Салтан прижал к груди упавший сверху сапожок.
— Матрешенька! Ты живая?
— Живая, Салтанушка! — раздалось с колокольни. — Ох, чудно-то как! В следующий раз со мной полетишь.
Ну, потом, разумеется, царицу с колокольни снимали, флайпланер чинили, колбасу вкушали, добрым вином запивали, и была на острове радость великая. Ивана со спасателями — бывшими слугами волшебной скатерки — тоже приглашали принять участие в празднике жизни, да только они отказались.
— Не обижайся, царица, — поклонился Олег. — Только нам уже пора. Мы и так порядком подзадержались.
— Отчего же пора? — расстроилась, Лебедушка. — Ведь вы теперь люди вольные, волшебной службой не обремененные?
— Это мы от скатерки вольные, но у нас и другие дела имеются, — твердо заявил Аркадий. — Да и Ивана, гостя заморского, обещали мы домой подбросить, уж больно он по родимой стороне тоскует, а нам как раз по пути.
— Дозволь, царица, слово молвить? — неожиданно пробасил Никола-старшой.
— Да молви, чего уж там, — махнула рукой Лебедь. Никола откашлялся, прочищая горло, и повернулся к Ивану:
— Я, это… вот чего, — осилив столь внушительное вступление, богатырь задумчиво почесал затылок. — Значиться, прониклись мы к тебе, мил-человек, великим доверием. Челом бьем: изволь остаться с нами за главного. Будешь учить нас пыткам разным, опять же — веревку енту хитрую кидать…. Величать тебя станем дядькой Черномором…
— Отчего же вдруг Черномором? — удивился Иван.
— Дык разве ж ты не из Черна моря приплыл? — в свою очередь удивился богатырь.
— Спасибо за честь великую, но надобно мне в родные пенаты, — отклонил предложение Иван.
— И то верно, — поддержал его Салтан, не слишком довольный восторженными взглядами, которые кидала в сторону заморского гостя пребывающая в эйфории Лебедушка. — Человек без Родины — что птенец без гнезда. А мы тут и сами как-нибудь управимся.
Подивившись проницательности Салтана, раскусившего секретный код шифровок, Иван решил не переживать и считать фразу царя случайным совпадением. Он залез вслед за историками в плетеную корзину, и воздушный шар, лениво переливаясь в лучах солнца, скрылся за лесом.
Варя с Егором бросились на шею учителю. Птенчиков был растроган столь бурным проявлением эмоций и даже не пытался этого скрыть.
— Ну, ребятки, все дела закончены, пора бы домой, — довольно потирая руки, сказал Олег. — Вы с Иваном полетите через спасенный «Хамелеон», а мы с Аркадием…
— Ой! — Глаза Вари неожиданно расширились от испуга.
— Что-то не так? — встревожился Егор.
— Да нет, всё нормально… только… — Она беспомощно оглянулась на спасателей. — Я не совсем понимаю… в какой день будущего вернется Егор?
— А сколько времени он провел в прошлом? — спросил Аркадий. Гвидонов сосредоточенно нахмурился:
— Сейчас соображу. Улетели мы с Варей в понедельник. Затем она вернулась, а я остался куковать в Бабарихином чулане. На рассвете вторника меня засмолили в бочке, в среду я уже был на Буяне, ночь мы с Варей провели на крыше башни, а сегодня вы уже нас обнаружили. Значит, я окажусь в будущем в четверг.
Варя судорожно сглотнула. Егор медленно обвел глазами удрученные лица присутствующих.
— Вы хотите сказать… что в четверг я не вернулся? Иван Иванович, я угадал?
— Ну… — прокашлялся Птенчиков. — Я не разбираюсь во всех этих организационных тонкостях…
— Когда вы вылетели на Буян? — настойчиво прервал его Егор.
— Во вторник, — честно признался Птенчиков. — На восьмой день после твоего исчезновения.
Все помолчали.
— Ну, не могу же я погибнуть при перелете! — вдруг возмутился гений технической мысли.
И тут флегматичный и уравновешенный Аркадий неожиданно подпрыгнул от возбуждения:
— Эврика! Я понял, в чем дело! Машина Егора не была прикреплена к Центральному компьютеру Института, поэтому момент пересечения им временного коридора зафиксировала лишь его скатерка.
— Холодильник, — поправил Аркадия Гвидонов, уже сообразивший, к чему клонит историк.
— Холодильник так холодильник, я же не знаю, где у тебя расположена головная панель. Так вот: отсчет времени, проведенного Егором в прошлом, вела лишь машина, на которой он сюда прилетел. И если бы для возвращения он воспользовался своей скатеркой, то, безусловно, оказался бы дома в четверг. Но скатерка повреждена Бабарихой, и ему волей-неволей придется лететь через наш «Хамелеон», работавший в режиме реального времени относительно отправления в прошлое Ивана и Вари…
— Он не работал, Сонька постаралась, — возразил Птенчиков.
— Мы восстановили все настройки. Для того и существует в ИИИ Центральный компьютер, — пояснил Олег.
— Значит, Егор окажется дома одновременно с нами? — не веря в такое счастье, воскликнула Варя.
— Конечно, — улыбнулся Егор. — Что мне там делать без тебя?
— Тогда поехали, — сказал Птенчиков и махнул рукой.
ГЛАВА 23
Птенчиков сидел за стойкой полутемного бара.
«Может быть, именно здесь я найду ту, которая мне так нужна», — размышлял он, с тоской разглядывая надменную барменшу в кринолине. Выглядела она весьма экстравагантно, сильно смахивая на средневековую герцогиню, случайно заблудившуюся во временных коридорах. Изящно оттопырив мизинец, она наполняла стоящие перед ней кубки кроваво-красной жидкостью и ловко отправляла вдоль стойки немногочисленным посетителям своего заведения. Точнее сказать, посетительницам. Присмотревшись, Птенчиков понял, что был единственным мужчиной в этом странном баре.
Барменша-герцогиня томно улыбнулась Ивану и подтолкнула в его сторону серебряное блюдце, на котором лежал какой-то круглый предмет.
«Наверное, это закуска», — решил Птенчиков, но, приглядевшись к кругляшку, заметил на нем надпись: «А. Дюма. Три мушкетера».
«Да это же книга! — осенило Ивана. — Воспитывают в посетителях изысканный вкус. Э-эх, мог ли представить Дюма, что все его мушкетеры уместятся в этакой невзрачной таблетке, накрепко спрессовавшись с гвардейцами кардинала, алмазными подвесками и коварством Миледи». — Иван презрительно повертел в руках темно-зеленый кругляшок и собрался его надкусить. Неожиданно из таблетки высунулась шпага и пребольно ткнула Ивана прямо в язык. От неожиданности Птенчиков вздрогнул, и книжка-таблетка, выпав из рук, укатилась под стол,
Иван виновато покосился на барменшу. Сохраняя невозмутимость, она наполняла очередной кубок. Затем сдвинула крупный сапфир, украшающий перстень на ее тонком пальце, и вытряхнула оттуда какой-то порошок. Вино забурлило, поменяв свой цвет на темно-фиолетовый. Скользнув по гладкой стойке, кубок остановился точнехонько перед Иваном.
