Книга Герои русского парусного флота, страница 87. Автор книги Владимир Шигин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Герои русского парусного флота»

Cтраница 87

Последний аргумент заставил согласиться всех. Тревога за пропавших без вести не могла оставить равнодушным никого. Наверное, ещё ни одна российская экспедиция не снаряжалась так быстро. Весной 1834 года подпоручику корпуса флотских штурманов Петру Пахтусову вручили инструкцию. В ней значилось: «Главная цель делаемого вам поручения состоит в том, чтобы описать восточный берег северного острова Новой Земли, доселе никем ещё не осмотренный». Тогда же высочайшим указом удостоен он был и ордена Анны 3-й степени.

В Архангельске Пахтусова ждала прибывшая от Печоры санным путём команда. Кондуктора Крапивина подпоручик нашёл тяжело больным.

Новую экспедицию снаряжали быстро и основательно, денег не жалели. В распоряжение Пахтусова архангельский губернатор Галл выделил два судна: шхуну и карбас. Подпоручик назвал их в честь пропавших без вести друзей — «Кротов» и «Казаков». Там же, в Архангельске, произошло в это время и ещё одно, весьма важное для Пахтусова событие — он влюбился в племянницу купца Брандта Лизавету, первейшую архангелогородскую красавицу. Лизавета отвечала подпоручику полной взаимностью: может, настоящие чувства имела, а может, льстила ей громкая слава храброго морехода, кто теперь знает? Как бы то ни было, договорились с возвращением из плавания засылать сватов.

Утром 24 июля Пётр Кузьмич Пахтусов взошёл на борт шхуны «Кротов». В руках он держал толстую связку купленных в столице книг. Выбрали якоря — и в путь! Карбас на этот раз вёл кондуктор Август Циволька. Наводя на удаляющийся берег трубу зрительную, долго ещё видел Пахтусов, как махала платком стоявшая в отдалении от остальной толпы девушка — его невеста Лизанька. И от того сердце его переполнялось печалью расставания и гордостью за дело, им совершаемое.

Через месяц плавания суда вошли в пролив Маточкин Шар. Именно здесь должны были отыскаться следы отряда лейтенанта Кротова. Ведя топографическую съёмку побережья, борясь со льдом и ветрами, мореплаватели искали следы своих друзей и нашли их. На камнях одной из бесчисленных бухточек обнаружились обломки шхуны «Енисей» — и всё… Что случилось с её экипажем, так и осталось загадкой. Север умеет хранить свои тайны.

Остаток короткого полярного лета пролетел быстро. Не успели оглянуться, на носу уже сентябрь, а значит, и новая зимовка. Готовились к ней основательно: выстроили просторную избу, суда во избежание всяких случайностей вытащили на берег. Эта зимовка была на редкость удачной — не был потерян ни один человек. За всем этим стоял труд Пахтусова. Подпоручик остался верен себе. Прежде всего чистота: еженедельно топилась жаркая баня, а через каждые три дня менялось бельё. Затем бодрый дух: зимовщики поднимали, соревнуясь, тяжести, ходили на лыжах, когда позволяла погода. Душой зимовки был кондуктор Циволька. Образованнейший и начитанный (он прекрасно владел шестью языками), Циволька был непревзойдённым мастером весёлых рассказов, знал бесчисленное множество анекдотов. Вокруг него всегда слышались смех, шутки, дружеские подначки.

Пахтусов меж тем каждую свободную минуту уделял книгам научным.

— Ещё два раза позимую — и можно в академики записываться! — шутил он.

Ранней весной Пахтусов с двумя матросами двинулся по льду вдоль южного берега Маточкина Шара, определил точные координаты устьев пролива. Циволька тем временем пошёл вдоль побережья на север. А в июле у пахтусовского зимовья неожиданно появился со своими людьми промышленник Афанасий Ерёмин, судно которого прихватило льдом у западного берега Маточкина Шара.

— Нынче, почитай, все наши двинулись в здешние воды зверя бить, когда прознали про ваше плавание да про карты берегов здешних! — говорил он подпоручику, руку крепко пожимая. — За то вам, Пётр Кузьмич, низкий поклон и вечная благодарность от всего люда поморского!

И было за что: если в 1831 году у Новой Земли промышляло лишь одно поморское судно, то в 1835 году — 118, цифра по тем временам огромная.

Затем перешли к делам насущным. Ерёмин поинтересовался:

— Куда лучше путь держать, чтоб на хорошие моржовые лежбища выйти?

Пахтусов развернул карту. Сощурился, прикидывая, что и как.

— Думаю, вот сюда, сюда и сюда! Желаю удачи!

На том и расстались.

И снова, так и не дождавшись, когда вскроется лёд, подпоручик устремился вперёд. Решился он на этот раз на вещь рискованную, почти погибельную: с запада обогнуть северную часть Новой Земли, а затем описать её восточный берег, спускаясь к югу. Пахтусов пошёл на карбасе. В лагере за старшего остался Циволька. Бросок на север был стремителен, но мореплавателей поджидала беда. При подвижке льда в один из дней как ножом срезало якорный канат. Затем ледяные глыбы с треском раздавили маленькое судёнышко. Люди едва успели сгрузить на лёд лодки, покидать в них ружья да муку. Пока сгружались на лёд, льдину тащило в океан. Насилу добрались до ближайшего острова Берха. В своих дневниковых записках Пахтусов оставил следующую запись: «Мы же до крайности перемокли и устали. Разведя огонь и устроя палатку из парусов, мы обратились к перетаскиванию оставленной на прибрежном льду провизии и бочки со смолою. Последняя нам была нужна для исправления лодок, потерпевших от перетаски по ледяным торосам; но льдина, на которой всё это стояло, уже ушла в море. Таким образом, мы лишились значительной части наших вещей». Люди оказались на краю гибели, но духом не пали: чинили лодки и ждали попутного ветра. Между делом на острове Берха обнаружили остатки двух старинных лодий и несколько покосившихся крестов поодаль. Мыс, близ которого погиб карбас «Казаков», Пахтусов так и назвал — мыс Крушения.

Помощь пришла неожиданно. Сразу два промышленных судна причалили к берегу. Кормщики даже спорили, кому выпадет честь доставить столь известных на Севере мореплавателей к зимовью. Чтобы не было обид, разделились поровну.

Вскоре Пётр Кузьмич с сотоварищами был уже на зимовье. Небольшая передышка — и снова в путь! На этот раз подпоручик стремился достичь северной оконечности Новой Земли с востока. Но и это плавание было на редкость тяжёлым. Дождь и шквальный ветер, лёд и туман — природа, казалось, делала всё, чтобы остановить смельчаков. Предоставим слово биографу первопроходца: «Ценою невероятных усилий Пахтусов к 23 августа достиг островов, расположенных на 74° 24' северной широты. Пройти сквозь узкие проливы между островами, несмотря на многократные попытки, не удалось. Льды плотно прижимались к берегу. Пахтусов нанёс на карту очертания части островов, обозначил мысы, вдававшиеся в море; самому отдалённому высокому мысу он дал имя Дальний. Позже этот маленький архипелаг в честь бесстрашного полярного исследователя получил название островов Пахтусова.

Путь на север был закрыт льдами. Пришлось возвращаться назад, чтобы успеть пройти через Маточкин Шар до того, как его скуют льды».

В первых числах сентября, вернувшись на зимовье и погрузив остававшихся там людей, Пахтусов взял курс на Архангельск. Начальник экспедиции уже был тяжело болен «грудной лихорадкой», как тогда говорили. В тесной каморке-каютке, мерцая, качалась лампада под образом святого Николы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация