— Что произошло дальше? — тихо спросила Катя.
— Я не стала обращаться в милицию. За мной тоже грешки водились. Мне удалось вернуться в родной город, меня приютила дальняя родственница отца. О том, что произошло, я никому не говорила. Я до смерти боялась этого нелюдя. Он снился мне каждую ночь. Мне чудилось, что я захожу в ванну, а он там, притаился за ширмой с ножовкой, которой собирается отпилить мне вторую руку. Потом я попала в тюрьму за кражу. За это время многое изменилось. Я вышла, поняла, что не смогу жить, не увидев тебя, и решила ехать в Каменск. Мне было страшно, но я надеялась, что никогда больше не увижу Малышева. Приехав, я выяснила, что тебя удочерили. Люда, женщина, которая раньше прибиралась у вас в доме, рассказала мне все. Она подслушала разговор Жанны с мужем. Твоя приемная мама знала, от кого ты!.. Сейчас это неважно. Главное, я нашла тебя. Я понимаю, почему ты не поверила мне тогда.
— Вы что-то недоговариваете, — глядя на нее в упор, произнесла Катя.
Она ясно видела, что женщина мнется.
— Еще я узнала, что Малышев давно умер, — Слова давались ей с усилием, будто бы она волочила тяжеленный мешок. — Я радовалась, как ребенок.
Неподалеку остановилась полицейская машина. Проблесковые маячки лениво подмигивали сапфировыми глазищами.
«Похоже, мамаша того паренька действительно позвонила», — подумала Катя.
— Дочка, я не сказала тебе главное, — вдруг торопливо заговорила Галина.
— Что? — сипло спросила девушка, глядя, как к ним быстро приближались два сотрудника полиции.
— У этого изверга был родной сын. Артур, — чуть слышно проговорила Галина, оглядываясь по сторонам. — Это тот самый, который недавно сбежал из сумасшедшего дома. Он наверняка тоже знает о…
— Старший сержант Кулагин. Документы предъявите, — потребовал грузный полицейский, остановившийся в метре от них.
Катя достала из сумочки паспорт и молча протянула его сержанту.
— Твои? — патрульный с нескрываемым презрением смотрел на Галю.
— Справка об освобождении сойдет? — спросила она, и тот ухмыльнулся так, словно ждал именно этого ответа.
— Поехали, клуша. Ну-ка!
— Послушайте! За что вы ее забираете? Она ведь ничего не нарушила! — с возмущением вскрикнула Катя.
— Дамочка, шли бы вы домой. Намокнете, простудитесь, — заявил второй полицейский.
Он подтолкнул Галину, она обернулась и сказала:
— Уезжай, дочка. Не жди, пока он придет за тобой.
Похороны Слона прошли как в тумане. Кто-то что-то говорил, кто-то всхлипывал, кто-то нервно мусолил в руках цветы. Вмиг одряхлевшего отца убитого байкера поддерживал Дантист, рядом для подстраховки всегда держался Гаучо. Вход на кладбище был заставлен мотоциклами, а желающие проводить в последний путь дорожного капитана все прибывали.
Хоронили, по сути, лишь части тела, но гроб все равно оказался тяжеленным. Для того чтобы спустить его в могилу, понадобилось шестеро крепких парней. Дантист осторожно положил на крышку гроба кожаную жилетку Слона с эмблемой клуба, и лишь после этого все по очереди стали кидать горсти земли.
— Покойся с миром, брат, — прошептал Дантист.
К нему, оступаясь, шагнула Лиля. Ее лицо было опухшим от слез.
— Можно, я потом с вами поеду?
— Конечно.
Девушка завороженно смотрела на землекопов, быстро и деловито забрасывающих могилу.
— Я не могу смириться с тем, что его хоронят, как кусок мяса! — вдруг вырвалось у нее. — Даже без головы! Разве так можно? — Ноги Мышонка подогнулись.
Если бы не Гаучо, то девушка наверняка упала бы в могилу вслед за своим другом.
— Едем в «Берлогу», — сквозь зубы проговорил Дантист.
«Барсы» не могли припомнить, чтобы за всю историю существования клуба в «Берлоге» царила такая гнетущая тишина. Сцена была пуста, все столы сдвинули в центр, свет выключили, оставив лишь зажженные свечи. На краю стола высилась большая фотография в черной рамке с изображением Слона. Василий, жмурясь на солнце, сидел на лавочке у своего старенького домика. Каждый раз, когда глаза Мышонка останавливались на снимке, они начинали блестеть от слез.
Говорить было не о чем, но чуткий слух Дантиста уловил обрывки фраз, из которых он сделал вывод, что самой обсуждаемой темой после похорон Слона стало исчезновение Гунна. Все усилия полиции и байкеров были тщетны. Он словно сквозь землю провалился.
Ближе к полуночи мотоциклисты стали разъезжаться. В «Берлоге» остались лишь Дантист, Мышонок, Гаучо и Эстет. За окнами хлестал ливень. Он барабанил по крыше с такой силой, будто превратился в град.
— Что мыслишь по этому поводу, Дантист? — осведомился Гаучо.
— А что ты от меня хочешь услышать?
— Я знаю, о чем ты думал. О том чуваке, который разворотил Гунну бак.
Дантист и в самом деле не забывал об этом. Олег и в самом деле был немного странным. Но какие бы тараканы ни водились у человека в голове, навряд ли ему придет мысль мстить таким образом. Хотя…
— Думаешь, у него кишка тонка на такое? — спросил Эстет, чуть наклонив голову.
— Я не знаю, что там произошло, — устало ответил Дантист. — Вполне возможно, сыграл роль фактор внезапности.
— Я могу прокатиться в гости к этому пареньку, — невозмутимо сказал Гаучо. — Глядишь, выясню что-нибудь.
Дантист обдумывал слова товарища.
Слона убил Живодер, об этом твердил весь город. Свихнувшийся ублюдок, которому удалось вырваться из смирительной рубашки. Но что-то подсказывало байкеру, что здесь не все гладко.
— Я бы поверил, если бы Слон с Гунном случайно наткнулись на него. Но они весь вечер торчали дома у Слона, я сам звонил и разговаривал с ним. Убийца следил за ними. Буду конкретнее. Я считаю, что охотились именно за Гунном, а Слон просто попал под раздачу, — сказал Дантист. — Иначе сегодня мы закапывали бы два гроба.
— Ты считаешь, Гунн еще жив? — спросил Эстет.
Дантист хмуро покачал головой.
— Меня интересует другое. Это касается смерти нашего друга. Но… — Он пытливо посмотрел на Мышонка, словно спрашивая разрешения вернуться к больной теме.
Девушка отчеканила:
— Говори, что считаешь нужным. Васе уже все равно.
— Эта тварь следила за ними до самой ночи. Парни поздно легли спать. Мой дед был мясником. Я видел в деревне, как он разделывал туши. Это не так просто и быстро. Учитывая габариты нашего Слона!.. Там весь пол изрублен. Потом все это надо перенести в ванну, смешать с луком… — Дантист запнулся, вспомнив ведро с кишками, над которым кружили мухи, но тут же взял себя в руки. — Времени было очень мало. Я не верю, что такое мог сделать сморчок, который отсидел столько лет в дурке. Я видел этого Живодера по ящику, от него сейчас одна тень осталась. Ему явно кто-то помогает или косит под него.
