Так, разговаривая сам с собой, я наткнулся на двери своего отеля и, нахлобучив шляпу на нос, вошел внутрь.
Стараясь не пугать своим видом окружающих, я проскользнул к столу администратора и попросил ключ.
Увидев мою физиономию, он отпрянул назад, словно ошпаренный кот.
– Что с вами, сэр?
– Ничего. Просто у вас слишком нахальная прислуга: запустила мне сэндвичем в глаз.
Его рот захлопнулся, и он снова окаменел.
Поднявшись к себе, я первым делом отправился в ванную и обследовал свой портрет. Ничего такого уж страшного обнаружить не удалось. Синяк под глазом, распухшее ухо, несколько ссадин на щеке и небольшая опухоль над левой бровью. Я скинул пиджак, галстук и промыл царапины. Процедура не из приятных. Но больше всего беспокоила боль в груди, которая теперь стала тупой и ноющей. Лучшим решением всех проблем явилась бы внутренняя примочка. Я так и сделал. Вернувшись в комнату, налил себе несколько капель джина «Бифитер» и начал колдовать над остальными бутылками. За спиной заскрипела дверь.
– Это ты, Джерри? – прохрипел я чахоточным голосом.
– Нет, не я, – ответил он, – это группа мексиканских беженцев, которые несколько недель не видели еды.
Он вошел в комнату, но я не оборачивался.
– Чем ты занимаешься?
– Алхимией. Пытаюсь сделать легкий коктейль из тяжелых напитков.
Я выпил состряпанное пойло и только после этого обернулся.
Джерри склонил голову набок и с любопытством разглядывал меня.
– Что с твоим лицом? – спросил он, налюбовавшись вволю.
– Ничего. Все это тетка Фанни, она точила о мою физиономию зубы.
– В каком смысле?
– Никаких двойных смыслов – как в Священном писании.
– Над тобой неплохо поработали…
– Если хочешь выразить сочувствие, повесь его в передней на гвоздик.
Он снял свой коричневый фетр и бросил шляпу на стол, после чего сел, вызвав негодующий скрип кресла.
– И все же, ты можешь объяснить, что произошло? – настаивал Джерри.
– Ерунда! Сцепился с бандой гангстеров, которые пытались ограбить банк…
– Зачем?
– Хотел войти в долю, а они отказались.
– Что?… Ах, да – шутка. О'кей! Напомни в выходной, я посмеюсь. Если у тебя игривое настроение, значит, ничего серьезного. Черт с тобой, ходи таким, если нравится.
– Ты, как всегда, великодушен. Хочешь выпить?
– Я хочу есть. Но тебя нельзя выводить на свет: опасно. Там ходят дети, нельзя наше будущее лишать дара речи. Придется заказать что-нибудь в номер.
– Ты прав, как всегда. Позаботься об этом, а я немного поваляюсь.
Я налил себе джина и прилег одетый на кушетку. Джерри позвонил дежурному и попросил принести сэндвичей. Затем, последовав моему примеру, он наполнил стакан спиртным.
– Ты прости, Джерри, но я сейчас лишь бесформенная масса вдавленных костей и сплющенных мускулов, так что не обращай на меня внимания.
– Дай мне свой носовой платок, кажется, я сейчас заплачу… Ты не забыл, что мы сегодня уезжаем, а точнее – через час?
– О'кей. Как раз часа мне хватит для того, чтобы поспать.
– Что ты имеешь в виду?
– Когда я говорю спать, я имею в виду сон.
– Ты не передумал? Вчера ты сказал, что согласен. – Да.
– Да?
– Мне казалось, что слово «да» имеет только одно значение.
Он замолк и еще раз нанес изрядный урон стакану. Я задремал.
9
Море было на удивление спокойное. Наша моторная лодка покачивалась на волнах в трех милях от берега. Вокруг злыми зубьями торчали из воды крутые скалистые островки – каждый примерно в пятидесяти ярдах от нас. Именно за одним из таких пиков и спряталась наша лодка.
Джерри сидел у руля, пыхтя сигаретой.
– Давай еще раз по порядку, – сказал он, швырнув окурок в воду.
– Я прыгаю в воду, – начал я деловым тоном, – а ты на лодке выруливаешь за скалу. Когда появляется их катер, я кричу, взывая о помощи, они меня спасают, поднимают на борт. Дальше моя задача – сбросить в воду телохранителя и подплыть к тебе. Мы берем портфель, выводим из строя мотор катера и говорим дяде «до свидания».
– Все правильно, – процедил Джерри и прильнул к биноклю, внимательно всматриваясь в даль.
– Я не совсем уверен, что все правильно… Во-первых, этот тип может иметь не одного телохранителя, а пятерых. Во-вторых, почему он должен проплыть именно здесь, а не в другом месте? И почему в это время? Он сам тебе сообщил, когда на него надо устраивать засаду?
– Начнем с того, что у нашего подопечного только четыре телохранителя, это установлено точно, – Цедил Джерри, не отрываясь от бинокля. – И как ты понимаешь, они ждут его на берегу. Мы видели их час назад. Перевозить этого типа через залив будет его слуга. Раз головорезы прибыли на причал, значит, хозяин скоро будет. Вот почему именно сейчас надо ждать его здесь. Почему именно здесь? Да потому, что это самый безопасный коридор в заливе. Левее или правее можно пропороть брюхо катера о подводные рифы. С острова Санта-Крус все ходят именно этим путем, наш подопечный не исключение.
– Ты можешь сказать, кто он?
– Я сам этого не знаю. И потом, какое нам до этого дело? Мы должны взять у этого типа портфель, больше нас ничего не должно интересовать.
– Не нравится мне вся эта история. Мне кажется, она плохо кончится. Тебе не кажется?
Джерри оторвался от бинокля.
– Мне кажется, а точнее, я уверен, что ты слишком много болтаешь.
– Со мной всегда так: когда страшно, мне хочется разговаривать. Наверное, и на смертном одре я буду отчаянно болтать, а входя в загробное царство, по-свойски хлопну по плечу Святого Петра до того, как он успеет показать мне дорогу в отдел жалоб и предложений.
Джерри насторожился.
– Они… Милях в двух… Пора!
Он рванул шнур, и мотор взревел. У меня перехватило дыхание, будто я сел в кресло стоматолога.
Наша лодка вынырнула из-под скалы, описала круг, похожий на петлю, я спрыгнул в воду. Лодка вновь скрылась за скалу, хвост пены разгладился.
Я болтался на волнах и крутил в разные стороны головой. Где-то вдали послышался слабый рокот мотора. Я еще не видел лодки и пытался, прислушиваясь, определить на слух ее местонахождение. Шум двигателя медленно нарастал. Спустя несколько минут я заметил белую полосу, которая плавно приближалась ко мне. Я поднял правую руку вверх и начал кричать.
Конечно, за гулом мотора они меня не слышали, но не заметить не могли, Мне отчетливо были видны два силуэта на приближающемся глиссере. Я завопил, что было силы, и замахал обеими руками, с трудом удерживаясь на воде.
