— Что я должен сделать?
— Ты знаешь сам.
— Ты говоришь загадками.
— Поищи ответ в своем разуме.
Я поискал. Ответа не было. Зато в ходе поисков мне попалась забавная мысль, и я, на секунду закрыв глаза, представил, что сейчас во дворе должен появиться еще один персонаж.
Он появился. Похоже, я выдрал его прямо из дома, потому что он был в шелковом халате и в тапочках. Соответственно, он имел вид человека, не понимающего, что происходит. Только что он сидел дома и смотрел телевизор или еще что-то там делал, и в мгновение ока оказался в совершенно другом месте, столкнувшись при этом лицом к лицу с тем человеком, с которым он меньше всего хотел встречаться.
Моя пижама против его халата, подумал я. В одежде мы равны.
Зато я имел огромное психологическое преимущество.
— Добрый день, Андрюша, — сказал я. — Радостно видеть вас снова.
— Геныч, — обалдело сказал он. — Ты… а я… а говорили…
— Я в курсе, — сказал я, — относительно того, кто и что говорил. Меня больше интересует, почему лично вы ничего не предприняли.
— Мы искали, — сказал он. — Все перерыли, Геныч, клянусь…
— Не клянитесь, Андрюша, — сказал я. — Время клятв и заверений в вечной дружбе прошло. Наступает время платить по счетам.
— Я… да ты что… я…
Раздался короткий свист, и клинок Теффаса вернулся в ножны. Тело Андрюши продолжало стоять еще несколько секунд, из раны на шее толчками выплескивалась кровь, сердце ведь еще не знало, что организм мертв. Голова Андрюши Беляевского прокатилась несколько метров по траве, подпрыгивая, как мячик, и замерла. На лице осталось все то же испуганно-удивленное выражение.
— Полегчало? — спросил Теффас. — Наигрался в игрушки? Не пора ли заняться делом?
— Я бы занялся, — сказал я. — Если бы мне сказали каким. Или хотя бы намекнули.
— Ты расправился с этим человеком, — сказала Галадриэль. — Не сомневаюсь, что он заслужил свою участь, но он — лишь часть декорации твоего сна, и его смерть здесь ничего не изменит. Ты не причинил ему реального вреда.
— Я и не собирался, — сказал я. — В реальности он вел себя более порядочно.
— Ты не можешь играть в эти игры всегда, — сказала она. — Темный Властелин спроецировал это сновидение, заставив тебя поверить в твои самые тайные страхи. Мы с братом пришли, чтобы помочь тебе выбраться, но полностью освободиться можешь только ты сам.
— Как? — спросил я.
— Здесь, в мире твоих грез, только четверо могут принимать решения и влиять на ход событий, — сказал Теффас. — Трое стоят сейчас здесь.
— А четвертый…
— Четвертый — Темный Властелин, он тоже присутствует в твоих кошмарах, как сейчас это делаем мы, — сказала Галадриэль. — И, чтобы избавиться от него, чтобы очистить от его влияния свой разум, ты должен сразиться с ним сейчас. Иначе кошмары будут преследовать тебя вечно.
— Как? — спросил я.
— Ты знаешь, — сказала она, и ее силуэт начал таять в воздухе.
— Один на один, — добавил Теффас, и его контур тоже замерцал, становясь прозрачным.
Я остался один.
Больничная пижама не слишком подходила для предстоящего предприятия, поэтому одним усилием мысли я сменил ее на свою привычную одежду. В правой руке материализовалась Валькирия, точнее, ее астральная проекция. Может ли быть астральная проекция у меча? У магического — может.
И что теперь? — подумал я. Бросить ему вызов в надежде, что он услышит и явится? Не такая уж глупая мысль.
— Леопольд, выходи! — крикнул я. И добавил: — Выходи, подлый трус!
Сначала ничего не произошло.
А потом он вышел.
Ох, и вышел же он!
Он был высок, выше даже меня, и в полтора раза шире в плечах. Тело его было заковано в черную броню, по сравнению с которой цвет брони Лорда Тонкара выглядел мышино-серым. Словно сама Тьма выковала доспехи своему сыну.
В руках он держал огромный боевой топор, размером в два топора сына Дэринга. Его появление сопровождали раскаты грома, он вышел из черного облака, клубящегося над землей.
Ну и богатое же у меня воображение!
— Ты звал меня, червь! — пророкотал он.
— Ага, большой змей, — сказал я.
— Так трепещи!
— Уже, — сказал я.
Боже, ну до чего он банален. Или это я банален в своем представлении о том, каким он должен быть.
Он занес свой топор над головой. Не самая выгодная позиция для начала боя, потому что он оставил без прикрытия грудь и живот. Или он так надеется на свои доспехи, или…
Или наш поединок не должен свестись к обычному обмену ударами.
Я же сплю.
Изгнать его. Очистить разум.
Как прогнать кошмар? Как избавиться от дурного сна?
Не верить в него. Перестать бояться. И никакие мечи, никакие танки тут не помогут.
Я отбросил Валькирию в сторону и шагнул вперед.
Он опустил топор. Лезвие прошло через мое тело, не причинив вреда.
— Ты — фантом, — сказал я. — Я не боюсь фантомов.
Он рубанул еще раз, теперь сбоку. Удар должен был разрубить меня пополам, но бесплотное лезвие не могло ранить моего тела.
Я стоял, скрестив руки на груди, а он танцевал вокруг меня со своим топором, как безумный дровосек, страдающий пляской святого Витта. И с каждым ударом он терял материальность, из черного становился серым, а потом прозрачным, уменьшался в размерах, и вот вокруг меня уже бегает почти невидимый, едва различимый карлик с перочинным ножиком.
— Мы еще встретимся! — пообещал он на прощание и растворился в воздухе.
— Еще как, — сказал я в пустоту. — Ты даже не представляешь себе, как я жду этой встречи.
Я проснулся, словно выплыл со дна глубокого колодца, рядом со мной сидела Галадриэль, Теффаса в палатке не ыло. Все остальные мирно спали.
— Ты вернулся, — сказала моя любимая.
— Окончательно, — заверил я ее.
Она взяла меня за руку, как в недавнем сне.
— Тогда пойдем. Для отдыха времени уже почти не осталось, зато я могу показать тебе мои любимые созвездия и почитаю тебе мои любимые стихи.
— Пойдем, — сказал я.
Хоть спал я недолго и снились мне кошмары, я чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, словно провалялся в комфортабельной постели не менее десяти часов.
Гномы выступили на рассвете, одновременно с первыми лучами солнца.
Весть об атаке быстро облетела весь лагерь, и бородатые воины без суеты и лишних разговоров принялись готовиться к штурму, который должен был стать для них последним. Не было завтрака, не было утренней перебранки, не было долгих сборов.
