* * *
Роскошные ландшафты «подводных джунглей» неторопливо проплывали внизу, то обесцвечиваясь в синеватой дымке глубины, то наливаясь сочными красками на мелководье. Порой коралловые ветви, лепестки и рога, такие нежные и бестелесные на вид, но бритвенно-острые на ощупь, хищно поднимались к самой поверхности, и пловцу приходилось виртуозно лавировать между ними, чтобы ненароком не уподобиться древнему самураю и не стать жертвой незапланированного харакири. Иной коралл почище катаны
[2]
будет…
Но Сергея Дорофеева такая перспектива совсем не пугала, поскольку к новичкам он себя давно не причислял, а премудрости дайвинга и шноркелинга
[3]
освоил еще лет десять-двенадцать назад, в числе одного из первых российских туристических десантников высадившись на полупустынные тогда египетские пляжи. И хотя большинство их тех, кто тогда вместе с ним «парили кости» под жарким солнышком давным-давно охладели к сомнительным прелестям арабского сервиса и перебрались в иные, более комфортабельные места (а некоторые – на тюремные нары или под массивные памятники из черного мрамора), он по-прежнему оставался верен «коралловому раю посреди пустыни».
Очарованный Египтом раз и навсегда, Дорофеев давно сбился со счета своим вояжам сюда, а теперь решил разнообразить впечатления и повидать давно знакомые места в первозданном, так сказать, облике.
Заодно, кстати, избавиться от назойливых провожатых, инструкторов и блюстителей закона, границы которого готовы были растягиваться в любую сторону, соответственно толщине кошелька туриста…
Едва заметно перебирая ластами, Сергей плавно скользил над сюрреалистическими зарослями, еще не знакомыми с регулярными нефтяными потопами, сбросами всякой химической гадости и хищными руками охотников за морскими диковинами. Кстати, и с удивительной способностью аборигенов использовать так лелеемые и оберегаемые ими от туристов кораллы и раковины вместо щебенки для строительного раствора. Премерзкого качества раствора, нужно заметить.
Снующие тут и там пестрые рыбы-бабочки, неповоротливые ядовито-яркие морские попугаи, меланхолично обгрызающие коралловые лапы, бестелесные, похожие на шампуры сарганы – все это мало интересовало охотника… Да-да, охотника, ибо сейчас путешественник держал в руке длинное гарпунное ружье, владение которым в современном нам с вами Египте, не говоря уже о применении, обошлось бы ему в весьма кругленькую сумму или сулило бы несколько месяцев отсидки в не самой комфортабельной на свете тюрьме. На выбор.
Но возможность поохотиться на морскую живность без помех, забросить в лазурные волны уловистую блесну, а вовсе не традиционный туристический крюк толщиной с палец на леске-тросе, а потом к тому же зажарить пойманный трофей на угольях и съесть его, запивая добрым вином, и подвигла московского бизнесмена на нынешнее путешествие в глубь времен.
А еще – отколоть от кораллового куста понравившуюся ветку, скорее похожую на произведение гениального художника, чем на продукт слепого размножения микроскопических полипов, достать с сумасшедшей глубины огромную радужную раковину, схватиться с разъяренным осьминогом… Словом, проделать все то, чего дико хотелось ранее, но не всегда получалось по разным причинам, главная из которых – труднообъяснимые извивы местной логики…
Сегодня почему-то охота не клеилась. То ли погода пошаливала и вся достойная внимания добыча предпочитала отсиживаться на глубине, доступной лишь навороченному батискафу, то ли за полторы недели новый неведомый хищник в лице Сергея успел распугать старых… Одним словом, единственной за все утро потенциальной мишенью оказалась молодая акула, да и та задала такого стрекача при одном виде охотника, что преследовать ее не имело никакого смысла. Наверное, о блокбастере будущего «Челюсти» под множеством порядковых номеров она и не подозревала. А может, попросту трезво оценивала свои силы.
«Перебраться километров на десять дальше по берегу, что ли? – в сотый раз спрашивал себя Дорофеев, но перспектива убить пару дней на перебазирование всего лагеря на такое плевое, в общем-то, расстояние, ужасала. – Или подождать еще?..»
Мысли текли непривычно плавно – мозг уже перестроился на неторопливое житье отдыхающего и наотрез отказывался выдавать скоропалительные рекомендации. Да, в конце концов, и не в добыче дело, главное – процесс…
Удача, как обычно, улыбнулась именно тогда, когда пловец твердо решил поворачивать к берегу.
Крупная – более полутора метров длиной – барракуда вывернулась из какой-то неприметной расщелины между кораллами, по обыкновению – неожиданно, словно материализовалась из дымчатой глубины. Может быть, она приняла незнакомую, неуклюжую на вид живность за нечто несъедобное, а может быть, и имела уже опыт знакомства с людьми, но ей хватило одного лишь взгляда, чтобы принять верное решение. Увы, поздно…
Стрела гарпуна бесшумно скользнула к жертве и легко пробила насквозь ножевидное тело, окрасив воду бурым кровяным облачком. Будь рыба помельче, этого ей, вероятно бы, и хватило, но на сей раз хищник попался матерый и так легко расставаться с жизнью не пожелал.
Знали бы вы, сколько раз за это утро, мотаясь на хвосте разъяренной рыбины, Сергей пожалел, что отправился на охоту, сколько раз его рука тянулась к укрепленному на лодыжке ножу, чтобы перерезать прочный японский линь, сколько раз ему удалось чудом увернуться от кораллов, естественно принявших в схватке сторону раненого земляка…
Часы на запястье у Дорофеева, конечно, имелись, но следить за временем, когда пошла такая пляска, – боже упаси! И лишь когда утомленная хищница подпустила охотника на расстояние руки, а лезвие ножа, вонзившись в бессмысленно глядевший куда-то круглый глаз, поставило долгожданную точку, Сергей понял, что устал, и устал неимоверно.
За всю погоню ему удалось хлебнуть воздуха всего раз пять-шесть, и теперь легкие горели, словно он смену отработал у доменной печи (а что, бывало и такое в его весьма разнообразной и разносторонней жизни). Поэтому, бросив безжизненный трофей опускаться на дно, он поплыл вверх, к манящему ртутному зеркалу поверхности…
Сердце бухало строительным молотом, пурпурная пелена застилала глаза, и так мало что видящие из-за росы на стекле маски, и поэтому лишь хлынувший в грудь благословенно живительный воздух подсказал уставшему Сергею, что он уже наверху. И еще ворвавшийся в уши плеск волн и крики чаек… И еще чей-то тонкий заунывный голос:
– Брат! Корарр нерьзя, брат!.. Штраф…
* * *
– Слушай! Благодарен я тебе, брателло, – терпение Дорофеева было на исходе, – только отстань от меня. Чего тебе нужно-то?
Молоденький египетский рыбак, наткнувшийся на обессиленного пловца в паре километров от берега, конечно, очень помог ему, доставив к лагерю, но вот понять, чем и как отблагодарить доброхота, было выше Сергеевых сил. Не доллар же ему совать бумажный? Вообще-то, собираясь на отдых, бизнесмен специально выбрал безлюдные в прошлом берега, поэтому и не побеспокоился о местной валюте. Да, вообще-то, и не задумывался, были ли у древних египтян деньги или жили они натуральным обменом. Бартером, так сказать.
