Еще вчера Лилипут полагал, что пережил все ужасы ада, работая гребцом на купеческой ладье, какой он был наивный. По сравнению с их теперешним положением, те его страдания попросту вызывали мечтательную ностальгию.
Как же тогда было здорово! Ударный труд на свежем воздухе поощрялся полноценным, трехразовым питанием и вполне достаточным для восстановления сил отдыхом. Теперь же друзей приковали к семидесятикилограммовому веслу — это в сухом состоянии, потому что, когда весло размокало от воды, оно весило все сто, — и хлесткими ударами бичей заставляли ворочать эту громадину от рассвета до заката. Кормили их какими-то отбросами, поили тухлой водой. А, если вдруг, не дай бог, от переутомления кто-то из рабов-гребцов терял сознание, несчастного быстренько приводили в чувство исключительно пинками. Мрак! Ужас! Беспредел! Вот он — самый настоящий ад на земле!
Как они там выжили, одному богу известно!
Как ни странно, но за веслом труднее всего пришлось именно Лилипуту со Студентом. Не обремененные подкожными отложениями рыцари быстро выбивались из сил и их бедные спины из-за частых побоев скоро превратились в один огромный синяк. Шише же подобные физические нагрузки, удивительным образом, даже как будто пошли на пользу. За три-четыре дня изнурительной гребли он заметно постройнел. Весь его жирок перелился в широченные плечи и мощные, как два бревна, руки. Теперь рядом со Студентом и Лилипутом восседал не исходящий потом жиртрест, а самый настоящий богатырь, пропорциональности сложения которого позавидовал бы сам терминатор.
Шиша стал настолько силен, что уже на четвертый день плавания стал позволять друзьям в течение каждого часа работы пяти-десятиминутные передышки. В эти промежутки времени он полностью забирал под свой контроль неподъемное весло. Подумать страшно, что бы стало с бедолагами-рыцарями, не окажись рядом трактирщика! А Студент еще не хотел брать парня в опасное приключение!..
Шел тринадцатый день плена. Вернее, дневной кошмар уже, наконец, закончился, и пиратский корабль спокойно дрейфовал в ночи.
Лилипут наслаждался прелестями сна — единственной радостью жизни все еще изредка доступной живому скелету по прозвищу Лилипут. Как же ему было жалко всех их троих в целом, и самого себя в частности. Настолько жалко, что он даже рассуждал на эту тему во сне:
«Во что я превратился всего лишь за одну неделю гребли! Ни кожи, ни рожи — одни сухожилия, выступающие кости и почерневшая от побоев спина. Да что толку попусту рвать душу, Студент выглядит еще паршивее. Вон как во сне стонет, сердешный. Заговаривается, бедолага, меня зовет…»
— Лил, Лил, да очнись же ты! Чёрт! Ну и дрыхнуть горазд!
«… Да нет, что-то здесь не так. Уж больно голос у него настойчивый… Не может быть! Нет! Только не это! Не лишайте меня последней радости, ну, пожалуйста! Дайте отдохнуть…»
— Просыпайся, Лил, ну же! Дело есть!
«… Какие дела? Ночь скоро кончится, а я еще толком не выспался. Скоро снова за весла, а я… А мне… Дела могут и подождать, а вот сон…»
— Ну как знаешь! Считай, что я тебя предупредил. «… Наконец-то отвязался. Вот и ладненько… На чем мы там остановились, ах да: бедный я, разнесчастный чело…»
— Не хочешь по-хорошему, пеняй на себя! — отчаявшись добудиться Лила уговорами, Студент попросту дал ему пинка.
— Ты что, с ума спятил? — От возмущения Лилипут чуть было не заорал на весь корабль. Вернее он-то заорал, но Шиша ему вовремя зажал рот своей огромной мозолистой ладонью.
— Отпусти! У-у, сладил, бугаина здоровый? Слышишь, что говорю: отпусти сейчас же! — На злобное шипение Лилипута трактирщик не обратил внимания. — Справился, гад, с истощенным непосильной работой человеком. Вот ведь… — Осознав тщетность своих попыток вырваться, Лилипут позорно капитулировал и сменил гнев на милость: — Ладно, я все понял, можешь отпускать.
Шиша ослабил хватку, и Лилипут оказался свободен как птица, скованная стальной цепью по рукам и ногам. Обозленный рыцарь все еще продолжал бормотать себе под нос проклятья в адрес Студента.
— … Друга, ногой, под копчик! Садист ты, сэр Стьюд, скотина, бандит с рожей праведника…
— Извини, Лил, что так все получилось, — заговорил Студент. — Но ты должен меня понять, времени в обрез, а слова от тебя отлетали, как от стенки горох… И потом, я же тебя предупредил.
— Все равно не прощу, — продолжал полушепотом неистовствовать обиженный Лилипут. — Надо же — поднять… гм… ногу на спящего друга. Животное, зверь, палач…
— Ну все, хватит, надоело! — в свою очередь осерчал Студент. — Сам заткнешься или попросить Шишу тебе помочь?
— Оба вы… — начал было Лилипут очередную обличающую злодеяние друзей речь, но Шиша угрожающе зашевелился, и он передумал: — Все, все, молчу. Хорошие вы ребята, прямо-таки распрекрасные… Так что за дело, я весь внимание. — Мысленно он, разумеется, высказал все, что думает об этих живодерах, но вслух больше ничего не произнес, лишь мило улыбался.
— Такое дело, Лил: мы тут с Шишей посовещались и решили, что терпеть это безобразие больше нет никакой возможности. Еще неделя такой каторги — и мы попросту потеряем человеческий облик, превратившись в послушный, тупой и безропотный скот…
— Гениально! Надо же, какая прозорливость, — перебил друга Лилипут. — Ты что, Стьюд, спятил? Будить меня среди ночи, чтобы сообщить подобный бред! Да что с тобой, парень? Очнись! Пора уже начинать трезво смотреть на вещи, а не витать в облаках! Им тут, видите ли, вдруг разонравилось. Да мне, доложу вам по секрету, с самого начала здесь как-то не по душе. Но что толку размахивать руками и молоть попусту языком, если реально что-либо предпринять мы все равно не имеем возможности?
Студент хладнокровно выслушал эту обличительную тираду, после чего заговорил сам:
— Вечно ты, Лил, до конца не дослушаешь, а уже все знаешь, все видел и везде побывал… Уж будь спокоен, мы тебя разбудили вовсе не для того, чтобы сообща поплакаться в жилетку о тяжкой жизни нещадно угнетаемых трудовых масс. Выброси эту дурь из головы. У нас есть конкретный план, так что молчи и слушай… Давай Шиша, расскажи ему, что ты сегодня видел.
— Да тут и рассказывать-то особо нечего, — пожал могучими плечами трактирщик. — Просто, я сегодня заметил у одного из пиратов за спиной ваш меч, сэр Лил. Рассказал об этом Стьюду, и у него в голове зародился план.
— Что-то я никак в толк не возьму, какая связь между увиденным тобою мечом и планом Стьюда? — недоумевал Лилипут.
— Ну, дык ведь… — развел руками трактирщик.
— Эх, Шиша, Шиша, — пришел на помощь косноязычному товарищу Студент, — рассказчик из тебя… Лил, слушай сюда. Он рассказал тебе далеко не все. Дело в том, что из разговоров соседствующих с нами гребцов, так сказать, собратьев по несчастью, следует, что завтра наш корабль войдет в бухту какого-то пиратского островка, где простоит дня два-три, пополняя запасы воды и еды. Пожалуй, это наш единственный шанс попробовать удрать с этой посудины и затеряться среди разбойников, обитающих на острове. Единственная проблема — оружие. Но поскольку твой меч, Лил, на корабле, то и наши железяки, наверняка, хранятся где-то рядом. Так что следующей ночью я планирую провести разведку боем. К счастью Шиша запомнил, в какой каюте скрылся дядька с твоим мечом. Ночью мы внезапно врываемся и…
