21
Зал, огромный словно площадь, был наполнен мягким, лимонного оттенка светом, хотя никаких ламп не обнаружилось — ни на мраморных, беловато-розовых стенах, ни на образующем полукруглый свод потолке. Петрушко назвал бы этот свет электрическим, но в Олларе такое невозможно.
Он еще какое-то время растерянно крутил головой, пытаясь понять, куда же делся приведший его сюда туннель. Без толку — гладкие стены, полированный камень, белые разводы на розовом, точно срез ветчины. И никаких окон, никаких дверей. Ловушка?
Он лишился Белого камня… лишился такого верного шанса… но вместе с горечью плескалась внутри спокойная, уверенная ясность: нельзя было иначе. Кто-то другой, наверное, смог бы… а он не смог… Видимо, плохой он все-таки отец… но кто сказал, что Белый камень был единственной возможностью? Надо действовать… надо что-то делать… поначалу отыскать выход… затем связаться с Аламом, пускай поднимает всех своих на ноги… в конце концов, пускай садится на коня и скачет сюда сам… или, что еще лучше, откроет какую-нибудь Темную Дорогу, чтобы не терять времени… пускай применяет молитвы, магию, шаманские пляски при луне… да что угодно, лишь бы вытянуть Лешку из лап… да хоть бы чьих лап… главное — вытянуть. Только все это потом, сперва — выбраться отсюда. А как выбраться из круглого зала, где и намека нет на выход? Зато в центре… О, это уже действительно интересно.
На круглом возвышении располагалось нечто… Более всего это напоминало огромную стеклянную банку, высотой, пожалуй, метров пять, и примерно такую же в диаметре. Почти весь объем банки занимало крутящееся марево. Поначалу ему показалось, что это подсвеченные багровым фонарем клубы дыма, но, подойдя ближе, Петрушко понял — субстанция слишком плотна, скорее она напоминала кипящую жидкость… кирпично-красная, булькающая, надувались и лопались в ней исполинские пузыри, взлетали вверх и звучно шлепались обратно тяжелые брызги. Это не могло быть кровью, слишком уж отличался цвет, но почему-то именно о крови подумалось ему, когда он подошел к банке вплотную. Потрогал пальцами прозрачное стекло — на ощупь оно казалось теплым, точно человеческая кожа, но слегка кололось иголочками слабых разрядов. Неужели все-таки электричество?
Воздух внезапно напрягся и лопнул, точно громыхнула гроза. А может, и громыхнула — во всяком случае, вспышку синевато-белого света Виктор Михайлович принял было за молнию. Резко обернувшись, он увидел вдалеке у стены человека в сером, до пят, плаще. Среднего роста, лысый, с загорелым морщинистым лицом… Очень, очень знакомым лицом…
— Ну вот и встретились, меккос Хайяар, — Петрушко облизнул губы и упругой походкой двинулся в его сторону.
— Хм… Для меня это тоже неожиданно, полковник, — отозвался старый маг. Его голос звучал тускло, а пальцы непроизвольно сплетались и расплетались.
— Вот что, Хайяар, где мой сын, хотел бы я знать? — Виктор Михайлович подошел к нему вплотную и, не церемонясь, сгреб за ворот плаща. — Ты, скотина, его украл, ты и возвращай! Я из тебя всю душу вытрясу.
— Думаете, там что-то еще осталось? — бесцветные глаза Хайяара скользнули по его лицу, и Петрушко непроизвольно разжал пальцы.
— Где мой Лешка? — тихо повторил он.
— Полковник, я действительно не знаю, — усталым тоном ответил Хайяар. — Сам бы очень хотел знать. Да, виноват перед вами. Сильно виноват. Но, по-моему, сейчас не лучшее время ругаться. Думаю, вашего мальчика где-то прячет князь Диу. И думаю, относительно князя у нас с вами намерения совпадают.
— Зарежу без суда и следствия, — кивнул полковник.
— И только-то? У меня, признаться, планы поинтереснее… Только все это, как у вас говорят, лирика. Князя сперва найти надо.
— Как вы сюда попали? — перебил его Петрушко. — Почему вернулись в Оллар?
— Я получил известие от своего ученика… Ему грозила смерть. Вот и пошел… К сожалению, опоздал всего на несколько минут.
— Кассар Харт?
— Да, разумеется. Мой хаграно… Вы знаете, кто такой хаграно, полковник? В вашем языке нет точного соответствия. Это ученик… но это и сын, и тот, с кем связывает клятва на крови, и… Да что я объясняю… Мы с вами в схожем положении… только у вас есть шансы, а у меня уже… уже все.
— Как же вы вернулись? А Дмитрий Самойлов, ваш партнер по переносу? С ним-то что?
— Не знаю, — пожал плечами маг. — Надеюсь, с ним все в порядке. Моя имну-глонни по-прежнему в нем. А я пришел сюда с его душой… на некоторое время мы умеем подстраивать пульсации под Круг… и этого времени хватило, чтобы найти здесь нового лемгну, обменяться с ним имну-глонни и отправить его в Железный Круг. Так что ничего этому вашему отроку не грозит — просто при возвращении обменяется не со мной, а с ним… Какая разница? Полковник, не об этом думать надо сейчас. Вы хоть представляете, куда мы с вами попали? Есть у меня на сей счет самые неприятные догадки…
Петрушко не успел ответить. Вновь полыхнуло белым пламенем, затрещал раздираемый воздух — и в десяти шагах от них появились двое. Вернее, один, держащий второго на руках.
Осознав, кто этот второй, Виктор Михайлович закричал.
— Да все в порядке с ним, полковник, — поднявшись с колен, усмехнулся Хайяар. — Сонное заклятье, ничего страшного. Это легко снять… только, по-моему, сейчас не самый подходящий момент. Сперва выбраться надо, а уж после, в спокойном и безопасном месте…
— Что ж, разумно, — согласился Виктор Михайлович и повернулся к закаменевшему словно пещерный сталактит подростку:
— Дмитрий Самойлов, насколько я понимаю?
— Ага, — выдохнул тот по-русски.
— Ну, тогда вон этого господина ты вроде должен помнить, — Петрушко указал на ссутулившегося Хайяара. — Это и есть знаменитый боевой маг Тхарана, меккос Хайяар, который и перенес тебя в Оллар. Ругаться с ним мы будем, но после. А я — Виктор Михайлович, полковник. Спецподразделение ФСБ. И по совместительству — отец мальчика, которого ты, как я понимаю, спас.
— Это называется: «люди встретились», — подал голос Хайяар. — Но вот что, почтенные. Нам, конечно, много чего есть друг другу рассказать, но не сейчас. Видимо, я лучше вас обоих понимаю, где мы. Вон, глядите, — указал он на переливающуюся оттенками красного банку. — До меня давно уже доходили слухи. Тайные опыты князя Диу, знаете ли. Князь безумен, но в безумии своем последователен. И я догадываюсь, что варится в этом сосуде.
— Блин! — вскричал вдруг мальчишка. — Это же здесь! Это же Розовый Зал! Ну точно! Ну как я сразу не понял? Банка та же самая… только сейчас почти полная… А где же дети?
— Какие дети? — быстро спросил Петрушко, хотя тут же и сообразил, о чем речь.
Мальчишка, запинаясь и мучительно подбирая слова, начал объяснять. Говорил он не так уж и долго, но к концу его рассказа Виктору Михайловичу показалось, будто чьи-то холодные пальцы сдавливают его сердце… А вот Хайяар, напротив, казался спокойным и даже безучастным. Однако именно он откликнулся первым:
