— Так-так, — сказал Самойлов, резко распахнув
дверь сарая. — Вот, значит, как обстоят дела.
Он был так взбешен, что сейчас мог бы одним взглядом
сваривать металлические конструкции. Настя вытащила сало изо рта и быстро
прожевала то, что там уже было.
— Чего ты от меня добиваешься? — жестко спросил
Самойлов, делая два обманчиво мягких шага в Настином направлении.
Она соскочила с верстака и попятилась.
— Ты знаешь, что в округе на многие километры никого
нет?
Настя смотрела прямо на его подбородок и молчала.
Она уже знала, что разжалобить его невозможно. Конечно, он
не бандит, а переводчик Интеллигентный человек. Но такие женщины, как Настя,
для него все равно, что пеньки вдоль дороги.
— Сейчас ты выметешься отсюда, — заявил
Самойлов, — и ножками пойдешь куда глаза глядят. Поняла?
Он схватил ее за руку чуть выше локтя и неожиданно замолчал.
Потом взял за вторую руку и свирепо спросил:
— А ты почему такая горячая, а?
— У меня жар, — сообщила Настя, прижимая сало к
грязной юбке. — Меня вчера собака укусила. Надо было продезинфицировать,
но… У меня не было такой возможности.
— Куда тебя собака укусила? — с подозрением
спросил Самойлов, окидывая поникшую фигурку людоедским взглядом.
— Туда, — Настя мотнула головой себе за плечо.
— В задницу, что ли?!
Настя обреченно кивнула. Неожиданно Самойлов схватил ее
двумя пальцами за шею и, сильно надавив, повел к дому. Возле мусорного бака
притормозил и велел:
— Брось эту гадость.
Настя послушно выбросила остатки сала.
— Давно бродяжничаешь? — спросил недружелюбный
хозяин, проводя ее мимо остывающей яичницы.
— Один день, — выдавила из себя Настя. —
Вообще-то я бухгалтер.
— Бухгалтер! — усмехнулся Самойлов. — И где
же ты бухгалтерствуешь?
— Сейчас нигде.
— Понятно.
— Можно я позвоню маме? — наливаясь слезами,
спросила она.
— У нас и мама есть? — преувеличенно удивленным
тоном спросил Самойлов. — И где же она?
— В Финляндии. Так можно, я ей позвоню?
— Ты очумела? Знаешь, сколько стоит минута разговора с
Финляндией? Я таких денег не зарабатываю.
Это, наверное, ты на пустых бутылках огребаешь миллионы и
раззваниваешь по Финляндиям. Ладно, не болтай ерунды, а раздевайся.
— Лучше дайте мне йод и вату, я сама.
— Щас! — с чувством сказал Самойлов. — Я
выйду, а ты сопрешь все, что сможешь найти и вынести? Нет уж, лапочка, твоей
задницей я займусь лично.
Он приказал ей снять юбку и лечь на диван. «Ну и черт с
ним, — подумала Настя. — Меня вчера полгорода видело с голой грудью.
Пусть один завалящий переводчик увидит с голым задом». Она легла животом на
диван и стала ждать, когда он бесцеремонно сдернет с нее трусики и обрушит на
рану Ниагару из перекиси водорода.
Самойлов действительно держал в руках бутыль с перекисью и,
играя желваками, смотрел на распластавшееся на диване довольно тощее тело. У
мерзавки был такой беззащитный затылок, что ему стало не по себе.
— Я передумал, — заявил он. — Сейчас ты
примешь душ, переоденешься, и я отвезу тебя к местному доктору. Не хочу, чтобы
ты загнулась где-нибудь у меня под забором.
Он дал ей мыло, полотенце и впихнул в самодельную душевую
кабину, повесив на деревянную перекладину толстый халат. Настя пустила чуть
теплую воду, едва не завизжав от боли — царапины на лице, на локте, на коленях
горели так, словно их прижигали каленым железом.
— Не знаю, во что тебя одеть, — заявил Самойлов,
когда Настя появилась на веранде, волоча за собой длинные полы. — Поедешь
так.
Она покорно полезла в его машину — босая и в мокром халате,
с наскоро вытертой головой. Самойлов завел мотор, поехал по каким-то проселкам,
и автомобиль прыгал на выбоинах, словно кенгуру. Насчет десятков километров
безлюдья он преувеличивал. Минут через десять они въехали в большой поселок и
остановились возле чистенькой больнички на две-три койки.
Настя никак не могла выбраться из машины, но Самойлов ей не
помог, просто держал дверцу и ждал, пока она справится. Навстречу им вышел
пожилой доктор, похожий на Чехова, одетый, чин-чином, в медицинский халат.
— Привет, Олег Алексеевич! — поздоровался он и
пожал Самойлову руку. — Что случилось у вас?
— Вот, женщину вчера собака укусила, теперь у нее жар.
— Идите, голубушка, сюда, — предложил доктор и
широко распахнул дверь в белоснежный кабинет.
Он не стал разводить писанину, как ожидала Настя, а решил
сразу же приняться за лечение.
— А что у вас с лицом? — спросил он.
— Еще с локтями и коленями, — буркнул
Самойлов. — Она попала под машину.
— Не забудь сказать, кто меня сбил! — со слезами в
голосе заметила Настя, глядя на него, как на фашиста.
Доктор живо повернулся к Самойлову:
— Так это вы ее сбили, Олег Алексеевич?
— Она хотела подзаработать и прыгнула мне под колеса.
— Он врет. — Взгляд Насти загорелся. — Я
переходила улицу, а он несся на дикой скорости.
— Отлично, — подбоченился Самойлов. — Решила
врать? Думаешь, тебе кто-нибудь поверит?
Он так взъярился, что в глазах доктора мелькнуло подозрение.
Почувствовав это, Настя запахнула халат поглубже и заявила:
— И это не собака меня укусила, а он!
— Кто? Олег Алексеевич? — уточнил удивленный
доктор.
— Слушайте ее больше! — вознегодовал
Самойлов. — Я не кусаю женщин за задницы. Кроме того, я думаю, можно
отличить след человечьих зубов от собачьих!
— Я не дам устраивать моей заднице экспертизу! —
выплюнула Настя. — Я и так натерпелась от вас! Выше крыши, вот.
— И зачем, интересно, я тебя покусал? — насмешливо
спросил Самойлов, сложив руки на груди.
— Ты меня домогался!
— А! Вот! Отлично. Дошли до самого главного. Так я и
знал, что этим все закончится. Какая женщина не воспользуется случаем!
— Идите, милая, за ширму, — предложил
доктор. — И ложитесь на кушетку.
Настя послушно удалилась, везя по полу хвост халата. Рукава
болтались на уровне колен. Самойлов смотрел ей вслед убийственным взглядом.
Доктор кашлянул и, понизив голос, спросил:
— А почему она в таком виде, Олег Алексеевич?
— Ее одежда испорчена, а для женщин у меня ничего нет.
— Так, может быть, вы пока пойдете и купите ей
что-нибудь? Какое-нибудь платье. — В голосе врача было столько укоризны,
что Самойлов рассердился еще пуще. Однако сдержался и спросил:
