Книга Золотой империал, страница 51. Автор книги Андрей Ерпылев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Золотой империал»

Cтраница 51

Как назло, следующий переход находился где-то у подножия неразличимых в полуденных сумерках гор, более чем в трех десятках километров отсюда, судя по первому впечатлению, грозящих превратиться в три сотни, если не тысячи...

Ко всему прочему, в воздухе, несмотря на собачий холод (не выше минус пятнадцати по Цельсию), совершенно не чувствовалось свежести. Дышалось с трудом, словно в наглухо запертой комнате или высоко в горах: явная нехватка кислорода. На языке чувствовался противный металлический привкус, слезились глаза.

— Не нравится мне здесь, ребята! — пожаловался старик, ни к кому конкретно не обращаясь. — Давайте быстренько сматываться отсюда!

Слава богу, идти пришлось не навстречу ветру, а под таким углом, что он скорее подгонял, чем мешал движению.

* * *

Пейзаж нисколько не изменился и через пару часов пути, разве что тьма сгустилась окончательно, несмотря на то что на часах значилось два с небольшим пополудни. Мороз тоже значительно усилился, что при не утихающем ни на секунду ветре делало состояние путешественников просто невыносимым.

Путники за прошедшие часы вымотались больше, чем за обычный дневной переход, поэтому, едва услышав благостное слово «привал», все повалились кто где стоял, не выбирая места, и долго лежали без движения, словно выброшенные на берег рыбы, жадно хватая разинутыми ртами практически лишенный кислорода воздух.

Чебрикову хотелось отдохнуть не меньше других, но, посидев минут пять, он волевым усилием все же заставил себя подняться — необходимо было найти хоть какое-нибудь топливо для пусть небольшого, но все-таки костерка. Не желая уступать ротмистру, Николай, позволив себе еще пару минут блаженства, со вздохом последовал за ним.

Спотыкаясь и поскальзываясь на твердом как камень снегу (на таком холоде прибор ночного видения работал неважно и изображение в его окулярах мало отличалось от видимого невооруженным глазом), Петр Андреевич долго и бесплодно рыскал вокруг лагеря, почти не надеясь найти что-нибудь путное, а вся добыча заключалась в небольшом пучке хилых прутиков, с огромным трудом выкрученных изо льда, державшего их мертвой хваткой. Фортуна улыбнулась ротмистру только метрах в ста пятидесяти от того места, где лежа вповалку приходили в себя (или, вернее, «доходили») его спутники. Правда поначалу, запнувшись в потемках о что-то твердое и с грохотом полетев наземь, он удачей это не считал.

Преградой, как выяснилось, были ушедшие глубоко в мерзлый грунт остатки какого-то искусственного сооружения, к счастью для путешественников оказавшегося деревянным. Выдирать выветренные, легкие, словно бальса, доски из слежавшегося снега даже общими усилиями, с помощью вызванного на подмогу Александрова, оказалось весьма непросто: мерзлота никак не желала отдавать свою добычу. Только с подоспевшим Берестовым, вернее, с его неразлучной пешней удалось выковырнуть несколько кусков дерева, которые затем едва-едва удалось разжечь, выдолбив в снегу, вернее, в черном как антрацит льду, глубокую яму, в которую не задувал ветер. Опять же пешней вырубили несколько десятков ледяных блоков, из которых кое-как возвели над спасительными развалинами некое подобие стены.

На обустройство ночлега ушли последние силы, поэтому, не ужиная, скучившись в поисках призрачного тепла вокруг едва тлеющего в ледяной яме, исходящей сырым паром, костерка, путники забылись неглубоким беспокойным сном. Дежурить первым, поддерживая огонь и озирая безлюдные окрестности, как всегда вызвался Чебриков, а остальные с облегчением одобрили...

Николай, сон к которому, несмотря на давящую усталость во всех мышцах, почему: то не шел, долго смотрел на его едва различимую в тусклом свете костра сгорбленную фигуру и изредка посверкивающие фонарики глаз Шаляпина, угнездившегося на коленях своего друга. Сегодня кот, против своего обыкновения, почему-то вообще наотрез отказывался отходить от людей, предпочитая ехать у кого-нибудь на руках.

А из окружавшей крохотный светлячок огня тьмы ледяной пустыни, наполненной неумолкающим воем ветра и жестяным шорохом поземки, уже тянулись лохматые лапы и скользкие щупальца ночных чудовищ, порожденных сумраком утомленного сознания.

* * *

Утром, о наступлении которого можно было узнать только по часам, невыспавшиеся и раздражительные путники, большинству из которых из-за постоянно мучавших кошмаров за ночь едва удалось сомкнуть глаза, вяло переругиваясь, долго готовились к выступлению в путь. Завтракать пришлось всухомятку, так как напоминающую пресловутую кофейную гущу жидкость, получившуюся после растапливания в котелке слоистых кусков черного льда, попробовать на вкус не решился никто, даже ротмистр, обычно неприхотливый. Выручил старик, который, повздыхав для приличия, из своих, казалось неистощимых, запасов одарил каждого глотком водки, чуть-чуть приободрившей...

Странное дело: путешественники понемногу втянулись и маршрут сегодня казался уже не мучительным. Только Валентину Жорке пришлось поддерживать под руку, так ей было тяжело. Хотя и его самого, впрочем, смело можно было укладывать в деревянный ящик.

Когда невидимое солнце вскарабкалось в зенит и вокруг проступили безрадостные очертания ледяной пустыни, а «гостеприимные» развалины остались далеко позади, Берестов догнал переговаривающихся вполголоса Николая и Чебрикова и сообщил, прерываясь на каждом слове из-за мучительной одышки:

— Тут... рядом... должен поселок быть... в нашем мире, конечно... Краснознаменск...

— Вы думаете... — Ротмистр даже остановился.

— А чем черт не шутит, когда Бог спит.

К сожалению, до Краснознаменска, кружочек которого на карте почти совпадал с красной звездочкой, обозначавшей межпространственный переход (Николай из-за этих красных звездочек нередко подтрунивал над стариком, беззлобно отругивающимся), оказалось не так уж и близко. Только на исходе сумеречного «дня», совершенно выбившись из сил и чуть ли не ежечасно останавливаясь на короткие привалы, путники различили в сгустившейся до чернильной плотности темноты несколько тусклых огоньков, суливших гостеприимный кров и божественное тепло. Правда, огоньки очень быстро погасли, видимо, обитатели гипотетического поселка'отошли ко сну, но направление уже было взято верно.

* * *

— Ну и где тут вход? — Александров недоуменно топтался возле напоминающего монолитную каменную глыбу сооружения: не то дома, не то какого-то сарая.

Никаких признаков отверстия для проникновения внутрь не было и в помине, а весь поселок представлял собой уходящие в темноту ряды подобных «чумов», возвышавшихся над землей не более чем на полтора-два метра. Ни окон, ни дверей... Что тут могло светиться, путешественники и представить не могли. Хотя... То тут, то там с непонятной непосвященному логикой оказались понатыканы какие-то шесты или столбы. Возможно, служащие для чего-то вроде уличного освещения.

— Что будем делать? — На обращенный к нему вопрос ротмистр только вяло пожал плечами.

Повисло гнетущее молчание, если можно назвать молчанием постоянно меняющий тональность шум ветра, варьирующий от почти нежного шепота до истерического визга. Валя опустилась на корточки и, закрыв глаза, привалилась спиной к стене «дома». По всему было видно, что стронуть ее с места уже не способна никакая сила. Подумав, присоединился к ней и Берестов.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация