– Ладно, он сюда вернется, – утешила я себя, но в тот день не решилась просидеть в засаде еще несколько часов и поехала домой.
Утром следующего дня я уже в пять отправилась мести участок, а в семь была возле дома старика, заняв позицию в кустах. Три часа в засаде результатов не дали. Либо мужчина уже уехал, либо не планировал утром покидать свое убежище. Конечно, можно было напрячь Агатку и узнать, кто живет в этом доме. Но сестре пришлось бы объяснять, почему меня это интересует, – сделать что-то, не задавая вопросов, Агатка не в состоянии, а начни я объяснять, по какой причине меня интересует старик, сестрица забьет тревогу, и дорогие родственники отправят меня на прием к психиатру. В общем, оставалось уповать на то, что с загадкой старичка я справлюсь в одиночестве.
Конечно, по дороге домой я призывала себя к порядку. Во-первых, старца мог посетить племянник, о котором упоминала соседка. Возможно, он проводил здесь куда больше времени, чем ей казалось, оттого его вещи и хранились в платяном шкафу. Нежеланию хозяина вступать в контакт с внешним миром тоже могли найтись вполне банальные причины. Во флигеле находился племянник, а вовсе не сам хозяин. Допустим, он решил понаблюдать за моей работой, а сбежал по причине врожденной деликатности, не желая вводить меня в смущение.
Явившись в очередной вторник, я металась по дому с пылесосом и ожидала телефонного звонка. На этот раз у Якова Ивановича никаких просьб не возникло, я отправилась на второй этаж и стала протирать письменный стол в кабинете. С некоторых пор он очень меня интересовал. Единственный ящик стола был заперт, а ключ отсутствовал, что, в общем-то, понятно. Хозяин мог хранить там документы, деньги и прочие ценности и принимал меры, чтобы домработница не проявляла излишнего любопытства. Конечно, мне и в голову не приходило попытаться открыть ящик подручными средствами. Это было бы слишком. На тумбочке, находившейся тут же в кабинете, стояла ваза. Обычная ваза с узким горлышком. Протирая ее еще в первый раз, я убедилась, что хозяин в ней держит всякие мелочи: мелкие камешки, пуговицы и даже монетки. «А почему бы и нет?» – подумала я и вытряхнула содержимое на стол. Так и есть, ключ средней длины, украшенный затейливой вязью, легко вошел в личинку, так же легко повернулся, и я открыла ящик.
Надо сказать, что, как только это произошло, я испытала угрызения совести. Любопытство любопытством, но это уже смахивает на воровство. И если хозяин заподозрит… в лучшем случае Дуська лишится работы. В общем, я решила заглянуть в стол, ни к чему не прикасаясь. В ящике не было ни документов, ни иных бумаг или ценностей. Только диктофон. Забыв про данное себе обещание, я нажала кнопку «play» и услышала мужской голос:
– Да… слушаю… Здравствуйте, Иван Петрович. Очень рад, да… – Похоже на запись телефонного разговора, когда слышишь только одного собеседника. Голос был красивый, с хрипотцой, очень сексуальный. А потом возник другой, мужской, который произнес: – Да, слушаю… здравствуйте, Иван Петрович… – вроде бы пытаясь воспроизвести чужую интонацию. Одну и ту же фразу повторяли и повторяли, и с каждым разом голоса становились все более похожи. Под конец я уже с трудом различала, где первый, а где второй.
В этот момент в дверь позвонили, а я едва не подпрыгнула от неожиданности. Торопливо перемотала ленту диктофона, вернула его на прежнее место, заперла ящик стола, бросила ключ в вазу и пошла открывать. Ощущения были не из приятных – как будто меня застукали на месте преступления. Копаться в чужих вещах – недостойное занятие, это я знала точно, а еще гадала, кто вдруг пожаловал. Может, сам хозяин? Такое впечатление, что он каким-то фантастическим образом узнал, чем я занята, и поспешил вмешаться. А что, если в кабинете установлена видеокамера и он действительно наблюдал за моими художествами? Получить нагоняй ох как неприятно, а тут еще Дуська… Если она вылетит с работы, спасибо мне точно не скажет. Я распахнула входную дверь и увидела соседку.
– Доброе утро, – с улыбкой произнесла та. Я улыбнулась в ответ и поздоровалась. – Яков Иванович дома? – продолжила она и, не ожидая приглашения, вошла в холл, с интересом оглядываясь.
– Нет. Он в больнице на дневном стационаре.
– Вот оно что… а я решила зайти, проведать старика.
Собственно, теперь, когда выяснилось, что хозяина нет, соседке следовало бы покинуть дом, но она явно была настроена иначе. Заглянула в кухню и начала рассказывать о бывших владельцах. История семейства меня не волновала, и я очень скоро начала томиться, но болтливая тетка не обращала на это внимания.
– Вы простите, – как можно вежливее сказала я. – Но мне надо работать. Вы не будете против…
– Вы работайте, работайте, может, я вам помогу чем?
Я решила: если избавиться от тетки нет никакой возможности, следует перевести разговор на жильца. Это было нетрудно, но никакими полезными сведениями я не разжилась, по той простой причине, что соседка о Якове Ивановиче ничего не знала. У меня появилось ощущение, что старичок занимал не только мое воображение, но и ее, и с целью удовлетворить любопытство она сюда и пожаловала. В общем, ситуация сложилась смехотворная. Я продолжала уборку, а болтливая тетка тенью следовала за мной. Поведав мне о хозяевах, она перешла на ближайших соседей. Конца не предвиделось. Я уже хотела, наплевав на вежливость, указать ей на дверь, но в последний момент почтение к возрасту пересилило, и я смирилась с судьбой, надеясь, что тетке в конце концов надоест слоняться за мной по дому и она уйдет.
Скажу сразу: дом в тот день мы покинули вместе. Я, сатанея от ее рассказов, заметно ускорилась и уборку закончила на час раньше. Тут возникла еще одна проблема. Прятать ключ при ней я не решилась, вряд ли старик скажет мне спасибо, если о его тайнике под геранью будут знать соседи. Заперев дверь, я еще минут десять болтала с теткой, которая упорно не желала угомониться, изловчилась и наконец убрала ключ.
Мы направились к калитке, а я поглядывала на окна флигеля, стараясь делать это незаметно.
– А вот тут живу я, – сказала Клавдия Степановна (мы, разумеется, познакомились), кивком указав на дом из красного кирпича. – Может, зайдете? Чаю выпьем.
– Нет, нет, спасибо, – ответила я, и мы простились.
Быстрым шагом я продолжила путь, но свернула в ближайший переулок и бегом припустилась к дому Якова Ивановича обходными путями. Вскоре я уже стояла на крыльце. Приподняла горшок и смогла убедиться, что ключа под ним нет. Я надавила кнопку звонка и стала ждать. Если хозяин дверь откроет, у меня заготовлено объяснение: забыла деньги, они, как всегда, лежали под телефоном в холле. Однако дверь мне никто не открыл. Я прислушалась. В доме тишина. Не желая отступать, я достала мобильный, набрала номер и очень скоро услышала звонки за дверью. На них хозяин тоже не отреагировал.
Потоптавшись еще немного, я побрела к остановке, на ходу размышляя, что все это может значить. Судя по тому, как быстро исчез ключ из-под цветочного горшка, хозяин обретался где-то поблизости. Логично предположить, что во флигеле. Допустим, дядька нелюдим и предпочитает читать Чехова в одиночестве, любуясь соснами и осенним небом. Но вот диктофон… Если бы не визит соседки, я бы дослушала пленку до конца, а теперь гадай, что там еще было… Мужчина имитировал чужую интонацию. Зачем? Если это не шутка, то, скорее всего, затевается какое-то жульничество. Оба голоса на диктофоне принадлежали молодым мужчинам и ничего общего с голосом Якова Ивановича не имели. Но если кто-то мастерски воспроизводит чужую интонацию, ему ничего не стоит имитировать голос старика. И тогда все становится более-менее понятным: и некие странности в доме, и нежелание хозяина общаться с кем-либо. Вот только с какой стати выдавать себя за пожилого человека? Хотя есть еще вариант: в доме живут двое мужчин, старик и тот самый блондин, которого я видела в «БМВ». Один из них или оба затеяли какую-то аферу. В этом я почти не сомневалась и вновь подумала: а не рассказать ли все Агатке? Она узнает фамилию человека, который снял дом, и что? Я представила лицо сестрицы, когда та услышит, что я залезла в чужой стол, и мысленно скривилась. Агатка наверняка скажет, что у меня крыша съехала от безделья и я выдумываю детектив на пустом месте. Может, так и есть. Но меня не покидала уверенность, что я имею дело с мошенником. И это в лучшем случае…
