— Итак, — начал он, придвигая к себе круглый
стеклянный столик и раскладывая на нем свое добро. — Слабая женщина, у
которой куча проблем и горестей.
А почти у всякой женщины есть проблемы, дорогуша.
Муж изменяет, денег не хватает, талия не такая узкая, как
хотелось бы… Ну, ты понимаешь! Так вот. Такая женщина случайно, в какой-нибудь
компании, или на пляже, или еще где-нибудь знакомится с психологом.
У него располагающая к доверию внешность…
— Как у Аврунина? — насмешливо спросила Настя.
— Располагающая или безобидная, — воздел
указательный палец Ерасов. — Доктор сочувственно относится к проблемам,
которыми женщине очень хочется с кем-нибудь поделиться. А уж с психологом-то
сам бог велел! Он слушает, дает советы, сопереживает. А потом и говорит… Знаете,
дорогая, говорит он, есть такая методика освобождения от всех неприятностей.
Методика древняя, описана во многих книгах. Она проста, как апельсин. Ее может
применить каждый. Попробуйте, не пожалеете! А я вам помогу. Называется
методика, условно говоря, «Сожги неприятности».
Глубокой ночью, когда природа спит, вы должны взять лист
бумаги, поставить на нем число — это важно! — и выписать в столбик все то,
что вам не нравится в вашей жизни. На сегодняшний день. Все, что вас волнует и
мучает. Затем следует очень важный момент. Эту бумагу надо сжечь на огне свечи.
Но сжечь умеючи, чтобы не сделать себе хуже. Если вы сами боитесь, моя милая, я
вам помогу. Я приду к вам, когда вы все напишете, и мы сожжем эту бумагу, а
пепел развеем по ветру. Еще хорошо бы после процедуры принять ванну или
окунуться в водоем — что окажется под рукой.
Настя следила за Ерасовым расширенными, горячечными глазами.
Все наконец стало на свои места. Вероятно, Любочка впустила Ясюкевича в
квартиру, когда уже выплеснула на бумагу свое, наболевшее. Доктор велел ей
приготовить ванну Но листочек сжигать не стал. Вместо этого он убил Любочку, а
ее список оставил на столе для милиции.
И Аврунин, утопивший Ингу Харузину! Он заранее «унавозил
почву». Видимо, встречался с ней, разговоры разговаривал. А потом явился в
пансионат и потребовал: «Сделайте это!» Инга пошла и сделала. Написала все свои
горести. Готовилась расстаться с ними при помощи чудесной методики. Затем она
со своим листочком вышла на берег реки и полезла в воду. Вероятно, перед сожжением
письма Аврунин велел ей окунуться. Может быть, даже с головой.
— Как погиб муж Инги Харузиной? — спросила Настя.
— Его застрелили конкуренты. Но поскольку он нам уже
заплатил, Инга была обречена.
— Господи, какой цинизм! Вы могли просто взять эти деньги
и оставить ее жить!
— А профессиональная репутация?
Ерасов спросил это совершенно серьезно, и Настя едва
сдержалась, чтобы не отшатнуться.
Бедная наивная Инга! Она так горевала о своем муже! Именно
этим и воспользовался мерзкий человек-поросенок.
— Людьми так легко манипулировать! — словно угадал
ее мысли Ерасов. — Только пообещай им избавление от всех несчастий, как
они, словно тупые овцы, побредут навстречу собственной гибели.
— А почему вы выпустили Макара? — Настя никак не
могла угомонить свое любопытство. — Вы узнали, что он следил за Любочкой,
видел кого-то из ваших людей. Вы забрали его к себе, вы засыпали его вопросами,
а потом отпустили.
— Он пробыл на свободе всего ничего, — пожал
плечами Ерасов.
— Однако успел записать видеокассету и передать ее
Маслову.
— Да что ты говоришь? — протянул Ерасов. — И
где же эта кассета?
— Уже в милиции. Я правду говорю, можешь не втыкать
булавки мне под ногти.
— Фу, какие ужасы приходят тебе в голову. А что там на
кассете?
— Ваши планы относительно убийства Наташи Кратовой.
— Господи, да ничего нельзя доказать!
— Так почему вы выпустили Макара?
— Потому что он у нас попадал в графу ДТП. Именно
поэтому он должен был еще потолкаться среди людей. Мы его не боялись: Макар был
запуган и не знал ничего опасного. Только контактный телефон.
— Он знал кое-кого из ваших в лицо.
— Это преступление, быть нашими? Наши — это вполне
обычные люди, которые за деньги убирают квартиры и офисы. Что, съела?
Вопросы роились в Настиной голове, точно мухи, поднятые с
места резким взмахом руки.
— К слову сказать, — продолжал распинаться
Ерасов, — методика Ясюкевича очень перспективна. На этот крючок попадались
уже не только женщины, но и мужчины. Да-да, мужчины, чтоб ты знала, существа
даже более легковерные и внушаемые, чем женщины.
Удивлена?
— Не слишком.
— Ясюкевич, когда только придумал этот фокус-покус с
методикой «Сожги неприятности», испытал его на мне. Сидел, распинался, голову
морочил. И я купился! — Он восторженно хлопнул ладонью по поджарой ляжке,
той, которая не болела. — До этого я о своих неприятностях даже не
задумывался. А этот стервец так все повернул, что я ахнул: грехов-то на мне!
Грехов!
Ерасов рассмеялся. Он вообще смеялся теперь через каждую
фразу — так ему нравилась ситуация.
— Вот я и взял лист бумаги. — Ерасов придвинул к
себе лист, иллюстрируя, как это было. — Взял ручку и поставил число. Какое
сегодня число? Двадцать четвертое? Отлично.
Он нарисовал в уголке дату, и Настя обратила внимание, что
почерк у него под стать внешности — крупный, представительный, хоть сейчас
показывай его младшим школьникам в качестве образца.
— Какие у меня до сегодняшнего вечера были
неприятности? — вопросил он, хитро глядя на Настю. — Неприятность
первая, — он коснулся кончиком ручки листа. — Некая Анастасия
Шестакова сильно интересуется деятельностью моей фирмы. Абзац.
Он помолчал, дописывая фразу, потом начал снова:
— Факты говорят о том, что Анастасия Шестакова знает,
чем на самом деле занимается моя фирма. Абзац.
Настя, словно завороженная, следила за его действиями.
— У Анастасии Шестаковой в руках находится список
клиентов, которые обратились в мою фирму, заказав убийство кого-нибудь из своих
родственников или знакомых.
Эту фразу он писал дольше, но не торопился и закончил ее
столь же аккуратно, как начал.
— Из-за Анастасии Шестаковой мои люди вынуждены были
раскрыть свое инкогнито клиенту Медведовскому. И теперь Медведовского тоже
придется убить. — Он вскинул голову и добавил:
— Бесплатно, представляешь? Ну, куда это годится? Со
всех сторон виновата эта Анастасия Шестакова.
Он вскинул голову, и Настя поймала его взгляд, стараясь изо
всех сил удержать его. Кажется, от этого усилия даже волосы на ее голове
зашевелились.
