Пусть придет, поцелует, и я уйду.
Но Луи в ту ночь не пришел, потому что боялся меня скомпрометировать – огни во дворце горели почти во всех комнатах.
Зато у меня состоялось другое рандеву…
Мари буквально влетела в комнату и плотно прикрыла дверь за собой.
– Беги, слышишь, переходи, пока не поздно.
За тобой приехали от короля.
– Это ты подстроила?
– Нет. Да. Какая разница?! Король узнал о Меркере.
Я ахнула:
– Что узнал?!
– Неважно. Просто, что вы знакомы. Тебе пора. Переходи, я скажу, что ты сбежала.
Я расхохоталась:
– Сбежала? Чтобы заподозрили Луи и посадили куда-нибудь в Бастилию, а там и забыли неизвестно насколько? Это мы тут бессмертные, а герцог де Меркер смертен, дорогая.
– Но за тобой действительно приехали. Вон карета… ты хочешь к королю?
– Боюсь, ты не оставила мне выбора. Давай какое-нибудь средство, только не говори, что у тебя ничего нет.
Пару мгновений Мари просто хватала ртом воздух, потом все же выдавила из себя:
– Ты с ума сошла?! Отравить короля?
– Я не травить его собираюсь. Снотворное дай, только легкое, чтобы заснул во время беседы.
– Хочешь стать фавориткой короля?
– А ты хочешь, чтобы я осталась? Не в твоих интересах, Мари.
За мной действительно приехали, а Мари принесла из своих запасов какой-то порошок.
Я вдруг потребовала:
– Лизни.
– Ты что, с ума сошла?
– Лизни, Мари, чтобы я видела, что это не яд.
Ей пришлось лизнуть, причем под моим строгим приглядом довольно серьезно.
– Это снотворное. Я не могу позволить тебе отравить короля.
Я переоделась, надела на палец перстень со снотворным под крышечкой и спустилась к карете. Даже если снотворное не поможет или мне не удастся его подсыпать, я проведу этот вечер у Людовика хотя бы для того, чтобы Луи успел уехать в свой Экс. Думать о том, что у короля туберкулез и еще куча всякой дряни, не хотелось, с неприятностями будем бороться по мере их поступления. А в том, что они меня ждут, не сомневалась.
– Мадемуазель, Его Величество просит вас прибыть к нему, чтобы король мог вернуть платок…
С трудом сдержалась, чтобы не съязвить, мол, пусть оставит себе, у меня их много. Но этого делать нельзя, может пострадать Луи.
А капитан гвардейцев Шаро смотрел с любопытством и некоторым сочувствием, как же – новая фаворитка, но это причина любопытства, а сочувствие из-за того, что король все же умирающий. Это сегодня сочувствие, завтра оно перерастет в насмешки. Одна надежда, что завтра меня здесь уже не будет.
На лице маска, на одежду наброшен темный плащ – никто не должен понять, что за дама скользнула в королевские покои поздним вечером. Конечно, несколько таких посещений, и кто-то случайно увидит или слуги проболтаются, но я не намерена посещать Его Величество больше одного раза, потому могла бы и без маски.
Мысленно усмехнулась: ты же не знаешь, голубушка, какую еще пакость сумеет подстроить Мари из ревности. Вдруг, пока я у короля, она прикажет заложить дверь настоящим кирпичом? От такого предположения стало смешно.
Король держался из последних сил, бледный, осунувшийся, ничуть не лучше умиравшего Ришелье, на лице одни глаза и жили.
Как кардинала то и дело трепала лихорадка (хинина бы ему!), так короля, похоже, донимали язва и туберкулез. Закашлявшись, он оставил на платке кровь, невесело рассмеялся:
– Ну вот, еще один платок испортил. А ведь хотел отдать вам взамен того… Я бодренько улыбнулась:
– Еще отдадите, Ваше Величество.
Чуть не добавила, мол, какие ваши годы, но подумала, что это кощунство, зная, что человеку осталось несколько месяцев, а еще через несколько недель он сляжет в постель и больше не встанет. Стало страшно: а вдруг я снотворным подтолкну эту смерть, и она случится раньше хоть на день? Кто знает, что изменится в истории в таком случае?
Черт, что же делать? Не ложиться же в постель с этим полутрупом? Да и будь король здоров, я бы не испытывала желания к нему, у меня есть другой Луи, не люблю меланхоликов, впрочем, как и холериков.
Но размышлять о человеческих типах некогда, надо придумывать, как безопасно напоить Его Величество принесенным снотворным. А, может, применить метод Шехерезады, уболтав короля до утра, а потом якобы уснуть самой? Нет, засыпать здесь нельзя, а вот затеять беседу с королем вполне можно. Он сам забалтывал своих любовниц, помнится. «Отомстить» за всех оскорбленных разговорами фавориток?
Эта мысль мне понравилась, и я решила вести светскую беседу до утра.
Задумку оказалось не так просто исполнить, я не могла найти тему, на которую можно говорить с королем. Невольно в голову пришла мысль, что вокруг него в последнее время столько трупов, что любая затронутая тема выведет на одного из них, что неприемлемо.
И правда, только умер кардинал, его фактический наставник, за полгода до того мать – Мария Медичи, как бы ни был Людовик ею недоволен, это все же мать. До того казнен его любимец Сен-Мар. Даже суперинтендант, которому Сен-Мар так досаждал своими непомерными расходами, и тот умер недавно.
Но, несмотря на столь трагичные мысли, неожиданно даже для себя я… рассмеялась. Не хихикнула, а именно тихонько рассмеялась.
Бровь короля недоуменно приподнялась, кажется, этого он не ожидал. Людовик не любил дур, это мне известно. Может, разочаровать его, чтобы отстал? Но я не стала этого делать, зато объяснила:
– Простите, Ваше Величество, я просто не знаю, о чем беседовать с королем.
Его губы тронула горькая усмешка.
– Король тоже человек.
Вот если бы он сказал «мужчина», я бы запаниковала, а человек звучало куда более обнадеживающе.
Положение идиотское, вот прямо сейчас я, Анна Плесси, сотрудница одного из глянцевых изданий Парижа, год назад с отличием окончившая Пантеон-Ассас, то есть второй из тринадцати университетов Сорбонны, могла стать фавориткой короля Франции Людовика XIII. Могла, но страшно этого не хотела и придумывала варианты не соблазнения короля, а безопасного бегства от него.
Не хотела не потому, что король болен или мне неприятен, нет, Людовик, несмотря на свою невыносимую меланхоличность, болезненность и нежелание ухаживать за дамами, мне нравился. Даже не потому, что я из другого мира, другого времени, совсем иной жизни. Оказалось, что и в этом мире тоже можно привыкнуть и пристроиться.
Просто у меня был другой Луи, мой, в котором, кстати, тоже текла королевская кровь, ведь он старший сын пусть незаконнорожденного, но все же сына короля Генриха!
