Книга Битва за Дарданеллы, страница 72. Автор книги Владимир Шигин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Битва за Дарданеллы»

Cтраница 72

– С прибытием, Всеволод Семёныч! – приветствовал командира «Флоры» с палубы своего корабля Лукин. – Прошу к вечеру ко мне на чай! У меня отменнейший – ост-индский!

Между кораблей суетились датские грузовые боты. Предстояло перевести часть тяжестей с имевших большую осадку «Твердого» и «Рафаила», чтобы они могли пройти через отмели на входе в Зундский пролив.

Копенгаген выглядел уныло. Везде видны были следы недавней бомбардировки, устроенной городу Нельсоном за непослушание. Жители были хмуры и неразговорчивы. В первый же день на «Сильный» прибыл посол Лизакевич. Его встречали холостой пальбой и громким «ура». Желая сделать приятное Игнатьеву, Лизакевич сказал:

– Я признаюсь вам, что эскадра ваша – есть лучшая из всех, мною здесь виденных. Особенно прекрасна легкость вооружения!

Довольный похвалой, Игнатьев махнул рукой, и команда разразилась новым громовым «ура».

Затем капитанов русских кораблей принял у себя в загородной резиденции Фридрихсберг кронпринц Фредерик, правящий ныне королевством. Принц был худ и бледен, белокурые волосы еще больше подчеркивали его нездоровость. Во время бомбардировки Фредерик был на бастионах и самолично руководил обороной

– Я хочу поднять тост за великую Россию, которая во все времена была нашей союзницей и заступницей! – поднял кронпринц бокал с вином.

Фредерик говорил сущую правду. Он презирал шведов, боялся французов, истово ненавидел англичан и всем сердцем любил русских. Расстались дружески.

Вечером офицеры посетили столичный театр. После петербургских изысков копенгагенский театр был скромен как убранством, так и пением. А потому наши больше обращали внимания не на сцену, а на сидевшую в ложе томную аугустенбургскую принцессу Елизавету, чей жених граф Ранцау погубил несчастную своей дикой ревностью, а затем и сам сошел с ума. Ловя на себе нескромные взгляды русских офицеров, принцесса махала ответно веером.

На пристани возвращавшихся на корабли офицеров встретили несколько человек. То были русские солдаты, взятые некогда в плен французами, затем сбежавшие от них и нашедшие себе пристанище в датской армии. Плача, солдаты просили забрать их с собой.

– Но здесь вы живете в мире, а мы на войну отправляемся! Может, лучше будет остаться?

– На чужбине и мир не мил, а со своими мы хоть к черту на рога! – разом ответили солдаты. – Христом Богом заклинаем, возьмите!

– А! Семь бед – один ответ! – махнул рукой Игнатьев. – Быстро в шлюпку!

Вечером, сидя в каморке-каютке, Павел Свиньин записал в своей тетрадочке: «Непростительно было бы не сказать ни слова о прекрасном поле! Увы, единственно тогу заметить, что датчанки свежи, высоки ростом, большей частью белокуры… Судить о их любезности, добродетели, нравах, столько же имею права, как тот путешественник, который, поссорившись в Риге с хозяйкой квартиры, написал, что все женщины в России рыжи и сварливы. И притом я держусь пословицы, что нет ничего мудрее, чем узнать женщин!»

На следующий день в два часа пополудни при тихом попутном ветре эскадра снялась с якоря. Прощаясь с ней, повернул на Кронштадт сопровождавший фрегат «Тихвинская Богородица». Каюты фрегата были забиты письмами, где уходящие передавали бесконечные поклоны и поцелуи в милое Отечество.

Зунд эскадра проходила, стремясь держаться к его середине. На траверзе маленького, но чрезвычайно стратегически важного островка Вэн кто-то вспомнил легенду о Петре Великом, который якобы предлагал за этот островок датчанам столько золота, сколько уложится по острову.

За кораблями постепенно выстроилась длинная вереница купеческих судов. Побаиваясь налететь на какие-нибудь камни, практичные торговые капитаны решили довериться искусству российских военных штурманов и не ошиблись. С бесчисленных рыбачьих лодок предлагали свежую рыбу, зелень и битую птицу. Сложнейший пролив был пройден, как по нитке!

Немецкое море встретило отряд Игнатьева хорошей волной и свежим ветром. По пути на высоте Текселя встретилась английская эскадра вице-адмирала Рюссе-ля. Британцы явно сторожили французов. Наших моряков они приняли за союзную Наполеону голландскую эскадру и устремились было на перехват, но обнаружили, что обознались. Игнатьев, как младший по званию, нанес визит союзному командующему. От него узнали последнюю новость: Пруссия объявила войну Наполеону.

Старые моряки, видя обилие рыбацких лодок на кишащей рыбой Догер-банке, говорили: – Ну вот и Англией с треской пахнуло!

Во время этого перехода Кологривов наконец-то смог в полной мере оценить по достоинству все мореходные качества своего судна. В целом, «Флора» выдержала испытание с честью. Единственным недостатком новопост-роенного корвета оказались слишком длинные фок-мачта и бушприт, а потому передние паруса, площадь которых получилась несколько большей, чем расчетная, создавали излишнее рысканье по курсу. Это утомляло и рулевых, и вахтенных начальников.

Плавание прошло без особых происшествий. Если кому немного и не повезло, так это «Рафаилу». Из письма домой Павла Панафидина: «В 12 часов я сдал вахту и уже хотел предаться Морфею, как потрясение корабля заставило выбежать наверх. Громогласное командование лейтенанта, брасопка парусов, направление руля в противную сторону, пальба из пушек, делающая предостерегательный сигнал флоту, – все это показывало, что корабль коснулся мели. Искусный английский лоцман, взятый в Копенгагене, был в изумлении: по карте нет признаков мели, и Ниденский маяк, как два глаза, смотрел на наш испуг! Но все кончилось одним потрясением корабля, без малейшего вреда ему, – и мы, осмотрясь, потели, догоняя наш флот. Лоцман уверяет, что это затонувший какой-нибудь большой корабль, – и мы его коснулись. Слава Богу, что так благополучно кончилось, – а там прощай Англия, прощай Италия, и, может быть, пришлось бы проститься со всеми…»

На вторые сутки перехода на горизонте показался еще один английский фрегат, который на всех парусах кинулся навстречу отряду. Игнатьеву это не понравилось.

– Вроде мы и не враги англичанам, а он, сердешный, несется, будто на драку! – пробурчал капитан-командор и велел прибавить ход.

Вскоре английский фрегат оказался недалеко за кормой. Для выяснения ситуации к нему, немного погодя, был направлен «Рафаил».

– Я Лукин! – крикнул Лукин англичанину в рупор, – А ты кто таков?

– О, Люкин! – радостно вскинул руки тот. – Я капитан фрегата'его величества «Крессент» Генри Кенти сторожу здесь голландский флот.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Кент также принял русских за голландскую эскадру и спешил навести на нее свои линейные корабли, которые крейсировали где-то юго-западнее.

В Портсмуте наших встречали приветливо. На рейде, как всегда, полным-полно судов из Ост-Индии. Потрепанные штормом, приводились в порядок и ждали, когда их соберут в караван. Флаг главного командира порта адмирала, как и прежде, развевался на старом линейном корабле «Ройал-Вильям», уже давным-давно не выходящем из гавани и помнящем еще посещение молодого Петра. Английский флот встретил наших музыкой и командами, посланными по вантам. Салюта, однако, как при встрече Сенявина, не было. Зная грубость и гордость англичан, почитающих свой флаг за первый, российский флот никогда не имел с британцами никаких договоренностей относительно взаимных салютаций. Лучше уж вообще не салютовать, чем признавать первенство сынов Туманного Альбиона.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация