В середине XIX века в ВМС США разразился крупный скандал из-за того, что голые красотки, вытатуированные на телах матросов, оскорбляют общественную мораль. После долгих дебатов было принято поистине выдающее решение: всех голых девиц одеть, то есть зататуировать в какие-нибудь платья!
В пиратской среде была весьма широко распространена татуировка-талисман, изображающая виселицу с повешенным человеком и сидящей на перекладине вороной. Считалось, что имеющий такую татуировку (как и имеющий веревку повешенного) никогда не попадет в руки правосудия и не будет казнен. На руках чаще всего татуировали розу ветров с сердцем, якорем и двумя магическими треугольниками, что обеспечивало удачу во время дальних плаваний.
В эпоху парового флота кочегары всех флотов мира, не исключая и российского, делали себе фирменную «кочегарскую» татуировку. На ягодицах татуировались два кочегара (иногда это были черти), которые держали на лопатах уголь. Негры татуировались столь искусно, что при ходьбе создавалось впечатление, что изображенные ниже спины кочегары закидывают в «топку» уголь.
Российская военно-морская история оставила небезынтересный пример морской «талисманной» татуировки. В первом кругосветном плавании (1803–1806) на шлюпе «Надежда» под командованием капитан-лейтенанта Ивана Федоровича Крузенштерна участвовал и граф Федор Толстой, прозванный впоследствии Толстой-американец. При посещении Гавайских островов Толстой, как и большинство российских моряков, сделал себе татуировку, однако не обычную, а особый сложнейший комплекс татуировок для предохранения в бою. По окончании плавания и возвращении в Петербург он участвовал в нескольких десятках дуэлей, убил одиннадцать противников, но сам не получил даже царапины.
Толстой твердо верил в свою оберегаемость татуировкой, но оказалось, что граф-дуэлянт не учел всей специфики охранной тату. Жена Толстого родила ему одного за другим одиннадцать детей, но все они умерли в младенчестве. Сам Толстой-американец считал, что это наказание за убитых им на дуэлях людей, и, как говорят, горько сетовал, что на Гавайях не сделал специальной охранной татуировки и на безопасность своих детей…
Еще большее значение, чем амулеты и талисманы, во все времена имели для моряков всего мира всевозможные морские приметы. В них верили со всей серьезностью и страстностью. Ритуалы поведения в той или иной ситуации передавались из поколения в поколение, а отступников и нарушителей немилосердно карали, ибо нарушивший заповедь грозил навлечь несчастье на всех находящихся с ним на одной палубе. Мир морских примет и суеверий многолик и запутан. И все же…
Во все времена моряки всего мира не любили акул. Причем не только в силу их кровожадности. Считалось, что акула уже только своим появлением несет несчастье. Предания гласили, что акулы обладают неким особым чутьем, и если они появились около корабля, то это не иначе, как к скорому покойнику. Поэтому по неписаному закону матросам строжайше запрещалось говорить о появлении акулы больным и раненым.
В отличие от акул во все времена мореходы любили дельфинов. Считалось, что они приносят удачу, и поэтому им никогда не причиняли никакого вреда. Считалось также, что дельфины отгоняют акул, а если они сопровождают корабль и играют около него, то плавание будет благополучным. Существовало предание, что дельфины управляют ветрами. Их высокие прыжки могут вызвать шторм, но если дельфины выпрыгивают из воды во время шторма, то он скоро стихнет. Рыбаки Восточной Англии и сегодня уверены, что если дельфин быстро плывет к северу – это к хорошей погоде, а если к югу – к урагану.
Но больше всего моряки во все времена любили парящих над волнами альбатросов. Однако и здесь был нюанс: если альбатрос уж слишком близко кружил над кораблем, то это был верный признак того, что скоро ожидается сильный ветер, а то и шторм. Поэтому альбатросов по возможности отгоняли, но, как уже говорилось выше, никогда не убивали, ведь в них, согласно древнему морскому поверью, вселялись души погибших моряков. Ученый мир не без основания считает, что именно благодаря этой легенде мы обязаны тому, что альбатросы сохранились до сегодняшних дней.
В июле 1959 году в Ливерпульском порту ошвартовался после долгого антарктического плавания сухогруз «Кэлпиэн стар». Плавание было на редкость неудачным: погибли несколько человек команды, судно преследовали непрерывные шторма, а в довершение ко всему вышел из строя главный двигатель, отчего «Кэлпиэн стар» едва не погиб. Неудачливый сухогруз оказался в центре внимания британской прессы. По единодушному мнению, все несчастья, выпавшие на долю «Кэлпиэн стар», были следствием того, что сухогруз вез альбатроса, предназначенного для Берлинского зоопарка. Заточение в клетку священной морской птицы нуждалось в отмщении! Однако на этом дело не кончилось. Спустя два дня альбатроса нашли мертвым в его клетке. Скорее всего, вольнолюбивая птица не выдержала трудностей многонедельного плавания. Известие об этом вызвало целый поток публикаций в прессе, а вся команда (полсотни человек) устроила сидячую забастовку и наотрез отказалась продолжать плавание к берегам Норвегии. Матросы требовали немедленного расчета и увольнения. Мнение команды разделял и капитан, сказавший в интервью, что необходимость принять на борт «плененного» альбатроса потребовала от него известного мужества. Владелец судна подал в суд на взбунтовавшуюся команду, однако судьи, приняв во внимание обоснованность требований матросов в силу значимости древней легенды, единодушно решили вопрос в пользу команды.
Иногда в штормовом океане появляются и черно-бурые птички массой около 50 граммов. Они мелькают среди вспененных волн с жалобным печальным криком, словно просят о помощи. Серповидными крыльями они напоминают ласточек, за что их и прозвали «штормовыми ласточками». Это качурки, которые большую часть жизни проводят в открытом океане. От ветра они спасаются, умело находя укрытие во впадинах между волнами. Среди мореплавателей бытует поверье, что качурки, как и все другие морские птицы, – это тоже души погибших моряков, и в первую очередь малолетних юнг. Английские моряки называют их птенцами Богоматери и очень любят, а вот шведские моряки, наоборот, побаиваются и считают, что качурки своими жалобными воплями кличут беду.
Во все времена моряки давали различным районам океана свои собственные названия, в которых увековечен опыт многих поколений мореплавателей всего мира. Эти названия никогда не были нанесены на карты, но именно они как нельзя лучше характеризовали определенные моря, заливы и целые морские регионы.
Так, знаменитый пролив между Англией и Францией Ла-Манш получил не слишком лестное наименование – «Аллея смерти». Многочисленные рифы, песчаные отмели, туманы и весьма интенсивное судоходство унесли в «Аллее» не одну тысячу моряцких жизней. Баб-эль-Мандебский пролив, соединяющий Красное море и Индийский океан, получил имя «Врата слез», так как условия плавания там были не многим лучше, чем в Ла-Манше. В придачу к этому на берегу потерпевших кораблекрушение ждали еще и агрессивные бедуины. Район острова Ньюфаундленд из-за вечно промозглой и штормовой погоды удостоился звания «Гнилой угол Атлантики», зато район экваториальной зоны, где дуют постоянные восточные ветры – пассаты, был провозглашен «Дамской дорогой». Кратчайшее расстояние между Зеленым мысом Африки и восточной оконечностью Южной Америки издавна именовалось «Талия Атлантики». Вечно штормовой район Атлантики в пределах сороковых градусов северной широты получил имя «Ревущие сороковые», еще более штормовые пятидесятые широты – «Бушующие пятидесятые», а южный путь от Гибралтара к Кубе, который был длиннее северного, но отличался более спокойной погодой, а потому был предпочитаем большинством парусных капитанов, называли попросту «Лошадиной тропой». Пусть медленно и долго шли здесь суда, зато достаточно безопасно! Гвинейский залив моряки гордо именовали «Пуп Земли». Что касается русского флота, то наши моряки с 20-х годов XIX века называли часть Финского залива от Кронштадта до Санкт-Петербурга «Маркизовой лужей», в честь недоброй памяти маркиза де Траверсе, который в то время возглавлял российский флот и в целях экономии средств запрещал кораблям плавать дальше этой пресловутой «лужи».
