— Вверху!!!
Взгляд Кирилла метался по потолку, пока не выхватил странную угловатую тень, похожую на оживший скелет. Вновь грянуло несколько выстрелов. На балках в том месте, где прицепилась тварь, расцвел пышный сноп искр, но существо за мгновение до этого успело раствориться в темноте.
— Внимание на сектора! — рявкнул Сигурд. — Не подпускать его к трибуне!
Силуэт опять мелькнул, быстро перебираясь по ребристому потолку, но теперь огонь оказался настолько плотным, что шансов ускользнуть не оставалось. Тело мутанта с грохотом свалилось вниз, так что Кирилл почувствовал ощутимое содрогание пола.
Сомов не принимал участия в коллективной суматохе и смотрел совсем в другую сторону. Он готовился к соперничеству за суперприз, поэтому и заметил, как мелькнула горбатая спина.
— Там! Между седьмой и восьмой колонной! — прошептал Федор и передвинулся на правый край помоста, выцеливая едва уловимое движение.
Не дожидаясь, пока его подстрелят, лохмач выскочил на середину пролета, а потом в мгновение ока прыгнул вбок. Тварь метнулась настолько стремительно, что Федор успел заметить лишь смазанное движение, а затем что-то невероятно тяжелое врезалось в вышку, на которой он стоял, так что помост покачнулся. Сомов отпрянул к колонне и уставился на мохнатую лапу, которая вцепилась в доски и чуть-чуть не достала его сапог. Когти соскальзывали с отвратительным звуком, оставляя глубокие борозды, а снизу раздавалось жуткое пыхтение и завывания, напоминавшие всхлипы: колючки, которыми был огражден помост, вонзились в живот чудовища и рвали его плоть.
Положение спас внезапно появившийся Вотан, метнувший в лохмача свой топор. Лезвие с хрустом вонзилось в горбатую спину. Зверь захрипел и спрыгнул на пол, намереваясь атаковать, но охотникам вполне хватило этой секундной заминки. Почти синхронно грянули два выстрела — один из стрелявших был Федор. Голова существа дернулась, и тело повалилось на пол.
— Выключить ПНВ! Всем выключить ПHB! Через тридцать секунд включаю свет! — раздалась зычная команда Сигурда.
Через оговоренное время вспыхнули прожектора, и Кирилл протер слезящиеся глаза.
— Делов-то! А то все пугали: библиотекарь, библиотекарь! — пренебрежительно произнес Федор, спустившись с вышки и направляясь к трупу.
— Да ладно, это я его завалил! — возразил Лукич, ставя ботинок на голову убитому, так как он тоже стрелял по мутанту.
Как двое мальчишек, не поделивших крысиную тушку, они, набычившись, уставились друг на друга. Дело шло к банальной драке.
Вокруг спорщиков столпились егеря, телохранители и те охотники, что успели спуститься. Вотан не вмешивался, а молча осматривал входные отверстия в трупе. Наконец он резюмировал:
— Смертельный выстрел сделан оттуда. Второй жекан раздробил лопатку.
В том месте, куда указал Вотан, в момент выстрела стоял Лукич.
— Да ну вас, подхалимы! — выругался Сомов. Добавив совсем не лестный эпитет в адрес егеря и злобно сплюнув, он зашагал к вип-ложе. В спину Секретарю Северной партячейки несся издевательский смех начальника Таганской.
— У-у, шакалы, мать вашу! — злобно произнес Федор, проходя мимо охотников, которые разбирали на сувениры тело твари, свалившейся с потолка.
Кто-то уже отчекрыжил «на память» костлявые лапы мутанта, до жути похожие на человеческие руки с непропорционально длинными пальцами и игольчатыми когтями. Другой срезал с челюсти два огромных клыка, напоминающих серпы, не переставая материть стрелков: выстрелы раздробили череп твари, и в таком виде его уже не повесишь на стену в качестве трофея.
— Уйди с дороги, дебил! — в сердцах выругался Сомов, натыкаясь на Кирилла. А потом в его глазах появилось невероятное удивление узнавания.
Но прежде, чем Федор успел открыть рот — и прежде, чем сам Зорин успел осознать, что он делает! — кулак юноши ударил бывшего друга прямо в зубы.
* * *
Ох, что тут началось!
Миг — и Кирилл уже валялся, уткнувшись лицом в пол. В глазах роились искры после жестокого удара прикладом, рот наполняла кровь от прикушенного языка, а руки, кажется, вот-вот готовы были выскочить из суставов — с такой силой их заломили назад двое охранников Сомова. Вдобавок один из мордоворотов что есть силы уперся Кириллу коленом в спину, не давая подняться, а в затылок строптивцу уткнулся ствол Сигурдова дробовика.
— Только шевельнись! — прошипел егерь, с которого мигом слетело все дружелюбие. — Враз мозги по стенам развешу!
— Что здесь происходит? — сквозь толпу протиснулся Вотан с топором наизготовку; единственный глаз вожака свирепо поблескивал.
— Это я тебя хочу спросить, мать-перемать! — проревел Лукич. — Ты что творишь, лихо одноглазое?! Ты кого в отряд подбираешь?! Маньяков?! Террористов?! Всякая рвань туннельная будет на моих гостей руку поднимать?! Да я вас всех…
— Тихо, господа!
Удивительно, но Сомов не кричал. И даже не слишком повысил голос. Однако каким-то необъяснимым волшебством ему удалось невозможное — шум на станции практически сошел на нет.
— Вы в порядке, господин Вольф? — обернулся к нему распорядитель охоты.
Федор сплюнул кровью и, достав из кармана платок, промокнул разбитую губу, а потом широко улыбнулся:
— В полнейшем!
— Так что же все-таки произошло? — не унимался Вотан. — Павлуша, ты охренел? Или веселых грибков перебрал?
Не успел Зорин придумать объяснение, как вновь заговорил Сомов:
— Да ничего не произошло, господа. Я, должно быть, получил по заслугам. Азарт в крови, досада за неточный выстрел… Ну, вы меня понимаете. Вы ж сами охотники. Вот и выпустил, так сказать, пар. А юноша — обиделся. В общем-то, имел некоторое право. Он ведь в моем промахе не виноват. Вот и все… Да отпустите вы его!
Последние слова предназначались охранникам и в них явственно звучали приказные нотки. Ворча, псы Федора подчинились. Сигурд тоже убрал ружье, хотя и не опустил его, а направил тяжело дышащему Зорину в живот, не снимая палец со спускового крючка.
— Прости, егерь! — продолжал ломать комедию Сомов. — И я тебя прощаю. Кстати, я Вольф. А тебя, кажется, Павлом зовут? Будем знакомы!
Кирилл смерил взглядом протянутую руку. Потом поднял глаза на толпу за спиной врага. Первой стояла Ирина, и в ее глазах было столько неприкрытой ненависти, столько презрения, что сознание юноши заволокла багровая пелена амока.
— Ты знаешь, как меня зовут! — прохрипел он. — Мы же с тобой и твоей… женой, — он выплюнул это слово как самое мерзкое ругательство, — давно и плотно знакомы! И не вам меня прощать!
Зрители снова загалдели.
— Да тут явно какая-то темная история! — радостно воскликнул высокопоставленный кшатрий. Я бы даже сказал: романтически темная. Господин Вольф, придется объясниться!
