Капитан рассказывал все, что было в сводках, полученных от дежурного по городу.
– Что меня смущает, – продолжал капитан, – так это орудие убийства и их поведение. Стреляли в квартире на Чистых прудах, как мы теперь знаем, из револьверов системы «Наган». Интеллигентно вошли, уложили двух человек и собаку тихо, без шума, спокойно вышли и уехали. Стреляют ребята отменно. И вдруг из классных убийц они превращаются в зверей и поливают из автоматов почем зря! Это с их-то мастерством! У меня лично нет оснований увязывать эти преступления в один пучок.
– Плохо смотришь, Борис, – сказал эксперт Кораблев. – Оружие для уличных боев – это одно, а для маленькой комнатушки – другое. Автоматы лежат в машине на случай преследования, а на ювелирную работу они выходят с револьверами. Наган – очень надежное оружие. Гильз не оставляет, семь патронов в барабане. Осечки, свойственные пистолетам, исключены, и ствол для глушителя нарезать просто. Можно еще поспорить, если бы в эту ночь в Москве проходила какая-то разборка. А тут все спокойно. И что мы имеем? Черный «джип-шевроле» на Чистых прудах, трое бритых в коже и тот же «джип», и те же описания преступников на окраине города через полчаса. А еще через полчаса тот же «джип» на Симферопольском шоссе.
– Минутку, – остановил спор Марецкий, – сейчас нет смысла гадать. Кто занимается убийством в городе?
Сухоруков глянул в свой блокнот.
– Старший лейтенант Горелов из райотдела. Я им уже звонил, но все на выезде.
– Надо договориться с руководством и вызвать этого лейтенанта к нам. Стоит выслушать человека, непосредственно занятого делом, а не строить собственные догадки и предположения. Сейчас куда полезней подумать о причинах, по которым каким-то бандажам понадобилось покушаться на жизнь периферийного приходского священника. А эту задачу мы сможем решить там, откуда он приехал. Обратите внимание на важный момент. Документов у отца Никодима мы не нашли, но знаем, что он приехал на поезде из Серпухова. Бандиты рвались из Москвы в южном направлении и к тому же шоссе, по которому нетрудно добраться до Серпухова.
Капитан Сухоруков даже обиделся.
– Ну зачем же ты так, Степан Яковлевич! Я же в епископат ездил и завтра туда собираюсь. Об отце Никодиме мне все известно и без его документов. В миру он Иван Максимович Коптев. Имеет приход в пригороде Егорьевска, что лежит на границе Тульской и Калужской областей. Расстояние до Калуги, Тулы и Серпухова приблизительно одинаково, но приписан город к Тульской области. У старика свой дом на окраине, жена и сын двадцати шести лет. По стопам отца пошел. Отслужил армию и в монастырь подался.
– Ну вот, уже что-то. Придется кому-то из нас ехать на родину к батюшке и копать там по-живому. – Марецкий глянул на капитана, – И вот еще что, Боря. Завтра свяжись с УВД Московской области, и пусть нам пришлют представителя из той бригады, что занимается делом на Симферопольском шоссе.
– Опять обижаешь, Степан Яковлевич. Уже связался. Дело ведет УВД Подольска. Завтра в тринадцать часов приедет майор… – он опять заглянул в блокнот, – майор Куроедов.
– В тринадцать часов… Черт, как мы не любим шевелиться. Сегодня все должны уже быть здесь.
– А почему не мы там? – усмехнулся майор Кораблев. – Только из-за того, что мы на Петровке сидим? Сегодня воскресенье, между прочим. А преступников мы все равно не догоним.
– Ладно. Воскресенье так воскресенье. Все свободны до девяти утра. И не забывайте, что завтра уже понедельник.
Разбудили ее поздно вечером. Как они вошли в квартиру, она не слышала.
Настя проснулась в тот момент, когда ей заклеивали рот липкой лентой. Их было четверо. Даже с ее ловкостью и изворотливостью трудно сопротивляться здоровым мужикам из положения лежа, да еще в полусонном состоянии.
Она очень устала за сегодняшний день. Милицейские протоколы, посещение родственников убитых ребят, за которых, как она считала, несет ответственность, слезы, морг, опознание. Все сразу свалилось ей на голову. Девушка выдохлась, вернулась домой, приняла душ и рухнула в постель. Ей казалось, что она заснула пять минут назад. Проснулась и…
– Смотри, а она голенькая! – прохрипел один из налетчиков. – Хороши ножки, может, сначала трахнем ее?
– Заткнись, салага! Притащи ее плащ из коридора. Не таскать же голую бабу по городу.
Она сопротивлялась, как могла, но две пары рук прижали ее к кровати с такой силой, что она не могла шелохнуться. Заклеенный рот не позволял ей кричать. Все, на что Настя была способна, так это запомнить их лица. Они ее не убьют. Она им нужна живая, и ее собираются куда-то везти. А вот там, когда они выяснят все, что хотят, ее сбросят в Яузу с камнем на шее. Господи! Как не хочется умирать…
Ее подняли на ноги, надели на обнаженное тело плащ, застегнули пуговицы и повели к выходу, крепко держа под руки. Один шел впереди, двое взяли ее в клещи, и еще один шел за спиной. Настя едва передвигала ноги. Она не испытывала страха, просто еще не могла отойти от шока, парализовавшего ее до кончиков ногтей.
Они вышли на лестничную площадку, и ее повели вниз, не вызывая лифта. Она знала, что к подъезду невозможно подогнать машину. Они выходят на улицу, а там огороженный газон с деревьями, разделяющий дом от проезжей части узкой дорожкой метров пятнадцать. Да и машину поставить негде. Тут своих хватает. Значит, им придется пройти не меньше пятнадцати метров. Вот почему пленницу не стали связывать по рукам и ногам.
Через окна подъезда виднелось звездное небо. Темно. А это говорит о том, что стрелки часов перевалили за десять вечера. Надежда на прохожих стала улетучиваться. Разве что встретишь кого-то, выгуливающего собаку? Но это же не выход.
Настя никогда не теряла надежды. Даже если бы ее поставили к стенке и взвели затворы винтовок, она сочла бы, что ее пугают, а патроны холостые. Выстрел, дым, и ничего более не произойдет. Однако инстинкт самосохранения и дерзкая отвага никогда не позволяли ей бездействовать.
Ее вывели на улицу. Сначала вышел первый, осмотрелся и дал знак остальным.
Как она и думала, кругом ни души. Они прошли по аллейке к пешеходному тротуару и свернули налево. Припаркованные машины стояли нос к носу. Они сделали не более двадцати шагов, потом первый оторвался и направился к водительской дверце «вольво». Настя тут же глянула на номер машины и запомнила его. Скорее всего, она сделала это машинально. Ее подвели к задней дверце, но тут произошла заминка. Она увидела, как по их стороне улицы медленно ползет милицейская машина. Они наверняка захотят пропустить патрульную группу мимо, а потом приступить к дальнейшим действиям. Тот, что стоял слева от нее, открыл заднюю дверцу Настя подпрыгнула, зная, что ее держат под руки, выбросила нога вперед и с силой ударила ногами по дверце машины. Та захлопнулась. В ответ огромный кулак ударил ее по лицу. Голова откинулась назад, и она едва не потеряла сознание. Удар получился скользящим и чуть не оторвал ей ухо. Мужики расцепили руки, и Настя упала на тротуар. Патрульная машина подбиралась все ближе и ближе. За «вольво» милиция не смогла бы заметить лежавшую на асфальте женщину.
