Впрочем, это не имело значения: все равно Шарина больше не могла бежать – в боку и так огнем горело, ей требовалось передохнуть.
Девушка отступила немного в сторону, чтобы не попасться сразу же на глаза преследователям, и внимательно огляделась. Дорога плавно перетекала в улицу. Справа громоздились руины здания непонятной формы и назначения. Среди развалин успел вырасти гигантский дуб, и лишь квадратная форма плит свидетельствовала о рукотворном происхождении насыпи.
Она имела не меньше полутора сотен футов в длину и была, как и внешние стены, сложена из гранита. Это удивило Шарину: ведь на побережье и в обнажившихся породах возле поселка она видела известняк, а не гранит. Тем не менее сомневаться не приходилось: частички слюды и других вкраплений мерцали в тусклом ночном свете.
Вдоль высокого фасада разрослись розовые кусты и сосны с длинными иголками – тут и там их корневища разрывали скульптурные украшения. Груды резных камней (некоторые из них раскололись при падении) лежали вдоль стены. Они завалили два дверных проема, оставив лишь небольшой проход в третьем, ближайшем к Шарине.
Какое никакое, а укрытие, решила девушка. Она прикоснулась к своему ножу и полезла вверх по наваленным камням к отверстию у самого карниза арки. Взбираться приходилось на четвереньках, цепляясь за покрытые жесткой корой побеги пока пальцы ног нащупывали опору на резных лицах обезьян, ящериц и других непонятных тварей.
На верху арки красовалась еще одна змеиная голова. Шарина, скорчившись, поднырнула под ней в темноту укрытия. С этой стороны мусора и обломков оказалось еще больше чем снаружи, Чтобы не полететь вниз головой, Шарина ухватилась за край ниши, в которую когда-то, давным-давно, монтировалась дверная коробка. Девушка осторожно перевалилась через край и нашла точку опоры для ног. Таким образом, она могла стоять позади провала с ножом наготове и поджидать своих преследователей. Она широко открыла рот, чтобы прерывистое дыхание не выдало ее.
Конечно, рано или поздно кто-нибудь из поселян вскарабкается на стену и обнаружит ее убежище. Но им придется подниматься сюда по одному или же расчистить проход, растащив все эти камни, – долгая и тяжелая работа даже при свете дня.
Но и через отверстие попасть будет не проще, пока Шарина стоит здесь с ножом, который способен срубить одним ударом деревце в руку толщиной. Шарина мрачно усмехнулась. Сами виноваты: она не просила их становиться ее врагами.
Когда стук пульсирующей крови в висках немного успокоился, она услышала звук погони. Голоса, исключительно мужские, нервно и неразборчиво переругивались. Похоже, они все еще были достаточно далеко.
Решив, что возможность видеть своих врагов оправдывает риск оказаться замеченной, Шарина медленно подняла голову над грудой камней. Тусклый свет и бледный камень старинного города скроют ее очертания, даже если вдруг кто-то из жителей посмотрит прямо на щель.
Как она и предполагала, ее преследователи задержались у ворот. Они всматривались в отверстие, стараясь при этом не приближаться к змеиной голове. Девушка разглядела с полдюжины юношей и седого мужчину с выступающими буграми мышц на руках и голых ногах. Пока Шарина наблюдала, начали подтягиваться и все остальные.
Споры разгорелись с новой силой, но с минимальным результатом. Каждый из вновь прибывших талдычил что-то свое, остальные возражали, все больше выходя из себя. Стало совсем темно.
Седой присел на корточки с кремневым ножом в одной руке и пригоршней крепких тростинок, сорванных на обочине, – в другой. Он разложил нехитрые приспособления для разведения огня, затем сильно дунул в трубочку запала. Вылетели искры, которые упали на приготовленный трут. Мужчина добавил туда тонких щепок и раздул огонь.
Подошли воины в сопровождении не менее двух десятков деревенских женщин. Все вояки были вооружены копьями, некоторые прихватили шлемы; щиты они, очевидно, оставили дама, рассудив, что в схватке с одинокой девушкой смогут обойтись и без них.
Сейчас они надевали бронзовые шлемы, подгоняя сложную систему ремешков, с помощью которых те держались на голове. Седой поднялся на ноги, держа в вытянутой руке пучок подожженных сосновых веток. Подняв их повыше, он повернулся к провалу, за которым пряталась Шарина. Девушка подавила желание отпрянуть: движение выдало бы ее скорее, чем смутное пятно ее лица.
Седой улыбнулся. Он стоял особняком, не вступая в общую перепалку односельчан. Если они все же доберутся до нее, за этим нужно приглядывать в первую очередь. Хотя Шарина подозревала, что ему хватит хитрости не лезть вперед при штурме, который планировали его товарищи.
Один из воинов с криком шагнул вперед. Он метнул копье в проем входной арки, тщательно следя за тем, чтобы не переступать линии ворот. Затем герой вернулся к своим.
Шарина оглянулась назад. Глаза ее достаточно привыкли к темноте, чтобы разглядеть: комната абсолютно пуста. Лишь валялось несколько камней, упавших с крыши, да мелкая лепнина – когда-то часть интерьера – теперь покрывала пол толстым слоем мусора и пыли. Примыкающая стена с балками дверного проема отделяла комнату от остальной части строения. По-видимому, раньше она являлась своеобразным фойе за центральным входом.
Шум снаружи усилился, и Шарина осторожно подняла голову. Селяне пытались запалить факелы, пропитанные сырой нефтью, от горящих сосновых веток, которые седой бросил на землю. Казалось, он единственный, кто чувствовал себя достаточно спокойно в ночном лесу. Не вмешиваясь, мужчина наблюдал с презрительным удивлением, как остальные пытаются поджечь напрочь сгнивший валежник или молодые зеленые побеги.
В конце концов они отчаялись и засобирались обратно. Воин с павлиньим пером погрозил копьем каменным руинам и проревел, коверкая слова:
– Гори в аду, драконье отродье!
Он развернулся и отдал короткий приказ седому. Тот кивнул и подобрал свой горящий пучок. Бросив последний долгий взгляд на убежище Шарины, мужчина направился к поселку с высоко поднятым факелом. Он шел впереди, освещая дорогу воинам, однако наверняка кто-нибудь из этих болванов в сползающих шлемах грохнется на землю, прежде чем доберется до деревни.
Процессия со светом быстро удалялась, и в лесу становилось совсем темно. Селяне с причитаниями натыкались на деревья и путались в плюще. Хотя Шарина не сомневалась, что они убрались, она все же выждала некоторое время около пролома, пока луна достаточно не взошла на небе.
Затем со вздохом убрала пьюльский нож в ножны и стала спускаться в здание. Девушку мучила жажда, к утру она наверняка проголодается, но ей не хотелось блуждать в темноте. В лучшем случае она попусту потеряет время. А в худшем – имеет шанс подвернуть ногу или вообще свернуть себе шею.
Люди с противоположного мыса боялись птицы-рептилии, которая принесла ее сюда. Они страшились также этого места со скульптурами рептилий, и они боялись самой Шарины. В другой ситуации девушка, возможно, поняла бы их, но не сейчас!
