Деревянные ворота венчал кол с насажанной на него акульей головой. Этакий своеобразный штандарт. Голова была вполне натуральной и к тому же плохо сохранившейся. Приближаясь к поселку с подветренной стороны, Шарина невольно поморщилась. Хотя трудно сказать, что было хуже: тяжелое зловоние дохлой рыбы или кисловатые испарения от нечистот, исходившие от поселка.
Трое мужчин в полном вооружении появились в воротах, полностью закрывая их своими большими щитами из воловьей кожи. На каждом красовался бронзовый шлем с плюмажем. У мужчин по краям его было орлиное перо, выкрашенное в красный цвет, у того, что стоял посередине, – пучок перьев из хвоста павлина. Обувь отсутствовала, зато голени мужчин защищали бронзовые поножи. У того, что в центре, даже украшенные изображением голов демонов. Недавно отполированный металл блестел на солнце.
Мужчины опустили копья с бронзовыми наконечниками и начали наступать на Шарину. Центральный шагал шире, чем его товарищи, и потому медленно выдвигался вперед.
Из-за частокола показались еще люди. Некоторые из мужчин были вооружены грубыми луками, но большинство обходилось камнями или рабочими инструментами – топорами, мотыгами с каменными наконечниками, кольями и даже цепами. Женщины сжимали каменные ножи и заготовленные камни. Всего в толпе насчитывалось человек восемьдесят, среди них около дюжины детей. Они находились примерно в сотне ярдов от Шарины – дальше, чем мог бы долететь камень или даже стрела, пущенная из такого лука… Беда в том, что толпа приближалась.
Шарина остановилась и подняла правую руку ладонью вперед.
– Ястранница и хочу стать вашим другом, – обратилась она к людям. – Вам не нужно меня бояться!
Что их так напугало? Ведь она – всего лишь одинокая женщина…
Приближавшаяся группа – или шайка? – была одета в основном в грубую одежду из похожей на кору ткани, хотя некоторые носили шкуры. Шарина смогла рассмотреть отдельные предметы одежды из более тонкой ткани. Например, плащ предводителя воинов был из отличной шерсти, но выкрашенной в грязный желто-коричневый цвет.
Одна из встреченных в лесу женщин подняла свой резак из акульего зуба.
– Драконье отродье! – выкрикнула она. Шарина с трудом понимала язык аборигенов.
Девушка позади нее – та, что оборонила корзину с бамбуком, швырнула камень. Он ударился в мертвый ствол дерева и, отскочив назад, чуть не ударил воина в шлеме. Лица его Шарина не разглядела, поскольку выпуклые пластины закрывали все, оставляя только Т-образную щель, дающую возможность видеть и дышать.
Трое воинов ударили копьями по своим и без того побитым щитам и издали приглушенный военный клич. Потом они вскинули над головой копья и тяжело пошли вперед, что-то в такт выкрикивая.
Толпа следовала за ними, разделившись на две группы. Полетели камни, и даже пара вихляющих стрел. Поднялся вой, состоявший из смешанного «Держи!», «Убей!», «Умри!» и особенно «Драконье отродье!»
Шарина развернулась и быстро побежала по просеке. Она не стала рисковать углубляться в лесную чащу, ведь запутаться в зарослях дикой ежевики или непроходимого бамбука, когда за тобой гонятся убийцы, было бы чистой воды самоубийством.
Девушка оглянулась через плечо. Преследователи не отставали – все они бежали, подбадриваемые собственным количеством и сознанием того, что добыча уходит. Простые жители, не обремененные доспехами, вырвались вперед.
– Драконье отродье!
Несомненно то, что они связывают ее появление с большой ящерообразной птицей. Что может напугать местных еще больше?
Длинноногая Шарина бежала с присущей ей с детства грацией. Никто во всей Барке – даже Кэшел – не мог догнать ее даже при небольшом начальном гандикапе. И уж конечно это было не по силам никому из приземистых аборигенов, преследовавших ее в настоящий момент.
Но девушка не знала, насколько далеко они последуют за ней, а ведь она так рассчитывала, что с их помощью сможет вернуться домой. И вот теперь эта слабая надежда – единственная надежда! – рухнула.
Ветки хлестали Шарину по лицу. И с каждым ударом ее пальцы крепче сжимали черную костяную рукоятку пьюльского ножа. Если они все же поймают ее – обгонят, загонят в ловушку, окружат во сне, а ведь когда-то ей придется заснуть… если это случится, вот тогда они узнают, что взять ее не так-то просто.
* * *
Кэшел смотрел, как мир вращается вокруг него, гадая, когда же все закончится. Сам он оставался неподвижен. В этом он был уверен как в собственном имени. А вот стоило моргнуть, и все вокруг менялось.
Друзья закрутились и исчезли из виду. Бледный голубой туман сгустился, а затем растаял, как роса на солнце. Кэшел стоял на том же обрыве, что и раньше, только теперь площадку увивала густая растительность темно-бордового цвета. На месте прежней улицы блестел неглубокий пруд, заросший синеватыми водорослями. Под водой пряталась какая-то тварь: ее обширная черная масса лишь угадывалась среди растительности, на поверхность же выглядывала пара открытых глаз.
Все опять сдвинулось. Вода вертикально раскачивалась. Утес за спиной Кэшела на мгновенье превратился в плоскую равнину, затем ослепительное рубиновое сияние окутало юношу, и все исчезло.
Кэшел оказался на дне бледного зеленого моря. Трепеща грудными плавниками, прямо перед ним неподвижно висела рыбка. Давление сорока футов воды сжало Кэшела и начало его выталкивать.
Он поднимался, извиваясь и гадая, успеет он всплыть или захлебнется, прежде чем достигнет поверхности. Обрыв за его спиной был покрыт губками и мягкими кораллами, чьи опахала волнообразно покачивались на течении.
И снова красный свет окутал Кэшела. Он вдохнул горячий сухой воздух, поглядел на свой посох, накрепко застрявший в каменистой почве. С одежды у него текло, а на губах все еще ощущался вкус соленой воды.
Три странных существа таращились на него. Выглядели они как жабы, стоящие на задних лапах, их широкие безгубые рты бело оскалились. Существа носили медные браслеты на запястьях, лодыжках и уплотнениях пониже головы – где у людей находится шея. Кэшел не видел при них оружия или инструментов, но одна из жаб держала в руках метелочку из мягкого материала, который мог быть хвостом какого-то зверя, пучком травы или даже каким-то волокнистым минералом.
Голубое сияние возникло вокруг Кэшела, затем раскрылось, чтобы выпустить его. Теперь он стоял на лесной поляне, под тем же скалистым склоном, что и во всех предыдущих случаях. От неожиданности юноша споткнулся и оперся на посох, чтобы удержаться.
В отвесной скале обнаружились тридцатифутовые ворота, обрамленные колоннами из розовато-серого гранита – в Вэллисе Кэшел такого камня не видел. Он посмотрел вверх на треугольный фронтон. Хотя разглядеть изображение под таким крутым углом было трудно, все же Кэшелу показалось, что там изображена битва (или взаимная пытка) людей и демонов. Неведомый скульптор вырезал картину из того же плотного камня. Наверняка такая же трудная работа, как резьба по хрусталю.
