Глава 10
Теплые солнечные лучи, проникавшие в открытую дверь замка, вернули Кэшела к жизни. Но не совсем… Юноша долго еще лежал, ощущая, как жизненные силы постепенно возвращаются в его тело. Наверное, так же себя чувствует обычная горошина, которую уверенная рука крестьянина вывернула из стручка и бросила в землю, чтобы она проросла на ярком солнышке.
Из окрестных лесов доносилась целая гамма привычных запахов: жизнь там била ключом. Но эти ароматы не проникали в дом Ландура. Окрестный луг и стоявший на нем замок хранили свою стерильную атмосферу. Они жили собственной жизнью, и нельзя сказать, чтобы Кэшел чувствовал себя здесь очень уютно. Во всяком случае, ему не хотелось бы задерживаться в замке надолго.
Улыбка – немного грустная – тронула губы юноши. Такое же чувство возникало у него подле сестры, когда она бывала в дурном настроении. Что, скажем прямо, случалось нередко.
Кэшел немного прошелся туда-сюда: тем неспешным шагом, которым обычно плелся вслед за отарой. Все тело болело. К тому же силой он сейчас вряд ли поспорил бы с новорожденным котенком. Да уж, в лучшие времена он двигался чуток побыстрее. Хотя, откровенно говоря, редко видел надобность в спешке.
Размышляя над всем этим, парень для пробы крутанул посохом перед собой, затем перехватил его на полпути. Посох двигался легко, как вода в мельничном колесе.
Он усмехнулся. Ничего, жить можно. Не такой уж он малахольный котенок!
Растения, в народе называемые «весенним яблоком», ковром устилали землю во дворе. Хотя сейчас, на исходе лета, листья уже начинали увядать, плоды зрели и наливались – там и сям мелькал оранжевый бочок.
Сегодня утром Кэшелу не было нужды торопиться. Ландур уж точно никуда не денется.
Каждый раз столкновение с колдовством – в той или иной форме – дорого обходилось Кэшелу. Вот и сейчас: юноша чувствовал себя так, будто накануне целый день толкал тяжеленную тачку. Возможно, конечно, на сей раз причина его слабости крылась в истории с Ландуром… ну ладно, будем называть вещи своими именами – в убийстве Ландура.
Но и Кольва приложила тут руку – это несомненно. Она при помощи своих мерзких серых щупальцев пыталась высосать из юноши жизненные соки, и похоже, недолгого сна и солнечного света недостаточно, чтоб полностью восстановить утраченное. Кэшел как сейчас помнит: стоит, помахивает своими чертовыми пиявками и плотоядно улыбается, будто ласка над разорванной глоткой цыпленка.
И вот теперь эта тварь гуляет себе по свету, потому что Кэшел освободил ее! Нет смысла закрывать глаза и притворяться, что ничего не произошло.
В верхушках деревьев зашелестело. Здесь, под холмом, ветер почти не чувствовался, но время от времени его порывы ворошили крупную листву огромного старого дуба. Тогда солнечные зайчики плясали по лицу юноши, по калине, разросшейся вдоль тропинки… и на сердце становилось легче.
Как же его угораздило размозжить голову именно тому парню, к которому Теноктрис послала за помощью? Ужасно жалко… Но, оглядываясь на минувшие события, Кэшел понимал: это неминуемо должно было случиться. Если б Ландур потрудился объяснить ситуацию, а не рявкать на него как на цепного пса… возможно, все сложилось бы по-другому.
Не исключено, правда, что у волшебника не оставалось времени растолковывать, как да почему… Но ведь он долгие годы вел себя подобным неприятным образом. Мог бы и сообразить, что с незнакомцами лучше вести себя повежливее.
Неподалеку от Кэшела раздалось хриплое карканье. Подняв глаза, он увидел старую ворону, сидящую на орешнике: казалось, она о чем-то предостерегает юношу. Под его взглядом ворона тяжело сорвалась с ветки и перелетела подальше, так, что крона дерева оказалась между ней и человеком на земле. Но не замолчала… Ее скрипучее «кар!» напомнило Кэшелу треск мачты, ломающейся во время шторма.
Юноша обогнул березовую рощицу и снова очутился перед массивными бронзовыми воротами в отвесном обрыве. Он замер на месте, инстинктивно выставив перед собой посох.
К своему удивлению, он обнаружил, что тело Ландура изменило местоположение. Куча мелких лесных животных оттащила его подальше от порога и теперь – Пастырь свидетель! – занималась тем, что копала канаву для погребения.
Еноты поспешно юркнули в заросли кустарника, который рос у подножия холма, – так, что Кэшел успел только заметить мельтешение полосатых хвостов. Парочка опоссумов поспешила в том же направлении; третий замешкался, подслеповато моргая на невесть откуда появившегося человека. Мгновение – и он тоже исчез.
Зато кроха белка решила, видимо, отстаивать свою территорию. Распушив хвост и низко наклонив голову, она шипела и тараторила какие-то угрозы на своем, на беличьем наречии. На земле перед ней валялось белое корневище, явно извлеченное из будущей могилы.
– Прочь! – крикнул Кэшел, замахнувшись на грызуна медным наконечником посоха. – Кыш отсюда!
Белка подскочила на месте, спружинив на задних лапках. Ей-богу, Кэшел не помнил, чтобы кто-то так злился на него. Время от времени такое случалось: живые существа пытались напасть на него, но причина крылась не в каких-то поступках парня, а в том беспорядке, что царил в их головах.
Ну ладно, ладно… На сей раз он виноват. Он убил Ландура.
Не сводя глаз с белки, Кэшел присел на корточки и нащупал камень в сырой глинистой почве. Белки – смышленые, хоть и маленькие, твари… и с зубами их шутки плохи. Если бы он попытался отпихнуть ее своим посохом, то она наверняка кинулась бы вверх по деревяшке к его горлу. А вкладывать силу в удар Кэшел не решался: ему не хотелось убивать существо из этого мира, которое, возможно, по-своему было право.
Хотя он по-прежнему не понимал, что он мог сделать, когда Ландур наседал на него со своим мечом?
Юноша осторожно поднял кулак с камнем.
– Пошла прочь отсюда! – шикнул он на грызуна. Последнее предупреждение… и весьма серьезное. С такого расстояния Кэшел вряд ли промахнется.
То ли белка вняла его словам, то ли у нее просто кончился запал – но она метнулась в сторону и в мгновение ока вскарабкалась на верхушку соседнего кизила. Какое-то время она раскачивалась на ветвях и поливала бранью подлого врага. Затем скрылась в листве, подобно остальным лесным жителям, занятым своими важными и шумными делами.
Кэшел поморщился. «Сделанного не воротишь», – подумал он. Он еще раз посмотрел на кучки земли, насыпанные животными. Затем, обойдя кругом, присел над трупом Ландура, чтобы хоть рассмотреть его как следует.
Вообще говоря, трудно выглядеть достойно с проломленным черепом. Но тем не менее юноша не мог не отметить волевой подбородок и сильные плечи покойника. И при этом такое нелепое одеяние! Беленая туника исключительно неудобна в повседневной носке: любая грязь бросается в глаза, как грозовое облако на чистом небе. А о толстом парчовом переднике с золотой вышивкой и говорить не стоит.
