Ж е н щ и н а. Когда ты сдохнешь, сука?
М у ж ч и н а. А если все-таки милиция начнет проверять как следует?
И р и н а В и к т о р о в н а. У меня сердце, как у тридцатилетней, понятно? А вот ты (женщине ) поосторожней, смотри – этого бросишь, другого найдешь, а тут тебе и гепатит, и герпес, и… Тогда звони, у меня врачи знакомые, вся московская профессура… А с милицией (мужчине ) сам разбирайся, а то ты только здесь, на столе, мужчиной быть пытался. Не решишь проблему – сядете оба в тюрьму, это ты понимаешь? Не мне же, старухе, с вами ехать, не для того я все это организовала.
Ирина Викторовна закуривает очередную сигарету, слезает со стола и выходит, неплотно прикрыв за собой дверь. Мужчина и женщина продолжают уборку, будто ничего не случилось – открывают ящик тумбочки, стряхивают в мешок шприцы, вытирают все поверхности полотенцем… Наконец, сделав все возможное, садятся друг против друга на стулья.
Ж е н щ и н а. Вот и все.
М у ж ч и н а. Она совершенно безумна.
Ж е н щ и н а. Неужели ты действительно ее трахал? Ужас какой… Ноги как колоды.
М у ж ч и н а. Да ты что! Она же доктор наук, психолог, она же прекрасно знает, что такое эротические фантазии, она же понимает, что когда мы здесь… а она за стеной… Ну, ты же сама все понимаешь. Она нас просто… развела, так говорят?
Ж е н щ и н а. Ты тоже не знаешь, как теперь говорят. И она не знает. «На разогреве…» Это про музыкантов так говорят, когда одна группа, знаменитая, выпускает в концерте сначала другую, так себе…
М у ж ч и н а. Да ладно с этой чепухой! Ну… Вот в чем дело: она нас обоих трахнула. Отравила своего мальчишку и теперь все на нас… Не представляю, что делать.
Ж е н щ и н а. Он тоже хорош. Подонок. «Мама Ира». Извращенец какой-то.
М у ж ч и н а. Слушай… А он точно мертвый, как ты думаешь?
Ж е н щ и н а. Ты же проверял зеркалом?
М у ж ч и н а. Проверял. Вроде мертвый. Мертвый. О, ё!.. Ты понимаешь – мертвый?! Мы сейчас будем прятать труп, ты понимаешь?!!
Ж е н щ и н а. Все-таки ты ее трахал, точно. Ты гад.
М у ж ч и н а. Да хватит тебе! Тут в такое угодили, а ты про это говно…
Ж е н щ и н а. Трахал.
М у ж ч и н а. Все, я больше про это не говорю. Бери мешок. Уходим. Больше ничего не трогай, дверь оставь открытой, пусть она сама потом запирает или как хочет.
Ж е н щ и н а. А ты деньги за месяц ей оставишь?
М у ж ч и н а. Деньги… Наверное, надо оставить.
Ж е н щ и н а. Она убила, мы будем труп прятать, а ты ей еще и деньги оставишь? Ни фига себе…
Мужчина достает бумажник, вынимает несколько стодолларовых бумажек, прихватывает каждую обшлагом пиджачного рукава и вытирает о другой рукав. Вытертые кладет стопочкой на стол.
М у ж ч и н а. А то еще что-нибудь устроит.
Ж е н щ и н а. Она все равно будет нас шантажировать, у нее наши телефоны домашние есть.
М у ж ч и н а. Ей смысла нет. А то заработок потеряет.
Ж е н щ и н а. Ты что же, будешь и дальше ей платить? Или ты хочешь?..
М у ж ч и н а. Конечно. А какой смысл теперь отказываться от этой комнаты?
Ж е н щ и н а. Не понимаю… Нет, поняла. Ты будешь продолжать с нею… Ты сам чудовище, как она.
М у ж ч и н а. Я тебе что сказал? Хватит об этой мерзости говорить. Просто она действительно нас может шантажировать, а пока мы платим, не станет. А потом… Видно будет. Ей, между прочим, лет порядочно, она старше меня… ну, лет на десять точно…
Ж е н щ и н а. Вот пакость. Ты пакость. С грязной старухой…
М у ж ч и н а. Все! Все. Ей много лет. И я не думаю, что она такая уж здоровая, как говорит. Курит непрерывно, кашляет, одышка… А пока выхода нет.
Ж е н щ и н а. Как же я попала, как попала!
М у ж ч и н а. Бери мешок.
Женщина берет мешок, идет к двери и, на мгновение оглянувшись, будто желая запомнить, что она здесь оставляет, выходит. Мужчина наклоняется к телу, с видимым усилием поднимает его, перекидывает руку трупа через свое плечо. Тело косо висит, опираясь на мужчину, вид действительно такой, будто более трезвый из собутыльников помогает более пьяному. Мужчина делает несколько тяжелых шагов к двери, ноги тела волочатся по полу. Стараясь не уронить мертвого, мужчина приседает на корточки и вытирает носовым платком следы протащившихся по полу подошв покойника. Платок оставляет кровавые следы. Став на колени и закинув тело себе на спину, мужчина стирает кровь локтем пиджачного рукава. Потом со страшной натугой выпрямляется, снова ставит тело рядом с собой, закидывает мертвую руку себе на плечо и протискивается в дверь, непрерывно повторяя одно и то же ругательство. М у ж ч и н а. Вот!.. Нет, ну вот!.. Нет, ну вот же ё!..
2
Поляна в лесу. На краю стоит автомобиль с включенными фарами и распахнутыми дверями. Посреди заснеженной поляны стоят м у ж ч и н а и ж е н щ и н а.
Ж е н щ и н а. Как ты все-таки мог?.. Я полтора часа ехала с этим… Все время падал на меня… Ужас. Мне плохо. У меня уже ноги промокли. И времени… (смотрит на часы ) кошмар! Четверть одиннадцатого. Что я дома скажу? И когда я машину заберу оттуда?
М у ж ч и н а. Слушай, хватит! Я тоже не знаю, что скажу… Странно, за все время не позвонил никто… Вот, это хорошо: этим все объясняется, что-то с телефоном, не проходили звонки. И ты тоже так говори, это нормально. Ну… была, допустим, на переговорах со своим… с Васильевым, не заметила, что телефон не работает…
Ж е н щ и н а. Хорошо, что менты не остановили.
М у ж ч и н а. Надо места знать… Ты видела, как я ехал? Вообще мимо всех ментов проехали, как будто невидимые… Потому и ехали долго.
Ж е н щ и н а. Ну, вытаскивай его.
М у ж ч и н а. Куда?! Тут снега сантиметр, куда его?.. Закопать… Старухе хорошо говорить…
Ж е н щ и н а. А мешок… Ты уверен, что он утонул?
М у ж ч и н а. Видно же было… Там теплая вода идет из стоков, никогда не замерзает. Слышно же было, как булькало…
Ж е н щ и н а. Ну, а что с этим делать? Под снег, в землю зарыть?
М у ж ч и н а. Ты что думаешь, я лопату с собой вожу? И ты представляешь, сколько времени надо, чтобы сейчас могилу вырыть? До утра не успеем.
Ж е н щ и н а. Знаешь… Я вот думаю – а если его просто так… оставить? Ну, найдут – а мы при чем?
М у ж ч и н а. Боже мой!.. Нет, это невозможно. Стоим в лесу и решаем, как спрятать труп.
Ж е н щ и н а. Теперь он истерику устраивает!.. Не надо было со старухой, понял? Вот тварь, все же!..
М у ж ч и н а. И с тобой не надо было, это правильно. Это нам за свинство. Заслужили.
