Генерал Бохан думал о многоярусных домах, лепящихся к скалам, о людях, способных противиться его воле, о киборгах, о мутантах, живущих в резервациях… В окрестностях Вертикального города такой же порядок, как и в Цитадели, и порядку этому десятки сезонов.
Двадцать сезонов назад, когда Омега подчинила первую переправу через Разлом, город-Улей в очередной раз закрылся от мира. Разведка донесла, что летуны бросили все силы на то, чтобы уничтожить на востоке некроз, который отрезает Вертикальный город от Пустоши. Дела у них шли неважно: стоило проложить дорогу, как некроз снова наползал. Теперь Бохан понял, зачем они это делали: разглядели в набирающей мощь Омеге угрозу. Но капля камень точит, Вертикальный город здесь, это сила, с которой нужно считаться.
Очень серьезный, сплоченный сосед. Сосед со своим устоем и представлением о правильном, и это представление так отличалось от омеговского, что Бохан понимал: вероятнее всего, скоро их интересы пересекутся. А пока нужно послать к ним делегацию, разведать, как у них с вооружением, каково население Вертикального города, как делают киборгов. Информации практически нет. Вот когда будет, тогда можно и думать, что делать дальше.
* * *
Орв проник в комнату бесшумно, но чтобы узнать, кто пожаловал, Бохану не нужны ни глаза, ни уши. Мутант был встревожен. Бохан мысленно его успокоил и проговорил:
— Что ты можешь сказать?
— Киборгами у ниф-ф делают рабочих, они считают, что это плохо и неудобно — быть киборгом. Киборги не ф-фоюют.
— Еще что?
— Их вдохновила речь. Больф-фе не понял.
— Это уже хорошо. Молодец, Орв, — кивнул Бохан и открылся для Низших.
Глава 11
Всесожжение
Под колесами колонны пылила безымянная дорога Пустоши, ведущая к Москве. Кир трясся в танкере, проклиная жару и духоту. Для него война началась давно, и не с победоносного похода. Генерал Бохан решил уничтожать мутантов Донной пустыни, но о его приказе знали только избранные, преданные духу Омеги телом и мыслями, и Кир был в их числе.
Чем генералу Бохану не угодили мутанты, Кир не знал и знать не хотел; главное, отношение руководства к недолюдям совпадало с его собственным. Такие не должны жить. На Пустоши и без них достаточно отребья, позорящего род человеческий, взять хоть людоедов, хоть «мирных» фермеров, хоть москвичей. Поэтому оставлять в тылу мутантов — неразумно, нецелесообразно. Может, они и сгодились бы для подсобных работ, но тратить время и ресурсы…
На крупную деревню, вотчину оседлого клана, не пожалели сил: на зачистку командование отправило семнадцатый мотострелковый батальон Цитадели Омега под командованием подполковника Грица. В состав семнадцатого входила рота лейтенанта Кира, где он был взводным.
Кир ждал боя с нетерпением, надеялся, что его заметит комбат Гриц, идеал офицера — истинный мужчина, сильный и отважный. В будущем Кир видел себя полковником, не меньше, и старался соответствовать, ведь труден путь наверх, скользок от пролитой крови. Взводом он командовал жестко, сержанты и рядовые его боялись, и Кира это устраивало.
Только закончился сезон дождей, над Пустошью висел тяжелый горячий туман, пронизанный солнечными лучами. Солдаты задыхались. Грузовики буксовали в грязи, оставленной недавними ливнями, их приходилось вытаскивать танкерами. По заранее разработанному плану батальон развернулся подковой вокруг деревни мутантов.
Выродки даже не сопротивлялись. То ли они надеялись на милость захватчиков, то ли у них просто не было оружия. Батальон мог бы за минуты стереть деревню с лица земли, но Гриц настаивал на показательной зачистке, и Кир разделял его ярость и ненависть. Он вызвался руководить расстрельной бригадой, чтобы своими руками уничтожить нелюдей.
Деревню окружили, мутантов согнали на площадь. Кир стоял в оцеплении и любовался контрастом: шеренги одетых в черное, подтянутых, хорошо вооруженных людей и выродки, уродливые, в балахонах; самки — в широких юбках, согбенные, трясущиеся, вонючие. При одном взгляде на эти рожи Киру хотелось стрелять. Он заметил, как поморщился комбат Гриц, снявший шлем.
— Старосту, — приказал Гриц.
Голос комбата не выражал ничего, и сердце Кира преисполнилось гордости: настоящий воин Омеги не покажет своей ненависти. В толпе мутантов произошло волнение, и вперед протолкались три морщинистых, дряхлых старика. Жалкая пародия на людей, насмешка над человеческой природой! Их неестественно вывернутые руки, птичьи шеи, подогнутые колени вызывали омерзение.
— Мы старейшины, — визгливым, как у бабки, голосом выкрикнул один из выродков.
Обычно они разговаривали на своем языке. Сначала люди считали, что мутанты просто издают звуки, как животные или мутафаги, настолько нечленораздельной была их речь: тарла-бурла-урла-урла. А потом заметили, что в их лексиконе стали проскакивать человеческие слова, чаще ругательные: тарла-бурла-урла-урла-в-жопу, бурлы-урлы-курлы-курлы-некроз-в-печень! Тогда-то и появились подозрения об их разумности.
Эти же свободно говорили на человеческом, что наводило на определенные мысли. Похоже, Гриц думал о том же и, скривившись, спросил:
— Люди в поселке есть?
Старик широким жестом обвел толпу.
— Люди, а не мутанты, — повторил Гриц.
— Мы все люди. Я не понимаю, о чем ты.
Майор, стоявший рядом с подполковником, подскочил к мутанту и хлестнул его ладонью по щеке. Старик упал. Майор брезгливо вытер руку о штаны.
— Отставить, — скорее посоветовал, чем приказал, Гриц. — Мутанты! Слушать меня! Мы пришли навести порядок! Сейчас наш лекарь вас осмотрит. Понимаете? Смотреть, кто здоров. Бабы — встать отдельно от мужчин. Шевелитесь!
Похоже, мутанты не понимали: они вылупились на Грица и молчали. По команде подполковника несколько рядовых начали рассортировывать выродков. Баб сгоняли на левую сторону площади, мужиков — на правую. Поднялся крик и вой: детеныши цеплялись за юбки матерей.
— Молчать! — рявкнул Гриц. — Заткнуть выродков!
На этот раз мутанты оказались сметливее, и вскоре крики смолкли. Батальонный лекарь Краузер, молодой и честолюбивый, из научников, приступил к осмотру. Мутанты интересовали его как явление; кроме того, у лекаря был приказ: отобрать интересные и перспективные экземпляры, транспортировать в Омегу. Краузер знал, что Бохан приблизил к себе некоего Орва, мутанта, и даже понимал причину подобного поступка: генерал смекнул, что в организмах тупых выродков скрыты перспективные возможности, он собирался использовать Орва и других нелюдей.
Краузер начал осмотр с самцов. При помощи рядовых отсортировывал сначала явный брак: старых, больных. Работа шла медленно и трудно: поди пойми, этот мутант при смерти или просто так выглядит? Гангрена у него или цвет конечностей такой? Слеп или всевидящ? Лекарь изучал выродков давно и знал, что у мутантов бывает как дар «нестарения», так и наоборот, потому не мог с уверенностью определить возраст стариков. Древний старец может выглядеть мальчишкой, а юноша, только вступивший в пубертат, — скрюченным и морщинистым. В первую очередь Краузера интересовали неизученные способности, а потом уже физическое здоровье, и он весь поход размышлял, как выявить нужное.
