Он всегда был таков. И так же воспитал сына и дочь.
– Я позволил себе побеспокоить вас по делу личного характера, госпожа, – выпрямившись, произнес Рейзе.
– Что-то с Гарриком? – вскинулась Илна; ее мышцы внезапно напряглись и похолодели.
– Простите, я неверно выразился, – ответил Рейзе. По тому, как он вздрогнул в замешательстве, стало ясно: он понял больше, чем Илне хотелось бы. Ну и ладно. В конце концов, все уже, наверное, в курсе. Кроме самого Гаррика, разумеется. Дело в том, что Еаш дядюшка Катчин вчера посетил дворец. Он уже имел беседу с вашим братом, но я подумал: вам тоже следует об этом знать.
– Вы нисколько не побеспокоили меня, Рейзе, – фыркнула девушка. – Давайте выйдем в сад. Я покажу вам свою последнюю работу.
А проходя меж колонн, добавила:
– Вы правы, я не знала, что Катчин здесь. Мой брат имеет привычку забывать все, что ему кажется не важным… а ни я, ни Кэшел не считаем нашего дядюшку важной персоной.
Илна не сшила три полотна между собой, потому что в ее комнате не хватало места для готовой работы. Вместо этого она разместила фрагменты для временного просмотра на западной – затененной – стороне колоннады. Оправданный шаг. Изображаемое действие как бы перетекало из одной части полотна в другую, и нынешнее расположение позволяло лучше рассмотреть детали, чем когда занавес будет висеть в храме перед изваянием Пастыря-Заступника.
– Рейзе прошелся вдоль работы. Вначале он потянулся к изображению но через несколько шагов скрестил руки за спиной, словно боясь прикоснуться к ткани. Дойдя до конца третьей – нижней части, он развернулся и подошел к Илне. Теперь он стоял и молчал с непроницаемым выражением лица.
– Вы первый, кто видит это полотно законченным, – осторожно произнесла она. Набиваться на комплименты она не любила, но полное отсутствие реакции ее озадачивало. – Ничего не хотите сказать, Рейзе?
– Зачем вы спрашиваете, госпожа? – ответил тот дрожащим голосом. – Я ощущаю именно то, что вы хотели. Вам это известно! И любого, кто будет смотреть на вашу работу, охватят чувства, которые вы им предназначили.
– Я – начала Илна в замешательстве. Окружающие не ждут сильных чувств от Рейзе-Трактирщика. Как, впрочем, и от Илны – сиротки, жившей по соседству с постоялым двором – При такой сложной работе я не знаю точно…
– Это.. – начал Рейзе. Он еще раз посмотрел на занавес, затем с видимым усилием отвернулся. – Образ моего… моего с-с… принца Гаррика, сражающегося с Тварью, заставляет меня…
Мужчина вытер слезы, навернувшиеся на глаза, и произнес:
– Госпожа, я не верил в Великих Богов. Да, я делал ежегодные подношения, это неизбежно, когда живешь в таком местечке, как Барка, – но теперь я благодарю Госпожу. И благодарю вас.
– А я теперь не верю в Великих Богов, – резко ответила Илна. – По крайней мере, место, где я выучилась такому ткацкому искусству, не имеет отношения ни к Госпоже, ни вообще к понятию добра.
И девушка рассмеялась. Смех вышел горьким – но тут уж ничего не поделаешь. Иначе она не могла удержаться от истерики, в которую ее повергало воспоминание о сером месте и дереве с извивающимися, словно змеи, ветвями.
– Госпожа? – окликнул Рейзе. Затем, более резко: – Илна!
Илна моргнула. Ее тело раскачивалось, как верхушка дерева. Она судорожно вцепилась в подставленную руку. Забавно искать поддержку у неуклюжего рябого Рейзе! Эта мысль вызвала новый приступ смеха, но через минуту девушка пришла в себя.
– Простите меня, я много работала, – попыталась она оправдаться. Это было правдой и отчасти объясняло ее поведение.
Илне хотелось как можно скорее закончить гобелен и уехать из Вэллиса. Она не завидовала тому счастью, которое Гаррик обрел в Лиэйн, – вовсе нет! Они оба были ее друзьями и хорошими людьми, достойными друг друга.
Но тем не менее вид этой пары разрывал ей сердце. Кроме того, Илне предстояло вернуть долги в Эрдине, где она разрушила немало жизней своим искусством, постигнутым в Аду.
– На гобелене тот сын, которого ты вырастил, Рейзе, – сказала Илна, критически глядя на соседа, которого она знала всю свою жизнь. – Ты можешь гордиться им, как он гордится тобой.
– Принц Гаррик, – подчеркнул Рейзе, – чужой сын, которого я воспитал.
– Мне ты можешь этого не говорить! – отрезала Илна. – Явижу родословную людей столь же ясно, как породу шелковицы, давшую начало нитям, из которых соткана твоя одежда! Яне сомневаюсь, что Гаррик – отпрыск графини Теры, и с этой стороны в нем течет кровь древних королей Островов; но точно так же он является твоим сыном. Гаррик, сын Рейзе.
Рейзе хрипло закашлялся.
– Можно присесть? – спросил он, указывая на одну из скамеек между колоннами.
– Разумеется, – ответила Илна с легким удивлением. – Если желаешь, у меня есть хлеб, сыр и пиво. – С натянутой улыбкой добавила: – Конечно, с твоим в Барке ему не тягаться…
Рейзе неопределенно улыбнулся – вежливый ответ на слова, к которым он на самом деле не прислушивался. Глаза его блуждали по участку стены, расписанному под кирпич; облицовка сильно потрескалась, и часть ее осыпалась с бутовой поверхности.
– Тера была замечательной женщиной, – проговорил Рейзе, бросив взгляд на Илну. – Знаешь, я не мог себе позволить с кем-то поговорить об этом. Даже с тобой, если бы мы по-прежнему находились в Барке.
И не надо, – подумала Илна, – поскольку мне это совершенно неинтересно.
Однако прикусила язык. В то время когда они жили в деревне, Рейзе относился к ней с братом так же, как к остальным односельчанам: грубовато, придирчиво, но честно. Строго говоря, он не являлся другом сирот – как и чьим-нибудь еще, но этот человек не пытался извлечь из них какую-либо выгоду. Рейзе принадлежал к тем людям, кого сложно полюбить. Но Илна не могла не видеть его достоинств, а недостатки с легкостью прощала.
– А граф Ниард? – Девушка давала Рейзе возможность выговориться, в память о том времени, когда он – в отличие всех прочих – весьма достойно относился к ней.
– Он был отцом Шарины, – тихо сказал Рейзе, снова устремив взгляд на гобелен. На этот раз его внимание привлекла фигура высокой светловолосой женщины, мечущейся среди монстров и огненных демонов. – Неплохой парень, Ниард… Хотя мы про него частенько шутили: мол, в тот день, когда его посетят сразу две мысли, у него, должно быть, ухо отвалится… а оба уха при нем. Граф приказал мне жениться на Лоре, чтобы замять слухи по поводу своего романа с ней. Ятак и сделал, потому что это служило хорошим прикрытием для Теры.
Он покачал головой, прогоняя остатки воспоминаний.
– Лора старается как может, – сказал он.
– Да, но получается из рук вон плохо, – ответила Илна. И впрямь, Лора со своими дворцовыми амбициями и сварливым характером казалась ей еще невыносимее, чем дядюшка Катчин.
