— У бебя басморк.
— Ну, ладно, ладно, — шофер ни капельки не
обиделся.
Он повозился на переднем сиденье, и через минуту в его руках
оказалась плоская бутылочка, наполненная коричневой жидкостью, а также
маленький стаканчик.
— Сейчас глотнешь коньячку и приедешь к боссу как
новенькая! Твой насморк сразу пробьет. Это такая вещь!
«Коньячку? — ужаснулась Настя. — Ни в коем случае
нельзя пить коньяк! После валиума меня развезет, как грязь на дороге!» Однако
противный Фернандо наполнил стаканчик до краев и сунул ей в руки.
— Пей! — приказал он, глядя ей прямо в вуаль.
Если начать отказываться, он непременно поймет, что голос не
тот. Для того чтобы отвлечь его и вылить коньяк на пол, тоже нужно сказать хоть
пару слов. Дескать, смотри, олень пробежал.
Раздосадованная Настя засунула стаканчик под сетку и выпила
в три больших глотка. Это оказалось неожиданно приятно. Коньяк был такой
крепкий и ароматный, что захватило дух. Три глотка тремя горячими горошинами
скатились в желудок и рассыпались А нем на миллион горячих искорок. Настя
откинулась на сиденье и блаженно вздохнула.
— То-то! — сказал шофер и, к ее невероятному
облегчению, снова завел мотор. Больше он уже к ней не лез, а включил радио и
стал петь вместе с ним какие-то ужасные песни с ужасными рифмами типа «уснула —
обманула», «было — позабыла».
«Вон в том лесочке стоят мои „Жигули“, — машинально
отметила Настя, когда они свернули к поселку. — Вернее, не мои, конечно, а
Самойлова». Ей казалось, что она неожиданно попала на Марс, а бухгалтером в
банке работала когда-то давным-давно, на другой планете. Она не чувствовала
себя собой. Это было странно и слегка пугало.
Однако к тому моменту, когда они приблизились к цели своего
путешествия, все ее страхи развеялись.
Причиной тому, несомненно, был кстати выпитый алкоголь.
Автомобиль въехал в ворота, которые плавно закрылись за ним,
и подкатил прямо к крыльцу, пальнув гравием по клумбе с астрами. Настя
выбралась из машины на волю и сладко потянулась. Несмотря на грозящую
опасность, ей почему-то было хорошо. То есть умом она понимала, что ее могут
разоблачить и даже убить.
Убить — скорее всего. Однако это понимание притулилось
где-то в самом уголке сознания. А на первый план вышло плотское удовольствие
дышать полной грудью, улыбаться и смотреть в вечернее небо, запрокинув голову.
В результате всех этих манипуляций ее фальшивая грудь
стронулась с места и начала потихоньку ссыпаться вниз. Шофер с невероятным
удивлением наблюдал за тем, как любовница хозяина плавными зигзагами
продвигается к крыльцу, оставляя за собой тоненькую дорожку из пенопласта.
«Наверное, она сегодня уже выпила с поклонниками», — решил он.
Настя тем временем поднялась на крыльцо и налегла на дверь.
Подлая дверь не поддавалась. «Может, у меня должен быть с собой ключ?» — вяло
подумала она. Почему-то сейчас ей было все равно, что у нее должно быть и чего
не должно. Проклятая дверь по-прежнему не открывалась. Настя крякнула и ударила
в нее правым плечом. Остатки пенопласта высыпались на пол, образовав под ногами
небольшую горку. Она ее даже не заметила.
«Интересно, что это из нее сыплется?» — подумал шофер,
удивленно разглядывая разноцветные пенопластовые крошки. Настя разбежалась и с
кряканьем врезалась в неподатливый дуб.
— Минутку! — сказал шофер, обогнул ее и потянул
заручку.
Чертова дверь плавно пошла на него, открыв взору большой
холл, выдержанный в зеленых тонах. Холл был пуст, и, оглядевшись, Настя увидела
четыре двери, ориентированные на четыре стороны света.
— Где тут камин? — громко спросила она,
оборачиваясь к шоферу Она уже совсем не боялась, что ее голос покажется ему
странным. Коньяк с валиумом образовали внутри ее некое загадочное химическое
соединение. Теперь ей все было по фигу. Настя смутно понимала, что должна
чего-то опасаться. Или кого-то.
— Камин в той комнате, где ждет босс, — поведал
шофер, стараясь сохранять на лице невозмутимое выражение.
Ах да! Босса, вот кого надо опасаться. Опасаться босса.
Настя некоторое время размышляла, потом велела:
— Веди меня к нему!
Вздохнув, верный Фернандо пересек холл и остановился возле
одной из дверей. Настя последовала за ним, примерилась и ударилась в нее всем
телом. Дверь неожиданно для нее распахнулась, и она ввалилась в просторную
комнату, устланную белым ковром. «Белый ковер — подумать только, какой
разврат!» — гневно подумала Настя.
В комнате царил полумрак. Плотные шторы были тщательно
задернуты, и только над столом, накрытым к ужину, мерцал настенный светильник.
Ерасов стоял у камина с бокалом в руке. Настя сразу поняла,
что это именно он. Не стоило и сомневаться.
У него была подходящая внешность для человека, ведающего
убийствами, — сильная нижняя челюсть, красивый широкий лоб, яркие глаза с
дробинкой вместо зрачка и осанка победителя.
— Бо-оже мой! — со смешком протянул Ерасов, увидев
то, что явилось его взгляду. — Вот это сюрприз так сюрприз. Дорогая, ты
превзошла себя. Я бы не узнал тебя, даже если бы лишился из-за этого ночи
удовольствий.
Настя понимала, что нельзя давать ему себя разглядывать.
— Погаси свет! — бархатным басом велела она.
— Как мило, — сказал он. — Это у нас сегодня
что-то новенькое?
Он взял с камина зажигалку и поднес огонек к свече,
плававшей в широкой вазе, украшавшей стол. И лишь когда свеча занялась, погасил
светильник. В комнате стало почти совсем темно. Только фитилек плескался в
плошке. Таинственные блики пробегали по хрусталю и дивным фарфоровым блюдам. Шестым
чувством Настя поняла, что сейчас самое время доставать пистолет.
Ерасов не заметил подмены, да и в комнате, кроме них, никого
нет.
Пистолет она при помощи эластичного бинта примотала к правой
ноге чуть выше коленки. Это было неудобно и даже больно, но она готовилась
вытерпеть и не такое. Настя наклонилась и начала поднимать юбку, путаясь в ее
воздушных складках и ярусах. Ерасов неслышно подошел к ней и положил руку на
плечо, тихо сказав:
— Ну-ка, подожди.
Настя осталась стоять, согнувшись пополам и прислушиваясь к
тому, как чертов пузырек с ацетоном проваливается под резинку и медленно ползет
по ноге.
Она попыталась его поймать, но он выскользнул и соскочил еще
ниже, к щиколотке. Пока Настя била по нему рукой, колпачок отвернулся, и
жидкость пролилась на ковер.
— Чем это от тебя так пахнет? — с подозрением
спросил Ерасов и, взяв Настю за плечи, поставил ровно.
Потом вытянул вперед обе руки и провел по ее платью. Тут же
его брови взметнулись вверх. Одна грудь была большой и хрустящей, другой не
было вовсе. Вернее, она, конечно, имелась, но слишком жалкая, чтобы
принадлежать великолепной Диане Раткевич.
