– Ой, так здорово, что не хочется выходить из воды.
По правде говоря, она и сама бы еще раз залезла под душ, если бы не просохшие волосы, которые ей удалось уложить, насколько это было возможно в таких пещерных условиях, в некое подобие прически.
Шум падающей воды стих, пластиковая занавеска отодвинулась, и из-за нее показалась Вика. «Красивая девочка», – подумала Марина, протягивая ей большое хозяйское полотенце.
– На, не вытирайся, просто обернись, – сказала она. – Садись сюда. Вот, держи. Это надо нанести на тело. А я тебе волосы посушу.
Марина сняла с крючка полотенце и ловкими аккуратными движениями принялась сушить волосы девушки. Вика покрутила в руках флакончик, который ей дала Марина:
– Не нужно мне это. Не люблю я всяким жиром мазаться.
– Глупая, никакой это не жир. Это увлажняющий лосьон для тела. Он, наоборот, при жаре помогает, сохраняет влагу в коже.
«Бедная девочка, растет одна, без матери, в гараже среди грубого мужичья», – в Марине внезапно проснулось материнское чувство:
– Давай мы тебе волосы накрутим, здесь на полке лежат Ленины бигуди.
– Нет. Я…
– Ну, хорошо, хорошо. Давай я тебе их просто уложу, сейчас нанесу мусс…
– Нет, не люблю я всякую дрянь на голову… Я их сама зачешу и сделаю высокий хвост.
– Хорошо, хорошо. Хочешь хвост, сделаю тебе хвост. – Марина принялась расчесывать ей волосы.
Пока Марина расчесывала ей волосы, Вика сначала с опаской, а потом все охотнее и охотнее наносила лосьон на кожу.
– Ну вот, видишь, это не так плохо, как ты думала, – удовлетворенно сказала Марина, – а хочешь, мы тебе реснички накрасим?
– В такую жару? – испугалась Вика.
– Ну и что, мы водостойкой тушью, чуть-чуть, самую малость.
– Ну, разве что чуть-чуть.
– Умница. Сейчас сделаем. – Марина, закончив с волосами, отложила щетку и взялась за косметичку. – Викуля, а у тебя мальчик есть?
– Мальчик? А… в этом смысле. Но они все такие придурки, по крайней мере, те, с которыми я училась в школе.
– Но разве твой брат придурок? – задала провокационный вопрос Марина.
– Мишка? Нет, Мишка не придурок, хотя… – Вика задумалась, – это с какой стороны посмотреть.
Марина расхохоталась. Давно ей не было так легко и хорошо. Ей нравилась и эта чисто женская возня, и этот легкомысленный, пустой, ни к чему не обязывающий разговор, позволивший забыть ночные страхи и переживания. Впервые в своей жизни она пожалела, что у нее нет дочери.
– Ну, знаешь… – начала Марина, – от мужчин тоже иногда польза бывает. Коровы дают молоко и мясо, норки и соболя – шубы, а мужчины, если их хорошенечко выдрессировать, и то и другое, и, может быть, третье и четвертое.
Они обе рассмеялись. Вдруг, внезапно посерьезнев, Вика спросила:
– А какая тебе польза от моего отца? У него же ничего нет.
Настроение было испорчено окончательно и бесповоротно.
– С чего ты взяла? – постаралась изобразить удивление Марина. – Во всяком случае, я к тебе в мамочки не набиваюсь. Мы были и, надеюсь, останемся подругами. Согласна?
– Согласна, – поддержала Вика.
Быстренько покончив с Викиным макияжем, девушки принялись одеваться. И здесь Марина не удержалась от критического замечания по поводу Викиного имиджа.
– Почему ты все время в брюках? Ведь жара такая. Я бы, если б не было необходимости таскать вот эту штуку, – Марина покачала на ладони «макаров», – надела бы коротенькую, широкую юбку.
– Так удобнее, – ответила Вика, – да и не взяла я с собой ни одной юбки.
– Зря. У тебя красивые ноги, незачем их прятать.
В дверь душевой кто-то бешено заколотил.
– Девчонки, откройте, это я, – раздался голос Лены.
Марина откинула щеколду, толкнула наружу входную дверь. На пороге стояла Лена.
– Беда, девчонки. Мужчин ваших забрали чечены. Трое. С автоматами, – она говорила прерывисто, тяжело дыша, в глазах у нее стояли слезы. – Как только они вышли на улицу, я бросилась к вам.
– Из вещей что-нибудь забрали? – встревоженно спросила Марина.
– Да. Сначала он хотел взять сумку, где коробки с пузырьками, но Виктор Петрович сказал ему, что это лекарство от полиомиелита, а потом он вскрыл чемодан, а там доллары, и взял его.
– Мариночка, сделай же что-нибудь. – Вика умоляюще схватила ее за руку.
– Мы через сады пройдем до конца деревни? – спросила она у Лены.
– Да.
– Там есть, где спрятаться?
– Ну-у, да. Там сад и кусты по краю. Густые.
– Показывай дорогу. Бегом! – скомандовала Марина.
Они неспешно шли по деревенской улице двумя шеренгами. Спереди четверо пленных, а сзади конвоиры. Причем Ахмат держался поодаль от остальных, ближе к домам и слегка поотстав, как бы стараясь держать всех в поле зрения. «Калашников» у него висел на правом плече, направленный в спины пленных. В левой руке он нес небольшой чемодан, наполненный бумажками с портретами американских президентов, и усиленно размышлял, как ему скрыть от своих коллег и этого жирного ублюдка Марлена сам факт существования этого замечательного чемодана. По всему выходило, что за деревней надо кончать всех, в том числе и своих. Лучше ничего не придумывалось.
Колосов намеренно старался идти как можно медленнее, благо конвоиры не подгоняли. Они вообще держались слишком близко, чуть не упираясь стволами автоматов в спину. Непозволительно близко. Непозволительно, конечно, для них. Колосов переглянулся с сыном и Андреем. Те, кажется, поняли его. Лишь бы тот, в гавайской рубахе, отвлекся хоть на секунду. «С „натовцем“ Андрей справится и один, даже если Мишка ему не поможет. А у меня вообще не соперник. Мальчишка лет шестнадцати-семнадцати, у которого еще на щеках вместо бороды растет нечто, похожее на перья. Только бы отвернулся „гаваец“, – думал Колосов. Он надеялся на Марину. Он был уверен, что она что-то придумает. За те пять дней, что он знал ее, а казалось, что целую вечность, Виктор получил не одно доказательство того, что чего-чего, а уж решимости и мужества ей не занимать. К тому же этот сюрприз с чемоданом. „Это не Свирского и не Веретенникова, и уж тем более не наш чемодан. Это ее. Точно. – Вспоминал Колосов. – Хотя чему тут удивляться. Кузьмины были далеко не самой последней семьей в Москве. Это ж не мы – голь перекатная“. Когда он выходил из комнаты, подталкиваемый в спину „натовцем“, все остальные уже стояли на крыльце под прицелом мальчишки-чеченца. В комнате оставались только Лена и Ахмат. Пол был завален вещами из багажа, который он выпотрошил. Поначалу он было заинтересовался вакциной Свирского, но когда Колосов сказал ему, что это вакцина от полиомиелита, потерял к ней всякий интерес. Колосов уже был в прихожей, когда услышал утробный, похожий на вскрик-выдох мясника, рубящего тушу, возглас Ахмата: „А-а-х-х“. Виктор на мгновение остановился и, обернувшись через плечо, увидел Ахмата, сидящего на корточках над раскрытым чемоданом, битком набитым долларами. В следующую секунду „натовец“ толкнул его так, что Колосов буквально вылетел на крыльцо.
