– А отчего бумага зеленого цвета? – взяв в руки газету, спросил Веточкин. Он уже ничему здесь не удивлялся и готов был услышать любой ответ. Но ответ прозвучал самый обычный:
– С бумагой перебои. Несколько раз вообще на розовой выходило. А иной раз и на белой выйдет, как положено…
Развернув номер, Петя жадно впился глазами в строчки. Сразу бросились в глаза крупные заголовки: «Славное дело наших казаков под Инкоу», «Рейд кавалерии генерала Мищенко за реку Ляохэ». Как это частенько с ним случалось, уже не обращая внимания на окружающую его действительность, Веточкин принялся выхватывать информацию: наши части в Инкоу внезапно оказались блокированы значительными силами японцев… Русское отступление на север вдоль линии железной дороги… Разумеется, в организованном порядке, но опять отступление! Испорченная японцами дорога, упорные бои с перевернутым фронтом. В итоге выходило, что если бы не конница генерала Мищенко, которую бросили во встречный рейд на Инкоу, нашим пришлось бы в этом порту чрезвычайно туго. А так хоть и с потерями, но личный состав и значительная часть военного имущества оказались вывезены эшелонами по исправленной под прикрытием конных разъездов железной дороге на север. Пете припомнился инженерный подполковник – как он там, удалось ему прорваться? А еще мелькнула мысль о князе Радзивилле – добрался ли он до нашей Маньчжурской армии? Будем надеяться, что все хорошо. Веточкин опустил газету и вздохнул – наверное, ответы на эти вопросы он никогда не узнает. Да, прав Шолов, надо привыкать – война такая штука…
Вечер провели у китайца Вана, куда Веточкина привел Шолов одному ему ведомыми маршрутами. Через несколько дней их полуроту вернули на позиции. Пару дней на фронте стояла относительная тишина. Японцы лишь изредка обстреливали город и порт. В бегущем за склоном холма ручье Шолов наловил мелкой местной рыбешки – голышей. Егор зашел в ручей по колено, снял тельняшку и, используя ее как сеть, начерпал несколько пригоршней рыбы, проходившей здесь в это время года в изобилии.
– Уху сварганим, – улыбался матрос, раскладывая сушиться на камнях мокрую одежду. – Давай котелки.
На обратном склоне холма они развели небольшой костерок. Шолов накинул на плечи бушлат, уселся у огня, прутиком помешивая в котелках варево. Петя рассматривал большую цветную татуировку на левой руке матроса между локтем и кистью. На ней очень искусно был изображен то ли дракон, то ли морской змей, ловящий бабочку с распахнутыми крыльями. Перехватив взгляд Веточкина, Шолов с усмешкой пояснил:
– За поход на Дальний Восток. Навроде как неписаной традиции. Я же в Артур почитай с самого начала срочной служить попал. Китаец Ван и не такое изобразить может…
– Погоди, погоди, а это что? – пригляделся к правому предплечью матроса Веточкин. Там красовалась комбинация из перекрещенного Андреевского флага и гюйса, спасательного круга, весел, якоря и надписи «Боже, спаси моряка Тихого океана».
– Наши матросики уже на этом походе делали… Ладно, чего уставился – не в музее. – Шолов одел бушлат в рукава. – Иди вон лучше еще один котел помой…
Веточкин зашагал с котелком вниз по течению ручья. Обогнул большой валун, зашел за пышный куст неизвестной ему растительности, раскинувшийся у самой воды. Принялся выскребать деревянной ложкой присохшие остатки утренней каши. Зачерпнул в котелок воды из ручья и вдруг почувствовал, что на него пристально смотрят. Поставив котелок на прибрежный песок, Петя медленно поднял голову и столкнулся взглядом с человеком, сидевшим на корточках по другую сторону ручья прямо напротив него. Скуластое загорелое лицо, коротко подстриженная прямая челка, безрукавка козьего меха на голом торсе, закатанные до колен штаны цвета хаки, босой.
«Мама дорогая, японец!» – обомлел Петя.
Японец сидел на корточках и смотрел на Веточкина. Оружия у обоих не было. Петя машинально протянул руку к своему котелку. Японец, не отрывая от него взгляда, медленно кивнул, поднял над головой свой котелок и зачерпнул в него воды. Затем снова кивнул Веточкину и осторожно улыбнулся. Петя изобразил в ответ на своем лице нечто нелепое. Японец закивал обрадованно, поднялся, избегая резких движений, и, нахлобучив на голову потертую фуражку с желтым околышем, боком зашел в заросли на своей стороне ручья, одарив Петю на прощание уже полноценной улыбкой во весь рот.
Вернувшись, ошарашенный Веточкин рассказал о нечаянной встрече Егору Шолову.
– Обычное дело, – попыхивая папироской как ни в чем ни бывало, отозвался растянувшийся у огня матрос. – Они ж тоже люди, по воду ходят. На нашем участке с ними уговор – по воду без оружия ходить.
– Как это уговор, война ведь?
– Война жратвы не отменяет, – приподнялся на локте Шолов. – Конечно, бывают случаи, что и здесь схлестнутся. Вот на той неделе стрелки 14-го полка с япошатами подрались. Так же как ты, пошли по воду. Ну и отлупили друг дружку котелками. Вернулись, все морды в синяках, но довольные. Наша, говорят, взяла – японец без воды весь битый утек.
– Однако… – протянул Веточкин.
– А вообще не зевай, – серьезно заметил Шолов. – Особенно ночью. Умыкнут – и поминай как звали. Тоже бывало…
Совершенно неожиданно в синем небе над нашим передним краем начали рваться белые облачка шрапнели.
– Тревога! Тревога! – донеслось из окопов.
– Похлебали ушицы, мать твою… – подскочил Шолов. – Ходу отсюда!
Подхватив винтовку, Петя устремился вслед за матросом на гребень холма, к траншеям. Едва успели занять оборону, как японская артиллерия перенесла огонь на их расположение. Высунувшись по грудь, Петя с удивлением смотрел назад на полянку с обратного ската, где они только что так мирно готовили уху. Сейчас там рвались японские снаряды.
– Башку убери, раззява! – грубо сдернул Петю вниз Шолов.
Петя уронил винтовку и теперь ползал на четвереньках, пытаясь выдернуть ее из-под досок настила, проложенного по дну траншеи.
– Приготовиться к отражению атаки! – раздалась команда лейтенанта Пухова.
Кругом защелкали затворы. Шолов со своим вторым номером разворачивали пулемет. На Веточкина Егор уже не обращал никакого внимания, весь поглощенный разгоравшимся боем.
– Прицел постоянный! – распоряжался Пухов.
Петя вытащил наконец винтовку, оттер с цевья налипшие комья глины. Расстегнув подсумок, вогнал снизу в магазин обойму. Выставив прицельную планку, заслал патрон в патронник и прильнул к брустверу. Отработанные в учебной команде действия придали уверенности. На несколько мгновений все стихло. А потом из ближайшей лощины прямо по фронту на них хлынули цепи японской пехоты. Веточкин разглядел желтые околыши на фуражках – точно такие же, что и у японца на ручье.
– Огонь! – рявкнул Пухов.
– Орел! – одобрительно произнес в адрес своего лейтенанта матрос, расположившийся в траншее по соседству с Петей. – Прямо как башней на броненосце командует…
Наваринская полурота опоясалась вспышками выстрелов. Через несколько секунд взахлеб ударил пулемет Шолова…
