— Нет, я считал, что Пардона убил кто-то другой, не Т. Л. Я решил, что Йорки просто хотят скрыть от всех, что труп прятали в их вагончике, но не думал, что они сами его туда и затащили.
— Шторы, — пробормотала я.
— Что-что? Какие шторы?
В этот момент появился доктор и велел Клоду уйти за ширму. Это был дежурный врач приемного покоя. Он только что отправил Т. Л. в операционную. Увидев мои шрамы, доктор удивленно приподнял брови, но мне было уже плевать на все.
— Снимки готовы, — сообщил он.
— Н-ну?
— Переломов нет, — объявил врач таким тоном, словно сам отказывался в это верить. — Зато есть сильные мышечные растяжения и обширные гематомы. Впрочем, скажу прямо. Вы девушка тренированная. Несмотря на полученные травмы, ваш организм в полном порядке. Вам предосторожности ради следовало бы остаться в больнице на денек или два. Что скажете?
Он изучал меня сквозь стекла очков, в которых отражались слепящие больничные лампы. Его длинные волосы были убраны в аккуратный хвост, перехваченный резинкой на затылке.
— Домой, — твердо сказала я.
— Там есть кому о вас позаботиться?
— Я, — подал голос Клод из-за ширмы.
Я открыла рот, чтобы возразить, но врач опередил меня:
— Что ж, если вам помогут, то… Но имейте в виду, что в первые несколько дней вы даже до туалета самостоятельно дойти не сможете.
Я в смятении уставилась на доктора, а тот, заправляя ручку за ухо, заметил:
— У вас на теле почти зажившие ссадины. Вы, видно, любите лезть на рожон.
Клод за ширмой насмешливо фыркнул.
В больнице мне дали пару болеутоляющих пилюль, а потом Кэрри принесла добавку. Клод оказался удивительно хорошей сиделкой и, несмотря на огромные ручищи, обращался со мной очень деликатно. О шрамах он знал из полицейского рапорта, полученного из Мемфиса. Это было весьма кстати, потому что мне все равно не удалось бы скрыть их от человека, делавшего гигиенические обтирания. Он также помогал мне дотащиться до туалета и менял на постели простыни.
Еда, замороженная накануне, тоже очень пригодилась, потому что у меня пока не хватало сил долго стоять у плиты. Оставаясь одна, я потихоньку ковыляла на кухню и разогревала себе порцию.
Пару раз Клод приносил готовые ужины, которые мы делили с ним. В первый раз в спальне — он поставил поднос с едой мне на постель, — а во второй я уже смогла сидеть за столом, хотя трапеза меня сильно утомила.
Опухоли на теле понемногу спали, поменяв множество оттенков — от сине-черных к желтушно-зеленым. Тогда мы и вернулись к теме Йорков.
— Почему ты решил установить наблюдение? — спросила я Клода.
Мне было очень хорошо. Я только что приняла болеутоляющее, недавно меня помыли и сменили простыни на свежайшие. Я впервые смогла самостоятельно расчесаться, спокойно лежала в постели, положив руки вдоль тела, чувствовала легкую сонливость и расслабленность. Вся неделя прошла просто прекрасно, несмотря ни на что.
— Я несколько раз перепроверил показания каждого свидетеля, затем составил точный хронометраж и список алиби. Ни дать ни взять специальный корреспондент, — пояснил Фридрих.
Он сидел в кресле, которое перетащил в спальню из гостиной, удобно вытянув перед собой ноги и скрестив пальцы на животе.
— Маркус очень долго был главным подозреваемым, — продолжал Клод. — Но он не мог уйти с работы незамеченным. Слишком много свидетелей. Дидра — то же самое. Она отлучилась из своей конторы всего на полчаса, а когда тело вывозили в парк, уходила на свидание. Как только ты назвала мне точное время, когда это происходило, я сразу ее исключил. — Тут он посмотрел на меня с мягким упреком. — Мэри Хофстеттлер слишком старая и немощная. Оставались Норвел и Том О'Хаген. Но в момент убийства Пардона Том был на работе, а Дженни помогала украшать зал в загородном клубе к весеннему балу. Там полно свидетелей. Она никак не могла совершить убийство. Тебя я тоже освободил от подозрений — по крайней мере, через несколько дней.
— Почему? — Снотворное уже начало действовать, и я лишь отчасти заинтересовалась причиной.
— Наверное, потому, что единственным побудительным мотивом для тебя было бы разглашение тайны того происшествия в Мемфисе. Но я проморгал ее, а ты даже не попыталась со мной расправиться.
— Значит, оставался только Норвел, — лениво подытожила я.
— При условии, что Йорки не приехали домой раньше.
— Я бы склонилась в сторону Норвела.
— Я долго колебался. С одной стороны, для Норвела такая выходка слишком нахальна. С другой — этот пьяный тип именно так себя и ведет: мечется от одного убежища к другому. Тащит труп Пардона то туда, то обратно… По ходу дела мы заглянули во все квартиры в нашем здании.
Я предпочла воздержаться от вопросов.
— Нигде не осталось никаких следов. У Пардона рот был разбит в кровь. Волос преступника на трупе не обнаружили, лишь несколько хлопчатобумажных ниток, пестротканых — темно-красных, оранжевых и синих.
— Шторы Элвы, — пробормотала я.
— Я ничего не знал про них, — буркнул Клод. — Но ни в одной квартире не увидел подходящей по цвету ткани.
Я вспомнила, как он расхаживал по моему дому в свое первое посещение — явно высматривал что-то особенное.
— Мы обшарили парковочные стоянки у дома, пытаясь найти место, подходящее для сокрытия трупа. Увы, безуспешно! В тот день я заметил, как ты там что-то искала, и заинтересовался твоими замыслами.
— Откуда ты увидел меня?
— Из квартиры Пардона. Я дежурил в ней днями и каждую ночь, наблюдал, как люди ходят туда-сюда по своим сиюминутным делам, и пытался уразуметь, где же кроется разгадка.
Меня все больше одолевала дремота.
— Когда был обнаружен труп Пардона, мы обыскали все мусорные ящики.
Я украдкой улыбнулась.
— Мы заглянули в квартиры ко всем жильцам дома и пару дней следили за перемещениями каждого из них, а потом — только за Норвелом и Йорками.
— За Норвелом не очень тщательно.
— Черт побери, Лили, если он выходит на прогулку, откуда нам знать, что он засунул себе в карман лыжную маску?! А ручку от метлы он, вероятно, прислонил к забору заранее, еще днем. Лично я не видел, чтобы он с ней расхаживал.
— Вот почему ты прибежал тогда так скоро. Ты, значит, не спал… А рубашку нарочно снял?
— Ага, — смущенно признался Клод. — Я подумал, так будет больше похоже на то, что меня разбудил твой крик.
— В общем, ты стал следить за Норвелом и Йорками…
— Я тоже насторожился, когда Дидра обмолвилась о прицепе. Но она могла что-нибудь перепутать, потому как выезжает со стоянки каждый божий день. Тем не менее она настаивала, а я не мог дальше наседать на нее. Ведь она не понимала, к чему я веду. Я обдумывал разные возможности и все больше склонялся к мысли о преждевременном приезде Йорков. Я связался с судом округа Крик — время окончания процесса над Харли Доном Мюрреллом вполне позволяло Йоркам приехать домой еще днем. Я на всякий случай позвонил их дочери — так, будто между прочим, — и она сказала, что они в тот день уехали в час дня, сразу после обеда. Дескать, были слишком удручены, чтобы остаться погостить. Элва и Т. Л. заявили мне тогда, что заезжали на блошиный рынок в Хиллсайде, чтобы немного размять ноги, но если они солгали, то добрались до дома прежде трех часов.
