Глава 1
И снова ночь накинула на землю темный покров. В обветшалом, словно траченном молью, небесном шатре дырочками проглядывали звезды. Это сама вечность взирала с высоты на землю. Там, наверху, время не имело отсчета. На земле сменялись века и эпохи, а в космосе длился все тот же беспредельно долгий миг.
Над землей взошла большая луна. В ее свете из тьмы, точно на негативе, проступила крепость. Кремль стоял на холме, у излучины реки. Широкая и полноводная, в лунном сиянии она блестела, точно атласная лента, впору девке в косу вплетать.
Мастерица луна серебристым кантом обшила княжий терем, окруженный высокой крепостной стеной. Вымощенный булыжниками двор в лунном свете походил на кольчугу ратника. Точно гордые воины в островерхих шлемах, стену охраняли пять круглых башен. Еще две, четырехугольные, стояли на страже возле ворот.
Славься, вольный град Великий Новгород!
Но почему так давно не слышно топота конских копыт? Не несутся кавалькады по подвесному мосту и не стучат в тесовые ворота нетерпеливые путники, чтоб их впустили внутрь детинца. Тяжелый засов неприкаянно стоит подле ворот. Осиротели жилые клети. Давно погас огонь в горне кузницы. Не вращается гончарное колесо и не слышно радостного гомона в медоварне. Время перемололо в прах и властителей кремля, и их ворогов.
Где твоя былая мощь, вольный Новгород?
Больше нечего и некому охранять. Княжеские подвалы давно разграблены. Куда делось злато-серебро? Не переливаются в ларях яхонты и самоцветы. Не полнятся короба соболиными шкурками. Собрало время дань дочиста. Как в насмешку над былым величием, к крепостной стене лепятся пестрые лавки и тенты с надписью «Кока-кола».
Благословенная ночь затушевала безвкусицу ярких красок, которыми размалеваны эти шутовские балаганы. Она милосердно скрыла выщербины и трещины, словно старческие морщины, избороздившие древние стены. В полнолуние крепость казалась такой же величественной, как в далекие дни славы.
Встрепенись от сна, Великий Новгород!
А за сорок верст отсюда вглядывался в ночь одинокий путник. Звали его Илия Кречет. Шел он в вольный град, нес грамоту князю светлому. Сорок верст - путь не долог: коли поспешать, то день пути, а коли вразвалочку идти, то за пару дней одолеть можно. Только долго шел гонец: не день и не два. За то время много воды утекло в реке Волхове. Много храмов было возведено, разрушено и наново выросло из руин.
Неодолимыми оказались для путника сорок долгих верст. Сколь ни шел, а ни на шаг ко граду вольному не приблизился. Устал гонец и рад бы сойти с пути, коему конца нет, да крепкими узами связала его клятва. Поклялся он, что не будет ему покоя, пока не доставит грамоту по назначению. В слове твердом - сила тайная. Держит оно крепче оков железных.
Днем дорога Илие была заказана. Выходил он в путь темной ночью, а особо любил полнолуние, когда от луны исходит сила животворная. Тогда хотелось ему припасть к лунному сиянию и напиться из него, как из чистейшего источника. И мечталось Илие, будто силушка вернется к нему и он сумеет завершить свой бесконечный путь длиною в сорок верст.
Темная лента шоссе прорезала лесополосу. Давно канули в Лету те времена, когда здесь стояла непроходимая чаща да простирались топкие болота. Некогда здешние края славились зверьем и дичью. Теперь зеленую шкуру заповедного леса выстриг лишай цивилизации. Зверье перевелось. Леса поредели. В них зияли проплешины вырубок. А по трассам днем и ночью, шурша шинами, мчались железные чудища, спеша в Северную Венецию, сказочный Питер.
Ночь выдалась удивительная, какой она бывает только в полнолуние. Дородная, круглолицая, как купчиха, луна выглядывала поверх зубчатой стены леса, по-хозяйски озирая свои владения. От ее сияния небосвод приобрел серебристо-пепельный оттенок.
В это время суток движение на дороге сокращалось, но всегда находились полуночники, которые мчались по трассе, когда добропорядочные граждане видели сны. Однако в тот час, словно по мистическому стечению обстоятельств, дорога была на удивление пустынной. Казалось, все вымерло. По шоссе ехала лишь одна легковушка. Колеса резво подминали под себя асфальтированную полосу, стараясь настичь границу света и тьмы, но дорога разматывалась все дальше и дальше, как клубок, убегающий от котенка.
Фары выхватывали из темноты только ближайший отрезок шоссе, на фоне которого затаившаяся по обочинам дороги тьма казалась еще более густой и вязкой. Убаюканный монотонностью трассы водитель несся во весь опор, в очередной раз подтверждая слова классика: «Какой же русский не любит быстрой езды!»
Вдруг фары высветили поваленное поперек дороги дерево. Несмотря на то что был включен дальний свет, водитель не сразу заметил преграду. Могучий ствол возник внезапно, как будто ниоткуда. Он перегородил шоссе, а вывороченное корневище торчало из кювета, точно гигантский паук, зловеще растопыривший лапы.
Сидящий за рулем бородач ударил по тормозам. Его попутчик, в ужасе выставив руки, ухватился за приборную доску. В этот миг оба увидели человека. Лучи фар выхватили из мрака одинокую фигуру. Незнакомец стоял посреди шоссе и, не делая ни малейшей попытки убежать, смотрел, как на него на бешеной скорости несется автомобиль.
Водитель изо всех сил давил на педаль тормоза, понимая, что столкновение неизбежно. Расстояние сокращалось гораздо быстрее, чем машина сбавляла скорость. Места для маневра не оставалось. По обочине дороги шла глубокая канава. Стоило свернуть в сторону на такой скорости, и автомобиль был обречен на смертельное сальто.
Двое в машине невольно зажмурились. Секунды растянулись в вечность.
Нога, до боли вжавшая педаль тормоза…
Натужный скрип шин по асфальту…
Ужас от неизбежного столкновения…
Стоп!
Машина наконец подчинилась отчаянным усилиям тормозов и остановилась. Сидящие в ней люди от толчка на мгновение вдавились в спинки сидений, а потом дернулись вперед. Но удара не последовало. Не веря в удачу, человек за рулем открыл глаза.
Дерево исчезло. Фары освещали гладкий участок дороги. Водитель непроизвольно глянул в зеркало заднего вида. Абсолютно пустынное шоссе скудно освещалось красноватым светом задних фар. Несколько секунд люди сидели молча, приходя в себя от потрясения.
- Что это было? - испуганно пролепетал пассажир, вытирая ладонью лоб с высокими залысинами.
После пережитого кровь отлила от его лица и оно походило на гипсовый слепок.
Вместо ответа бородач в сердцах произнес несколько крепких русских слов, а потом, немного успокоившись, спросил:
- Ты тоже видел этого…?
Лысый кивнул и с удивлением произнес:
- В первый раз слышу, чтобы ты употреблял непечатные выражения. Миша, ты ли это? Ты ведь всю жизнь был примером благовоспитанности.
