– Блин-блин-блин. Ну, вы варианты посчитайте к вечеру, лады? Все равно делать надо. Леш, «Союзы» и вообще наша сеть нам что-то перелить способна?
– Всё в обороте, Сереж. Гулин хвост, – подумав, сказал Егоршев.
– А мы не в обороте? Ладно, ладно. Ну сколько это, гулин хвост? Несколько лямов по всей системе, десяток, сотня?
– Типа того. Я потрясу сейчас, скажу.
– Ага. Можно еще ролик снять, чтобы ты не с дубиной, а с бензопилой бежал. А? Не подействует?
Егоршев, безвозмездно поделившийся арийским обликом с несколькими агитационными роликами Союза и немало от этого претерпевший, ответил кротким взглядом. Кузнецов поспешно продолжил:
– А кстати, нам наглухо каналы перекрыть могут? В смысле, счета там арестовать, проводки запретить. А, Сергей Иваныч?
Тарасов пожал плечами:
– Могут, наверное, но не сразу.
– А как быстро?
– День, может, два на подготовку нужен. Только мы ведь не уверены, что эти день-два не прошли?
– Совершенно. Значит, исходим из худшего и тихаримся как можем?
– Сильно это не поможет, Сергей Владимирович, но лучше без песен и махания флагами.
– Ладно, еще источники?
– Кредит взять, – предложил Луценко.
– Нет, – отрезал Кузнецов.
– Да почему?
– В рот и в долг не берем.
Пора было рявкнуть, но, к счастью, без меня обошлись.
– Ну сколько уж можно, Сергей Владимирович! – воскликнула, как ни странно, Маргарита, и я ее почти полюбил.
– Прошу прощения. Но, во-первых, кризис – забыли, что ли, и что тогда с банковскими дебиторами бывает? Во-вторых, это дорого, мы нерыночный проект и на рыночных условиях покупать деньги не сможем.
– Да и не даст никто, – подсказала Даша.
– Именно что. Сергей Иваныч, какие идеи?
– Лишние издержки искать надо.
– Само собой. Ребят, всем техническим службам задача – посмотреть себестоимость и везде максимально урезать: материалы, нормочасы, логистику, освещение рабочего места – все, что можно, короче. К вечеру первый заход, к концу недели итог.
Технари кивнули, шевеля «союзниками», тут же их свели и принялись тыкать пальцами в слипшиеся проекции. Был, похоже, шанс получить первые результаты не к вечеру, а через часок.
Кузнецов открыл рот, закрыл, но все-таки решился:
– Вот просто на всякий случай, для полной ясности: мы производство можем остановить?
Повисла пауза, только Валенчук негромко засмеялся. Я осмотрелся и понял, что Сереге конец. Он тоже понял и очень быстро сказал:
– А непроизводственные расходы снести, ну или убрать на минимум?
Теперь рассмеялись почти все. Весело и необидно.
Кузнецов помахал задранными руками и откинулся на спинку стула.
Народ шумнул и затих, потому что Тарасов задумчиво произнес:
– Можно зарплату подрезать, но народ не поймет...
– Почему не поймет? – поморщившись, сказал Кузнецов. – Кризис все пережили, поймут нормально. И потом, у нас зарплата – это такая фикция на данный момент. Полный казенный кошт так и останется. А сколько там цифирок на счету мигает – это дело шестое.
– Особенно если нормальную схему придумать,– сказал Тарасов.
– Какую?
– Ну, например, с заморозкой части зарплаты до лучших времен, с условием обязательной выдачи, когда распогодится.
– А если не распогодится? – спросил я.
– А что, есть такие ощущения? – осведомился Кузнецов.
– Все может быть.
– Эх. Ну тогда вообще всем не до фикций будет. Эх и еще раз эх.
– Народу-то говорить? – мрачно спросил Валенчук.
– А смысл? На труд мобилизовать – так он и так мобилизован. Воевать пока рано. На будущее оставим. Не кричи: «Волки!» А организованного непонимания вроде рано бояться: профсоюзов-то у нас нет, слава богу.
– Есть, – сказал Игорь.
– Не понял. Где, когда, кто?
– Он еще неоформленный то есть, но лидер уже налицо – Дмитрий Маклаков такой, очень... э-э... правдоискательный молодой человек.
– Кто такой, почему не знаю? – вскинулся я.
– Я знаю, – сказал Кузнецов. – Нудный парень. Дружок нашего буяна Паршева.
– Со шрамом который?
– Причем этот шрам Маклаков ему и посадил, – сказал Игорь.
– Ух ты, – восхитился Кузнецов. – У них особые отношения, что ли, аля-улю?
– Особые, но без улю. Там вообще громкая история была.
– Помню, – сказал я. – Только, Игорь, нам больше громких историй нельзя. И забастовки вообще ни к чему. Возьмись, ладно?
Игорь кивнул.
Кузнецов побарабанил по столу и спросил:
– Еще идеи? Другие резервы?
– Дурацкие предлагать? – осведомился Луценко.
– Да в нашем положении все дурацкое, – сказал я.
И Луценко принялся вколачивать:
– Коммерческое использование жэдэ. Туризм. Расширение поставок оленины, в том числе за бугор.
Игорь еле слышно вздохнул. Луценко, не отвлекаясь, продолжил:
– Поставки «союзников» и «кипчаков» за бугор.
– Нет, – сказал Кузнецов, но Луценко не остановился:
– Продажа отдельных лицензий за бугор. Договорились же, дурацкие. Да у меня и все уже – только ваша идея осталась.
– Какая еще?
– Ну, собственная валюта.
– Ё...
– Сергей Владимирович, – прошипела Маргарита.
Луценко не стал отвлекаться:
– Да нормальная идея, и название уже, будем считать, есть – финсоветы.
– Можно кредиты, да хоть очки, – сказал Тарасов, вот тоже сепаратист на нашу голову. – Все равно у нас девяносто девять процентов расчетов безналичные, на другую валюту перескочить – дело двух дней, правильно, Маргарита Владимировна?
– Все мозги разбил на части, все извилины заплел, – горестно сообщил Кузнецов.
– Почему два, за час все приложения переводятся,– суховато сказала Маргарита. – Разбить потоки на внешние–внутренние и, как сказать, вообще балансы развести – дольше, но тоже на день работы. Если цифровики помогут.
Кузнецов издал странный звук, который завершился словами: «Даже кто безумен был».
Луценко вдруг развернулся к Тарасову:
– А ты ведь про очки не зря сказал. Думаешь, можно пользователей совсети потрясти?
– Ну, вариант.
