступил бы точно так же. Наведение «бээмок» не заняло много времени, и по взмаху руки Гиленкова реактивные мины огненной стаей сорвались с направляющих и с воинственным курлыканьем понеслись к цели.
Когда-то в детстве маленький Павел видел, что происходит в муравейнике, если его разворошить веточкой, и запомнил шуршащий шелест тысяч потревоженных муравьиных ног. Что-то похожее он увидел и сейчас: в городе протяжно завыли сирены, загудели гудки заводов и фабрик, на улицах суетливо заметались машины и люди.
«Вы бомбили наши города, — думал Дементьев, глядя на столбы огня и черного дыма, вставшие в разных частях Франкфурта, — а теперь наши снаряды рвутся на ваших улицах. Как, нравится? Вы хотели войны — вы ее получили, с доставкой на дом!».
После залпа они с Гиленковым еще немного постояли на берегу Одера, и Юрий, задумчиво глядя на растревоженный, сердитый город, сказал:
— А вот теперь, Паша, начнется для нас самое опасное и трудное — второе отделение концерта по заявкам. И если к вечеру не подойдет подмога, нам придется кисло. Ну что ж, будем держаться. И дай нам, боже, силы и удачи, чтобы благополучно выбраться из этой западни, куда мы влезли всеми четырьмя лапами, и остаться в живых…
* * *
Гиленков не ошибся: немцы начали стягивать на правый берег Одера значительные силы, чтобы ликвидировать плацдарм, захваченный отрядом Темника, — срыть трамплин для прыжка русского медведя за Одер. На передовой подвижный отряд обрушились части 5-го горнострелкового корпуса СС, не успевшего занять оборону в «панцерверке» Мезеритцкого укрепрайона и теперь пытавшегося наверстать упущенное у Кунерсдорфа, сборная солянка из остатков растрепанных пехотных и танковых дивизий, рота власовцев и туркестанский батальон. Дрались отчаянно, в бою участвовали все — и штабы, и даже санчасть. Расстреляв весь боезапас, танкисты открывали люки и забрасывали наседавших эсэсовцев гранатами. Дивизион «РС» несколько раз отбивал атаки, сметая атакующих прямой наводкой и засыпая поля Кунерсдорфа их обгорелыми трупами.
