— Слушай, отвяжись! — вспылил наконец Алексей. — То менты допрашивали, то ты теперь!..
— М-менты?.. — Борька сдвинул в тревожном недоумении брови и пошевелил вывороченными губами. — Хреново… блин!..
— Да уж куда хреновей! — ворчливо согласился Алексей и двинулся к крыльцу.
— Слышь, сосед… — тут же всполошился Борька.
Пришлось обернуться.
— Ну?..
— Ты сядь… — проникновенно попросил Борька, при этом еле ворочая языком. — Веришь? Никого бы не попросил… Тебя попрошу… Будь другом… Дай я тебя ущипну! Только больно, учти… до синяка…
— Да ну тебя к лешему! — вконец уже озлился Колодников. — Лыка не вяжешь…
— Ну ты меня ущипни… — тараща на Алексея наслезенные мутно-синие глаза, поспешно предложил тот. — Но тогда я к тебе вечером приду, учти… Вместе сходим… Лады?..
Колодников круто повернулся и вне себя от бешенства взбежал по лесенке. И когда его только уволят, алкоголика?..
К счастью, озорной текст, возникший по дороге из райотдела, из головы вылететь не успел. Поднимаясь на второй этаж, Колодников успел его восстановить, а кое-где даже и улучшить. Беспокойство кольнуло лишь перед самой дверью: как там Димка? Побили-то ведь, что ни говори, крепко… Не дай Бог внутри что-нибудь повредили…
* * *
— Подставился ты, отец… — хмуро подвел итог Димка, осторожно ухватывая фильтр сигареты расквашенными губами. — Не фиг было называться, когда в ментовку звонил. Костик еще неизвестно — то ли выкрутится, то ли коньки откинет… А кроме тебя рядом и нет никого.
Шепелявил он уже заметно меньше.
— То есть как это? — возмутился Алексей. — Если рядом больше никого не было, то значит это я ему голову и проломил монтировкой?..
Димка со вздохом потрогал заплывший глаз.
— Менты… — равнодушно изронил он.
— Очень интересно! — с бледной улыбкой сказал Алексей.
— Пойду сейчас в милицию, — дыша яростью, пообещала Александра, — и на уши всех поставлю!..
В минуты неистовства она как никогда смахивала на батьку Махно.
— Только тебя там и не хватало! — с досадой бросил Алексей. — Сиди уж…
Как ни странно, но оскорбления действием, нанесенные всем троим в ночной арке, заметно сплотили семейство Колодниковых. Димка уже не ворчал и не воротил нос от родителей, холодная же война между Алексеем и Александрой сменилась внезапной оттепелью. Неплохой, если вдуматься, способ укрепления семьи — вовремя дать каждому по мозгам…
— Не, вот тут ты, отец, не прав, — важно заметил Димка, гася длинный окурок в отмытой пепельнице. — С женами они как раз связываться не любят. Мужик — он промолчит, а баба визгу подымет — на весь город…
— И подыму! — сказала Александра. — Ты посмотри, ты посмотри на себя в зеркало, что с тобой сделали!.. Дай еще раз мазь наложу…
— Э! — немедленно вскинулся тот. — Ма! Ты это… Даже не вздумай! Про отца — хоть до посинения, а про меня — не вздумай даже!..
Замолчал и подставил заботливым пальцам матери особо страшную ссадину.
— Вот я тебе чего, отец, посоветую… — с кряхтением переждав первые, наиболее болезненные мгновения, молвил он. — Забери у них заявление…
Алексей не понял. Пришлось растолковать:
— Побоев нет? Нет. Ну и все. «Претензий ни к кому не имею…» Им же самим выгодно дело закрыть, ментам…
— Ах, выгодно им? — взорвался Колодников. — А нам? И дальше морду всякой сволочи подставлять?..
— Ну это кому как… — надменно отвечал Димка.
— Я тебе дам! — Теперь уже взвилась Александра. — И думать не смей! Мало тебе?.. Мало?..
Тот осторожно осклабился.
— Не, мать… Об этом даже не проси. Что ж по-твоему, если я не видел ничего… если они мне сразу в морду слезогонкой брызнули… не вычислил я их, что ли, потом?.. Да я уже знаю, кто это был… Я ведь не Христосик, вторую щеку подставлять не буду… Щек не напасешься… А на вас… смотрю — и удивляюсь… Ну ничего же о жизни не знаете… Тут ведь так: начнешь хныкать — враз копытами затопчут… шакалы…
Глава семьи вздохнул и поднялся. Образ шакала с копытами — это, конечно, сильно…
— Ну ладно… — сказал Алексей. — С вами — хорошо, однако пора и на работу…
* * *
Но такой уж, видно, выпал сегодня денек: ни единому плану Алексея Колодникова сбыться было не суждено. Ириша Чернолептова (та самая подруга, от которой пару недель назад в первом часу ночи возвращалась Александра) объяснила бы все мгновенно и не задумываясь: «Что-то ты не так сделал». Других объяснений Ириша Чернолептова просто не знала. У нее даже имелась на сей предмет толстая книга в твердой тисненой обложке зеленоватого оттенка, где вся эта дурь была изложена в мельчайших подробностях. Скажем, споткнулся ты на левую ногу. Открываешь книжку, находишь пункт «левая нога» и узнаешь с изумлением, что нагрубил ты когда-то старушке, — потому и споткнулся теперь, поганец! Ну, и боль в ноге, само собой, как-то сразу стихает…
Короче говоря, поработать Алексею так и не дали. Выгнав в шесть часов пару унылых тружеников за сваренную из арматурин дверь, он сел к монитору и первым делом набрал свое нынешнее творение — про ментов. Потом загрузил текст в «вентуру» и принялся всячески его украшать. Наклонил, снабдил рамкой…
— Это чего у тебя? — ошалело спросили вдруг из-за левого плеча.
Колодников вздрогнул. Дверь он, конечно, запереть забыл, что и позволило комсомольцу-книголюбу без препон проникнуть в помещение.
— Да это я так, для себя… — смущенно пояснил Алексей, судорожно пытаясь выйти из программы. — Пальцы размять перед работой…
«Мышка» как назло закапризничала, и книголюб-комсомолец, прочтя первые строки, тихонько взвизгнул.
— А распечатать прямо сейчас — можешь? — спросил он, распялив рот восторженной улыбкой.
— Да запросто… — с облегчением отвечал ему Алексей.
Вообще-то могли и взгреть за использование техники в личных целях…
Румяный член совета директоров вскоре читал распечатанный на лазерном принтере текст и в упоении ржал.
— Так, — решительно сказал он, отсмеявшись. — Гаси машину и пошли наверх! Вслух зачитаешь. Вроде как доклад…
— Опять что-нибудь отмечаете? — подозрительно спросил Колодников.
— Угу… Вчера двух мучеников помянуть забыли…
— Н-ну… Слушай, Андрей! Мне же ведь еще листовки делать… — И Колодников растерянно шевельнул кипу рисунков, вырезанных им сегодня из старых журналов. Рисунки эти он вместе с выведенными на принтере текстами наклеивал на белый машинописный лист и сдавал получившийся оригинал-макет в машбюро, где листовку размножали на ксероксе.
— Да ладно тебе… Завтра успеешь…
