— Но так что же ты хочешь? — озадаченно протянул Хайяар. — В каждом Круге есть внутренняя стража, которая сейчас же ополчится на чужую имну-глонни… а что она чужая, ясно по тому, что иначе колеблется… Да, стражу можно какое-то время удержать… пока не найдешь лемгну и не поменяешься… Это всем известные вещи, Диу. Ты, похоже, вновь поймал луну в лохани с водой.
— Вот потому-то вы и не видите дальше собственного сопливого носа! — радостно вскричал князь. — «Всем известные вещи»… Вы поклоняетесь известному и боитесь заступить за черту… А познание не терпит никакой запретной черты! Познание — это сомнение, Хайяар! Сомнение в известном, в незыблемом, в очевидном! Для сомнения нужна сила, нужна дерзость, и все это есть у меня. А у вас нет, вы поклоняетесь вашим древним свиткам, вы не привнесли за тысячу лет ничего нового! Так слушай же, жалкий раб тухлого знания! Внутренняя стража, говоришь? А понимаешь ли ты, что такое внутренняя стража? Вы, глупцы, небось полагаете, будто это сильные духи из высоких слоев… или из низких, какая разница? Чушь! Какие там духи — это всего лишь волны существования и небытия, возникающие на границе Круга с Тонким Вихрем! И если мы не в силах поменять изнутри природу Круга — то достанем ее снаружи, через Тонкий Вихрь! Тонкий Вихрь, к твоему сведению, устроен сложно… и на него можно воздействовать нужным образом. Вот это, — возбужденно ткнул он в красную муть, — снадобье, которое изменит кое-что внутри Тонкого Вихря… Вихрь как бы уснет, и сны его коснутся всех плавающих в нем Кругов. Волны исчезнут, понимаешь ли, волны! То есть не исчезнут, а изменятся… Теперь они будут работать наоборот! Встретив чужую имну-глонни, они не станут выталкивать ее, наоборот — подстроят под Круг, заставят ее колебаться как надо. И никаких лемгну не потребуется. Жестокие стражники превратятся в гостеприимных содержателей постоялого двора, понимаешь!
Он расхохотался и ткнул пальцем в Хайяара.
— Ну разве это не потрясающе? Но ведь это еще не все, дурачок, еще не все… Вспомни, сколько силы сейчас приходится нам тратить на пробой Тонкого Вихря… а почему? Все волны, мой лысый дурачок, все волны…
— Сам, можно подумать, волосатый… — совсем по-детски обиделся Хайяар.
— Это все мелочи! Сперва я подчиню себе Круги, а потом… потом… Знаешь ли ты, что есть среди моих камней бриллиант размером с голову грудного ребенка? Прекрасный камень, редкостной чистоты…
— Постой-постой… — Хайяар наморщил лоб. — Это случаем не «Океан света», похищенный полвека назад из сокровищницы государя Миуна-ла-мош-Дагиму? Так он у тебя?
— Соображаешь! — чмокнул губами князь. — Я его весьма дальновидно позаимствовал… ибо уже тогда зрела у меня одна идея… камушек пока пустой, но придет час, когда я, совершив ритуал айнилу-гинно, кое-кого туда вселю. Догадываешься, кого?
— Никак на меня намекаешь, безумец? — сморщился Хайяар.
— Да кому ты нужен, жалкий? — расхохотался князь. — Выше бери, куда выше. Так высоко, что ты и помыслить не можешь. — Что, неужели собираешься засадить в камень кого-то из Собрания Старцев?
Диу посмотрел на старика как на котенка, нагадившего в неположенном месте.
— Бескрылое у тебя воображение, меккос. Старцы… Да я уже сильнее любого из них, я на такие мелочи и не размениваюсь. Для этого алмаза мне понадобятся отнюдь не люди.
Хайяар присвистнул.
— Что, неужели ты осмелишься овладеть кем-то из Высоких?
— Уже теплее, — довольно хохотнул князь. — Но все равно где уж тебе угнаться за моими замыслами? Высокие, говоришь? Нет, старичок, выше, гораздо выше. Ибо есть кое-кто посильнее, кого вы, слуги Тхарана, ужасно боитесь, от кого вздумали прятаться. А между тем, когда я заключу его в камень…
— Диу, у тебя мозги прогнили, ты несешь нечто совсем уж несуразное, — тихо сказал Хайяар. — Уж лучше давай вернемся к разговору о Тонком Вихре. Про какие там волны ты говорил?
— Ах да, волны! — спохватился князь. — Волны! Ты пытаешься уплыть, а они гонят тебя к родному берегу. Не пускает внутренняя стража, приходится усыплять ее, расходовать драгоценную живую силу. А после того, как я впрысну вон это в тело Тонкого Вихря — новые, исправленные волны ничуть не помешают нам покинуть Круг. Наоборот, уйдешь сильнее, чем был тут. А в новом Круге сразу же, быстро, безболезненно и безо всяких собственных усилий подстроишься под тамошние колебания. То, что раньше казалось нам безбрежным морем, теперь станет жалкой лужицей, которую переходят, не замочив и колен. Все изменится, все! Во всех Кругах, во всем Сущем. И это сделаю я, Диу Великий, хозяин всесильного бриллианта, Первый и Вечный повелитель Кругов!
— И кто же тебе такое нашептал? — скептически протянул Хайяар. — Уж не твой ли Господин мрака? То есть идея, конечно, интересная, но ты не подумал, что невзначай можешь вообще уничтожить Сущее? Древние запреты, они ведь не на пустом месте выросли.
— Ну, я же говорю — все вы тупы и трусливы, — покачал головой князь. — Где уж вам проникнуться величием замысла! И мало того, вы же, гады, все мне испортили! И мне, и себе. Смерть грянет с минуты на минуту, я-то, положим, спасусь и начну все заново, меня Тиура-Гьянни-Лоу к себе возьмет, ибо нужен я ему, ох как нужен… А вот что будет с вами… пожалуй, милосерднее будет прикончить вас прямо сейчас, не дожидаясь взрыва… Как предпочитаете? Удушить, разорвать изнутри, поджарить?
— Так что случилось-то? — недоуменно поднял бровь Хайяар. — Чем же мы тебе все-таки насолили, Диу?
Князь мрачно посмотрел на него.
— Видишь ли, оно, — ткнул он пальцем за свою спину, — еще не совсем готово. Снадобье должно уйти в Тонкий Вихрь не раньше, чем положено. Как ты думаешь, что удерживает его здесь, в теле Круга? Уж никак не заграждающая стена. Стена — это просто чтобы оно форму не потеряло, а то растечется еще по всему замку, собирай потом… А главное, что держит… что держало — это камни. Три великих камня, Белый, Красный и Черный — они суть цепи, не дающие снадобью преждевременно уйти из Круга вовне… Но это не просто цепи… Каждый камень, выполнив свое назначение, выплеснул бы потрясающую струю силы… и все эти три струи, влившись в мое снадобье, оплодотворили бы его, и тогда, совершенно готовое, оно и утекло бы в Тонкий Вихрь. А вы, болваны… — он махнул рукой. — Вы же разбили камни, разбили точно глиняный кувшин… Камни пропали, утратили свою силу, а значит, разорваны цепи… Это, — кивнул он в сторону банки, где клубилась багровая муть, — скоро утечет… оно уже начало вытекать туда… Но оно же не оплодотворено! Камни же не сработали! И никому неведомо, что теперь будет! Как неготовое снадобье подействует на Тонкий Вихрь? Может, и впрямь оно уничтожит все Круги, и виноваты будете именно вы, все трое придурков! Вам же дали камни, у вас же были желания… Эх, — горестно махнул он рукой.
— Я чего-то в толк не возьму, Диу, — кашлянул Хайяар, — а мы-то вообще с какого тут боку? Почему ты свои камушки именно нам подсовывал? Сам, что ли, не мог ими воспользоваться?
— Да! — взревел князь, и теперь ничего не осталось в нем от прежней язвительности. — Не мог! Ты что, не знаешь? Ты, невежа, ничего не знаешь о великих камнях? Ты не знаешь, что ими можно воспользоваться лишь один-единственный раз в жизни? Что толку мне применять один из камней, а два других как же? А ведь камни должны были сработать сразу же один за другим… а лучше всего одновременно.
