Книга Круги в пустоте, страница 89. Автор книги Виталий Каплан

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Круги в пустоте»

Cтраница 89

Сзади охнула Лариса.

— Ты что, сдурел, Михалыч? — вытаращился на него Гена. Потом обернулся на миску:

— Это я не тебе, Вестник… Это у нас тут один такой герой имеется… Виктор Михалычем зовут.

— Гена, — терпеливо повторил Петрушко, — ты свое мнение высказал, и ладно. А теперь сообщи товарищу Вестнику, или как его там, что в их мир пойду я. С тем условием, что они помогут мне отыскать Лешку и переправить его обратно.

— Как же так, без санкции Вязника? — изумился Гена.

— Будет тебе санкция, не вибрируй, — Петрушко встал с табуретки и вплотную подошел к превратившейся в экран серебряной миске. — Это всем выгодно, пойми. Нам так и так пришлось бы кого-то отправлять туда. Нам же с Олларом еще иметь дело, значит, надо разобраться в тамошних реалиях. Это раз. А два — только я смогу найти там Лешку и только мне он поверит.

— А кто здесь рулить будет? — не удержался Гена.

— По-моему, Семецкий вполне вжился в роль командующего парадом, — не оборачиваясь заметил Петрушко. — Да и высшее руководство, то бишь Вязник, остается. С Хайяаром они и без меня управятся. А мне надо туда. И это мне решать, Гена. Так что скажи ему.

Сумрачно кивнув, Гена сказал. А Виктор Михайлович заметил, что свечи вот-вот погаснут. Сегодня это тянулось куда больше обычной четверти часа, но всему наступает предел.

— Спроси, они согласны помогать мне искать Лешку?

Разумеется, там были согласны. Там начали что-то объяснять Гене — что-то столь заумное, что Виктор Михайлович уже на третьей фразе перестал понимать. Речь, кажется, шла о том, что должен подготовить Гена, дабы перенос состоялся без задержек. Человек Вестника попадает на Землю именно в ту секунду, когда Петрушко окажется в Олларе.

И тут свечи погасли. Разом — вспыхнув напоследок, выпустив облачко едкого дыма. В комнате сразу стало темнее, ведь за окном опять собиралась гроза.

А потом со стены обрушилась миска. Виктора Михайловича ощутимо стукнуло по темечку, и тут же все сделалось мокрым и липким.

— Блин! — только и выдохнул Гена. — Ну забыл же, совсем забыл…

Он нагнулся, бережно поднял миску, водворил ее на стол.

— Я сейчас пол подотру, — засуетилась Лариса, юркнув куда-то за шкаф, где у нее хранились веник и швабра.

— Н-да, конфуз, — печально констатировал Петрушко, разглядывая свои брюки. В основном пострадали они, рубашке досталось меньше.

— Я представляю, как ты в таком виде к Вязнику пойдешь докладывать и на тот свет проситься, — почесывая бороду, усмехнулся Гена. — У тебя переодеться-то здесь есть?

— А чего? Скажу, под дождик попал. Под астральный, так сказать, дождик…

19

На этот раз кассар не стал рыть яму для костра. Уже бесполезно, объяснял он Митьке, пока тот расседлывал Уголька. Похоже, они взяли след, а значит, прячься — не прячься, все равно нагонят. Правда, если не отвлекутся на ложные цели. Наверняка ведь в Олларе полно странствующих по всякой надобности кассаров, подходящих под описание. Кроме того, главная охота должна идти на юге, ведь только идиот способен бежать прямо в лапы зверю — то есть в объятый единянским поветрием Сарграм.

— Теперь понял, почему мы идем на Север? Просто одну опасность мы меняем на другую. Остается надеяться на Высоких Господ и на судьбу.

Митька промолчал. Он и сам видел, что дело — труба. Съестное на исходе, осталось несколько хлебных лепешек и чуть-чуть сушеного мяса. Хватит на день, ну, если поголодать — на два. Но пища ладно, заметил кассар, по крайности придется поохотиться на кроликов, да и суслики, сказал он, довольно сытная пища — с голоду не выбираешь. Гораздо хуже другое — нет воды. Осталось на самом дне кожаного мешка, и ведь коня еще поить, а он, животина, за раз не меньше ведра выпивает. В селения не сунешься, сцапают.

— Ладно, давай поедим — и будем спать, — устало произнес Харт-ла-Гир.

— А не нападут ночью? — усомнился Митька.

— Сон вовсе не мешает караулить, — усмехнулся кассар. — Ты просто не знаешь. Ты думаешь, наверное, будто у человека всего одна душа, и во сне она улетает в нижние или вышние слои. Простонародье и у нас в это верит, но посвященные знают, что все сложнее. На самом деле у каждого из нас три души. Вышняя душа, имну-тлао, связывает человека с иными слоями, с Верхом и Низом. Именно она сохраняется, когда умирает тело, именно она уходит в нижние пещеры. Вторая душа, имну-глонни, связывает человека с его Кругом. Без нее никто не прожил бы и часа, ибо Круг отвергнет не имеющего с ним части. И третья душа, имну-минао, хранит в себе нашу живую силу. Когда мы спим, имну-тлао действительно покидает нас, имну-глонни остается в теле и с ней ничего не происходит, а вот имну-минао, вылетая из тела, ходит рядом и все видит, и слышит, и хранит связь с двумя другими душами. Если случается что-то, требующее пробуждение, имну-минао притягивает к себе имну-тлао, затем все три души соединяются, и человек встает, полный силы и готовый к бою. Но для этого нужно долго учиться, ибо у обычных людей имну-минау слепа и неразвита. Я воин, и значит, умею управлять своими душами. Так что спи спокойно, нам не придется караулить по очереди. Если же ночью что и случится — замри и ничего не делай без моей команды. Понял?

…Спать хотелось жутко, и Митька, съев через силу пол-лепешки и тоненькую полоску мяса, постелил на траву свое млоэ и улегся, свернувшись калачиком. Последней его мыслью было — «как хорошо, что здесь не водятся комары».

Снилась мама. Почему-то в зимнем пальто, в меховой шапке. Она сидела на кухне и молча смотрела, как из неплотно прикрученного крана капает вода. Капля… пауза… короткая злая струйка… и снова тишина. За окном колышется зелень, там солнце и лето, но здесь, на кухне, зима. Здесь горит люстра, и все равно кажется, что темно.

Никак не удается разглядеть маминого лица — плавает в воздухе какая-то желтоватая дымка, прозрачная, сквозь нее отчетливо видны настенные шкафчики, плита, холодильник, но ее лицо — оно ускользает, расплывается, и только волосы замечаешь, выбивающиеся из-под шапки. Темные, коричневые, но теперь уже тронутые сединой.

Он рвался к ней, кричал: «Я здесь! Я живой! Ты меня слышишь? Слышишь?», но все это было без толку, мама его не замечала. Казалось, она вот так сидит неподвижно уже годы, десятки лет. И сколько ни кричи, сколько ни бейся — не услышит. Между ними невидимая пленка, совсем не жесткая, скорее резиновая. Чем яростнее надавишь — тем сильнее она отталкивает тебя обратно, в ночную степь, в шелестящие травы, полные стрекотом кузнечиков, к острым, прерывистым лучикам звезд, к гаснущему костру.

Еще не раскрыв глаз, Митька понял, что плачет. Беззвучно, незаметно — просто слезы никак не удавалось сдержать, они все текли и текли. Сквозь слезы и костер казался странным малиновым пятном, и Уголек, спящий стоя, был всего лишь бесформенным черным облаком, а кассар — тот и вовсе растаял во тьме.

Может, ушел куда? Типа, по маленькому? Сделав усилие, Митька протер глаза. Почему-то было слегка страшновато. А что, если тот и впрямь ушел? Вообще. Решил, что хватит с него риска, и бросил Митьку одного, в степи, наедине со звездами и травами. Нет, чушь собачья! Этого просто не может быть! Не бросит же Харт-ла-Гир коня!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация