Существо с интересом разглядывало меня, и в его взгляде не было ни злобы, ни голода. Я смотрел на него, стараясь понять, кто это, но не ощущал желания потянуться за ножом.
Желтые глаза мигнули, сверху послышался тихий, едва слышный свист. Через секунду звук повторился, уже более настойчиво. Казалось, со мной пытаются общаться. Я улыбнулся и тихо свистнул в ответ. С крыши донеслось удовлетворенное фырканье, а затем вниз, к моим ногам, полетел комок сухой травы.
Я наклонился, чтобы поднять его, а когда выпрямился, глаза, заглядывающие в щель, уже исчезли.
Слегка озадаченный всем произошедшим, я внимательнее рассмотрел «подарок». Это были незнакомые мне листья, корни и стебли, переплетенные друг с другом. Они издавали сильный, приятный аромат.
– И что мне с этим делать?.. – пробормотал я, снова взглянув наверх.
Убрал сухие стебли в карман, сделал буквально пару шагов по коридору и тут же столкнулся с Диком – нервным, встрепанным и явно хлебнувшим местного алкоголя.
– Где Джейк и Тисса? – нетерпеливо спросил он, хотя ответ был очевиден.
– В душе, – коротко ответил я, предвидя долгую дискуссию и не желая вступать в нее.
– Что, вместе?! – воскликнул он, глядя на меня так, словно я только что поселил в клетку с тигром любимую овечку Дика и он практически видит ее обглоданные косточки.
– Ну и что?! – спросил я довольно резко.
– Тебе-то ничего, конечно, – отозвался он агрессивно, с отдаленными, но уже вполне заметными угрожающими нотками. – Но мог бы подумать и о других.
У меня не было ни сил, ни желания выслушивать этот вздор. И так ясно, что у парня плохое настроение и хочется сорвать на ком-нибудь злость.
– Слушай, Дик, – сказал я, начиная терять терпение. – Мне действительно все равно, какие у вас отношения. Разбирайтесь сами. Меня это не касается.
Несколько мгновений он смотрел на меня, явно пытаясь понять, не лгу ли я ему, а потом вдруг спросил насмешливо:
– А что, у тебя правда есть душа?
– Есть, – подтвердил я невозмутимо, уже зная, чем закончится этот бессмысленный разговор.
– А у меня ее, значит, нет, – продолжил Дик враждебно, уцепившись за новый повод для ссоры. – Ну и что? Чем я хуже тебя? Что такого она тебе дает? И где она у тебя находится? Здесь? – Он ткнул меня пальцем в грудь. – Или здесь? – Нацелился в голову, но я перехватил его руку и, крепко сжав, чуть вывернул.
Дик удивленно вытаращил глаза, похоже не ожидая обнаружить у человека с душой физическую силу. Попытался вырваться, но я ужесточил захват и сказал, проникновенно глядя на скривившегося от боли изумленного атлета:
– Наличие души не отменяет наличия самоуважения. И запас терпения у меня не безграничен. Это ясно?
– Ладно, понял. Отпусти, – буркнул он, я подержал его еще пару мгновений и разжал пальцы.
Недовольно дернув плечом, он удалился, бормоча что-то себе под нос. Как ни странно, гораздо более спокойный, чем в первые минуты встречи со мной.
Похоже, нам обоим было нужно спустить пар. Хотя, казалось бы, у меня, в отличие от Дика, не должно быть никаких причин для ревности.
…На следующее утро путешественники, сидя за завтраком, весело приветствовали меня. Похоже, они отлично выспались, и еда в этом лодже устраивала Тиссу с Джейком. Даже Дик, который мог бы записать меня в свои злейшие враги после вчерашнего столкновения, смотрел вполне дружелюбно.
– Вижу, вы хорошо отдохнули, – сказал я им, садясь рядом за стол. – Я обещал вам поход за горным медом. Что вы решили?
– Я хочу пойти, – произнесла Тисса, элегантно промокая салфеткой красивые губы. – Думаю, будет интересно.
– Не уверен, – задумчиво сказал Джейк, поглядывая в окно, где полиэтилен, натянутый между рамами вместо стекол, надувался парусом от сильного ветра.
– Мне тоже не слишком хочется, – тут же отозвался Дик с набитым ртом, на мгновение отрываясь от еды.
– Тогда поход отменяется, – подытожил я. – Или идут все, или никто. Но обращаю ваше внимание еще раз: лучшая профилактика от горной болезни – движение.
– Боитесь выпустить хоть кого-то из поля своего зрения? – усмехнулся Джейк, отодвигая тарелку. – Райн, вам никто не говорил, что вы до крайности дотошны и властолюбивы? Это даже как-то странно.
– Все мои студенты были именно такого мнения, – улыбнулся я в ответ. – Это называется ответственность. Так вы готовы идти?
– Готовы, – проворчал он, выбираясь из-за стола. – Только давайте поспокойнее. Без ваших скачек по горам.
– Тогда вам лучше сменить одежду на светлую. Пчелы летят на черный цвет.
Мы не успели выйти с местными сборщиками меда. Но я хорошо знал дорогу. Тропа начиналась за деревней и вела сначала к реке, а затем, за мостом, вилась по узкому ущелью между крутых склонов, густо поросших лесом.
Первым направляющихся сюда путников встречало изображение белой богини на скале. Яркие краски не тускнели, защищенные сверху каменным навесом склона. Женское божество Кайлата сидело на груде человеческих черепов, держа в каждой руке связку змей, и смотрело на проходящих мимо свирепыми глазами, налитыми кровью. Ее могучую шею украшало ожерелье из окровавленных языков, и красные капли с них падали на обнаженную белую грудь.
– Это та самая суровая богиня, о которой вы говорили? – осведомился Джейк, рассматривая изображение и явно не решаясь его сфотографировать.
– Да. В местной легенде говорится, что она обитает на вершине самой высокой горы мира в ледяном дворце. Но иногда спускается на землю. В Кантипуре и сейчас есть настоящее воплощение Великой матери – девочка, которую называют кумари. Она живет во дворце на площади Друбар. Ее считают олицетворением невинности и чистоты, только она имеет право ставить красную точку, тилаку, на лбу короля. И правитель страны поклоняется лишь этой маленькой девочке. Но едва она достигает возраста тринадцати лет – превращается в обычную девушку, а кайлатские астрологи и монахи ищут другую кумари, в которой вновь воплотилась богиня.
Мои спутники ошеломленно переглянулись, услышав этот рассказ, и тут же попытались перевести его в более понятную для себя плоскость, потому что поверить в потустороннюю сущность, обитающую в теле человека, было для них невозможно.
– Это что-то вроде королевы карнавала? – спросила Тисса. – Просто ритуальная фигура?
– Нет, это реальное божество, вселившееся в человеческое дитя. По легенде, король Джаяпракаш в похоти однажды убил маленькую девочку, и Великая мать разгневалась на это. В наказание ему она стала переносить свою бессмертную суть в ребенка – кумари, и каждый правитель обязан каяться перед ней, прилюдно стоя на коленях и целуя ее ноги, прося благословения и прощения за тот проступок, ежегодно, в день убийства.
– Но что она вообще делает? – с внезапно вспыхнувшим любопытством спросил Дик, рассматривая изображение на скале.
