— Ну не красавец ли? — спросил Тревор. — Все детали сделаны из титана. Знаю, что это выходит за рамки дозволенного, но зато он меня никогда не подведет и никогда не наскучит. Стоил целого состояния, но и служит мне верно. Четыре зубца, острые как бритва, внутри снабжены колючками, так что гарпун накрепко застревает в теле жертвы. При попадании зубцы выдвигаются, а вот этот заряд — Тревор показал на отверстия между зубцами гарпуна, внутри которых виднелись небольшие цилиндры, — довершает дело. Мало кто знает, что гарпуны несут в себе неслабый заряд, который взрывается после того, как поражена цель. Ранение, причиняемое взрывом, медленно добивает животное.
— Да, крутая штуковина, — поддакнул Римус.
— Я знаю, — процедил Аттикус, скрежеща зубами.
— Разумеется, знаете, — сказал Тревор, — и, хоть вы испытываете предубеждение против использования подобного оружия, думаю, в нашем случае вы согласитесь, что эта тварь заслуживает медленной смерти, которую несет ей наш Экскалибур.
[31]
Аттикус коротко кивнул, стараясь сосредоточиться на предстоящей задаче и не думать о китах, убитых из ружья, которое вот-вот окажется в его руках.
— Я не уверен, что этого будет достаточно. Эта тварь крупней любого кита.
— Верно, — согласился Тревор, — но мы установили двойной заряд. Конечно, оно не сразу истечет кровью, но никакое количество белых кровяных телец не сможет закупорить проделанную взрывом дыру.
— Слева по курсу! — раздался крик с мостика.
Аттикус проследил за направлением указательного пальца капитана и увидел у самой поверхности колышущееся серебряное облако — косяк сельди, — а под ним зловещую тень, поднимающуюся из глубины.
Он повернулся к Тревору и спросил:
— Ружье готово?
— К вашим услугам!
Аттикус подошел к грозному оружию и взялся за него обеими руками. Быстро поводил влево-вправо и вверх-вниз, чтобы оценить, насколько легко можно с ним управляться. Остался вполне доволен.
— Мы должны подойти как можно ближе! — Голос Аттикуса звенел от ярости, его жажда мести достигла пика. — Я не промахнусь!
— Слышал, что он сказал? — обратился Тревор к Римусу. — Встань за руль и покажи этим губошлепам, как надо управлять кораблем!
— Слушаюсь, сэр! — ответил Римус, весь сияя от гордости: ему доверили место самого капитана. Бросился в рубку, выкрикивая на бегу распоряжения.
Тем временем Аттикус крепко сжал в руках ружье и направил его в сторону косяка сельди, в паническом ужасе спасающейся от жуткого хищника… точь-в-точь как в тот день. Яхта повернула левее, приближаясь к косяку. Аттикус, сотрясаясь от возбуждения, взревел подобно берсерку. Он чувствовал, что момент отмщения наступил.
Рядом стоял Тревор. Глаза его были широко открыты, губы сложились в подобие усмешки. От нетерпения он подпрыгивал на месте. Чуть позади Тревора — О'Ши, также весь поглощенный происходящим и не скрывающий волнения: кулаки плотно сжаты, взгляд то и дело перемещается с поверхности океана на Аттикуса и обратно в ожидании развязки.
Косяк теперь находился прямо по курсу. То одна, то другая рыбина выпрыгивала из воды, словно пытаясь взлететь. Следом показалось ОНО. Чудовище быстро поднималось из глубины; его добыча тщилась удрать.
«Тебе нужно было бы кончить и меня, гадина», — подумал Аттикус, готовясь нажать на спусковой крючок.
Вода под косяком вспучилась и разлетелась брызгами в разные стороны. Часть рыбин взлетела в воздух, часть — в разверстую огромную пасть. У всех троих, стоявших на палубе, перехватило дыхание. Монстр выныривал из воды и погружался вновь, подобно китам, поднимающимся к поверхности, чтобы набрать воздуха. Но не успел первый горб скрыться под водой, как чудовищная голова снова поднялась в воздух, заглатывая рыбу. Голова поднималась и опускалась, но горб оставался над поверхностью. Следом за ним, по мере продвижения монстра, под водой просматривалась целая цепочка горбов.
— Господи, — выдохнул Тревор, — да это же морской змей. Самый настоящий морской змей.
Целых десять горбов промелькнуло перед глазами изумленных зрителей, пока не появился похожий на обрубок хвост существа. Оно плыло, зачерпывая пастью сельдь и глотая ее десятками зараз. Аттикус отметил, что под водой существо двигалось иначе — куда более плавно, но тем не менее…
— Стреляй же, черт тебя побери! — заорал Тревор. — Оно погружается!..
Аттикус сосредоточился на твари, которая, опустив голову под воду, больше не поднимала. Один за другим и горбы начали исчезать. Наведя прицел на самый крупный из них, Аттикус задержал дыхание и приготовился выстрелить. Он не был уверен, поможет ли задержка дыхания при стрельбе из гарпунного ружья, но привычка намертво въелась после многодневных упражнений со снайперской винтовкой.
Гарпун вылетел из дула и понесся к цели, волоча за собой длинный трос. Улыбка осветила лицо Аттикуса, следящего за полетом гарпуна. Промахнуться он не мог!
— Давай! — крикнул Тревор, перегнувшись через борт и глядя на приближающееся к цели смертельное оружие.
Все тело Аттикуса напряглось в ожидании. Когда гарпун наконец приблизился к существу, мир вокруг словно замер. Все вдруг обрело поразительную четкость. Кошмару вот-вот конец… Гарпун звонко ударился в горб монстра и… отскочил. Перелетел вперед, ударился о другой горб и вновь, со звуком, который издает металл при соударении с металлом, отскочил, взвился в воздух и там, на безопасной высоте, взорвался.
Аттикус схватил О'Ши и Тревора в охапку, и все трое повалились ничком на палубу. Сказалась больше привычка, чем опасение, что их действительно накроет осколками.
Дымок от взрыва быстро рассеялся в воздухе над палубой «Титана». За спиной Аттикуса расхохотался Тревор:
— Отличная работа! Отличная!
Аттикус отодвинулся от миллиардера; тот сел и захлопал в ладоши:
— Браво! Браво!
— Вы довольны? — прорычал Аттикус, вставая на ноги; осмотрелся кругом, но ничего не увидел, кроме безбрежной синевы. — Он ушел!
— А мы продолжим охоту, — усмехнулся Тревор. — Все оказалось куда интереснее, чем я ожидал. А эта тварь даже покрупней, чем я думал. Нет, но каково приключение! Хотя должен признать: я не люблю, когда у меня что-то отнимают.
О'Ши помог Тревору подняться. Перед тем как удалиться, он проронил:
— Не печальтесь, отважный Аттикус. Месть ваша осуществится. Обещаю вам.
Когда они оба ушли, Аттикусу несколько полегчало. Он остался один на палубе яхты, один во всем мире. В тот же момент он понял, до чего пуст и никчемен окружающий мир. Океан утратил в его глазах былую магию. Семья разрушена. Сам он изменил своим моральным принципам.
От горестных раздумий его оторвал посторонний звук — шум движущегося судна, но не «Титана». Значит, за яхтой следует какое-то еще. Перегнувшись через левый борт, он увидел невдалеке бегущий по волнам белый с красной полосой катер Береговой охраны. Он выглядел сущим карликом по сравнению с огромным плавучим дворцом Тревора Манфреда, и Аттикус подивился смелости, даже наглости капитана катера, осмелившегося так близко к ним подойти.
