Да, похоже, я действительно сильно отстал от реальной жизни.
Мою спутницу немедленно окружила толпа восторженных поклонников. И она, наслаждаясь вниманием, отвечала на вопросы и фотографировалась со всеми желающими.
Джейк снисходительно посматривал на эту суету – часть славы Тиссы падала и на него, более того – вместе с ней самой принадлежала ему. Дик бродил среди каменных пирамид, внимательно рассматривая каждую. И на его вытянутом лице читалось мучительное стремление понять что-то сложное и недоступное.
Двое кайлатцев, сгрузившие с плеч огромные корзины, набитые домашним скарбом, сидели поодаль и наблюдали за ним, негромко переговариваясь.
– Если вы отдохнули, надо идти, – сказал я Джейку.
Он поднял взгляд на небо, по которому растекались длинные жемчужные полосы облаков. До сумерек оставалось еще много времени, но ему не хотелось повторить опыт прошлой ночевки в пещере, и Джейк кивнул, выражая готовность двигаться дальше, хотя было видно – ему тяжело заставить себя тронуться с места.
Тропа теперь шла вниз. Среди горных карнизов, трещин, сколов и нагромождений камней, в гигантском черном выступе скалы слева от нас показался силуэт – длиннобородый мужчина в плаще с капюшоном держал на коленях раскрытую книгу. «Лицо» его было изборождено морщинами, «брови» сурово сведены. Каменный монах, по легенде, вписывал на эти страницы имена тех, кто должен вернуться обратно, и тщательно следил, чтобы никто, кроме них, по пути назад не прошел этот перевал.
Темный страж мрачно посмотрел на нас, и я ощутил на мгновение его давящую силу. Но уже через несколько десятков метров дороги он скрылся, растворившись на фоне изрезанного склона. Гора снова стала безликой и равнодушной.
Тисса, взбодрившаяся после моего краткого лечения и общения с поклонниками, пошла быстрее. Дик шагал, глядя себе под ноги, и его лицо под полями шляпы, низко надвинутой на лоб, скрывала тень. Теперь мы двигались по абсолютно голой долине – только черные скалы, бурый лишайник и камни. На этом фоне – яркие пятна медленно ползущих человеческих фигурок были совсем крошечными рядом с белыми гигантами.
Идя следом за Джейком, я вдруг понял, что в моей голове зазвучали посторонние голоса. Мужское и женское пение. Печальное, то едва уловимое, то становящееся громче. Музыка без слов. Когда я впервые услышал ее – подумал, что это очередная галлюцинация, вызванная легким приступом горной болезни: мой мозг, утомленный высотой и постоянным подъемом, заставляет видеть и слышать то, чего нет на самом деле. Но с каждым новым походом сюда я убедился, что голоса звучат только в этом месте. Иногда они доносились из-под земли, иногда словно скатывались с вершин гор или стлались низко, подобно туману.
Когда я рассказал об этой странности Чиниру – монаху, который сделал мой кухри, – он ответил не раздумывая:
– Это молитвы.
И пояснил в ответ на мой недоумевающий взгляд:
– Люди все время обращаются к богам. А в том месте грань между миром без форм и нашим настолько тонка, что их мольбы можно услышать. Если ты будешь внимательнее – можешь уловить ответы богов.
– Ты действительно веришь в то, что говоришь? – спросил я, уже зная, что Чинир – мастер находить ответы на любые, самые невероятные вопросы.
Впрочем, его и учили давать объяснения людям. Монахи считали – будет лучше, если человек получит ответ на вопрос, который его занимает, чем начнет страдать и мучиться от неведения. А еще хуже – придумает какую-нибудь нелепицу сам, поверит в нее и сделает что-то неправильное.
Получив же ответ от служителя в монастыре, пусть даже не совсем верный – человек успокоится. А если и выяснит, что ему дали ошибочную информацию, – всегда легко оправдать мудрого монаха собственной непонятливостью и глупостью. Очень хорошая позиция, главное – не мешкать с ответом и говорить убежденным тоном.
– Так ты уверен? – повторил я.
– Не знаю, Райн, – беззаботно отмахнулся Чинир, уже зная, что от меня не отделаешься правдоподобной или неправдоподобной выдумкой. – Но звучит хорошо.
С этим я не мог поспорить. И каждый раз, слыша призрачные голоса, исподволь пытался угадать в этом мелодичном пении ответы богов на молитвы людей. Но сегодня, как и прежде, не получил никаких сакральных откровений свыше.
Идти стало чуть легче. Мы спустились с перевала.
Тропа потянулась рядом с рекой – та притащила с собой груды камней и сама превратилась в несколько глухо шумящих ручьев, почти погребенных под ними.
Лобче – поселок из десятка низких облезлых домиков под плоскими синими крышами – приютился у подножия пологого бурого холма. В отдалении стояли палатки. Грязно-голубые и зеленые полотнища казались засыпанными пылью и старались изо всех сил как можно крепче ухватиться за камни, чтобы не улететь под резкими порывами ветра. Рядом с ними виднелись грубо сколоченные столы и скамьи. Тем, кому не хватило места в лоджах, предстояло ночевать здесь.
Из-за цепи темных холмов выступила стена Престола богов, едва видимая сейчас в пелене облаков. А высочайшая вершина мира, которую она охраняла, была полностью скрыта тучами.
Поселок приближался. Теперь уже можно было разглядеть, что пара зданий в нем стоят пустыми. Сквозь выбитые окна и сорванные с петель двери виднелись груды мусора, разломанные топчаны и разбитые доски пола. Эти дома никто не ремонтировал, хотя комнаты в них пригодились бы для постоянно прибывающих туристов.
Любопытствующим кайлатцы объясняли заброшенность зданий отсутствием денег на восстановление, тем, что трудно доставлять материалы, или болезнью владельца лоджей. Но истинной причины не говорили никому. Тшеринг прикидывался глухим или вдруг резко переставал понимать все языки, известные ему, чтобы не отвечать на мои вопросы. И я не стал настаивать на ответах.
– Вон наш погонщик, – хрипло сказала Тисса, указывая на вход в ближайший жилой лодж.
Кайлатец поприветствовал всех неизменными поклонами и улыбкой. Он натянул яркую полосатую шапку с двумя плетеными завязками, спускающимися с ушей, и теплую кофту, которая была ему велика и болталась на щуплом теле, словно вязаный мешок.
– А, Райн! – воскликнул Тшеринг так радостно, словно мы расстались по меньшей мере год назад и он счастлив вновь встретиться со мной. – Мест нет!
– Что, вообще?
– Одна комната. Тебе придется спать вместе с этими. – Он расплылся в довольно-таки ехидной улыбке, кланяясь моим уставшим спутникам. – Можешь поблагодарить меня за то, что я успел хоть ее занять.
– Благодарю.
Тшеринг ухмыльнулся и удалился, сунув руки в карманы своей безразмерной кофты.
– В чем дело? – спросил Дик, подозрительно глядя вслед кайлатцу, остановившемуся поболтать с двумя погонщиками, одетыми не менее экзотично, чем он сам.
– Ночевать будем в одной комнате, – сказал я.
– Я в состоянии заплатить за две, – снисходительно заметил Джейк.
