Луиза послушно повертела ее в руках.
— Зачем я это должна делать?
— Нейросеть соединится непосредственно с вашим мозгом, Луиза. Если кто-нибудь заменит оптические волокна или уничтожит коды НАС, ваши память и мозг будут зомбированы. Фабрика устанавливает гарантию на свою продукцию, корпорация Кулу делает все, чтобы покупатель не пострадал.
Луиза пригляделась к коробке. Фольга чистая, повреждений нет.
— Простите, я не хотел вас напугать, — быстро сказал он. — Это наше стандартное обращение к покупателю. Мы устанавливаем по пятьдесят нейросетей в день. То есть я хочу сказать, что бы случилось с магазином или производителем, если бы произошло что-нибудь в этом роде. Нас бы линчевали. В наших интересах не навредить покупателю.
— Ну что ж. Значит, все в порядке, — она протянула ему коробку. Энди на ее глазах сломал печать и вынул маленькую черную капсулу, около двух сантиметров длиной. Потом вставил ее в медицинскую упаковку. Кроме капсулы, в коробке находился диск.
— Это операционная дидактическая память со стандартным содержанием, но к ней впервые прилагается специальный код доступа, — объяснял Энди. — Сначала он позволяет вам активировать нейросеть. После этого вы мысленно меняете код, придумываете новый. Так что, если кто-то впоследствии вздумает завладеть вашим диском, ему это ничего не даст. Да вы не беспокойтесь. Все это подробно объяснено в дидактике.
Луиза легла лицом вниз на кушетку. Энди закрепил на ее шее воротник с крылышками. Потом отвел в сторону ее волосы, чтобы приложить медицинскую упаковку под затылок. На коже был крошечный, почти заживший шрам. Он знал, что это такое, ведь он видел такие шрамы тысячу раз. Это был след от вынутого медицинского нанопакета.
— Что-нибудь не так? — спросила Луиза.
— Нет. Все в порядке. Я просто прикладывал его, как положено, — Энди настроил процессор кабины. Файл ее сканера подтвердил, что в мозгу ее нет ничего постороннего.
Энди повел себя как трус и ничего не сказал. Скорее, из-за того, что не хотел ее волновать. И все же здесь было что-то не так. Либо она ему солгала… но нет, в это он поверить не мог. Либо… другие варианты ему в голову не приходили. Ни к чему соваться в дела Центрального правительства. Ее тайна возносила ее на недостижимый пьедестал. Девушка в беде… прямо как в сериале. Да еще и в его магазине!
— Ну вот и все, — весело сказал он, приложив упаковку на таинственный шрам. Теперь уже не останется никаких доказательств.
Луиза слегка напряглась.
— Шея онемела.
— Ну и прекрасно. Так и должно быть.
Медицинский пакет открывал проход к основанию черепа с тем, чтобы капсула, содержавшая тесно упакованные оптические волокна, скользнула внутрь. Там волокна начинали отходить друг от друга и продвигаться вперед, кончики их медленно оборачивались вокруг клеток, отыскивая синапс. [Синапс — функциональный контакт мембраны нервной клетки с мембраной другой нервной клетки. (Примеч. пер.)] Миллионы активных молекулярных ниточек подчинялись расписанному AI протоколу, образуя удивительную, сложнейшую филигрань вокруг продолговатого мозга, соединялись с нервными окончаниями, в то время как главные волокна пробирались в мозг и завершали работу.
Когда имплант встал на место, Энди приступил к введению дидактической памяти. Луиза взглянула на устройство. Изготовлено оно было из полированной нержавеющей стали — очки. Такие она видела у лыжников. Энди вставил диск в маленькую щель на дужке очков и осторожно надел ей на глаза.
— Оно подает импульсы, — сказал он. — Сначала будет предупреждающая зеленая вспышка, потом, в течение пятнадцати секунд, увидите фиолетовое свечение. Старайтесь не моргать. Так повторится восемь раз.
— Так? — очки так и приклеились к ее коже, оставив ее в полной темноте.
— Да, ничего страшного, правда?
— И что же, на Земле так и приобретают знания?
— Да. Информация кодируется и проходит по оптическим проводникам прямо в мозг. Вроде бы простой принцип.
Луиза увидела зеленую вспышку и задержала дыхание. Затем пришел фиолетовый свет, прерываемый монотонной искрой, которую лазер оставляет на сетчатке. Она постаралась не мигать, пока он не исчез.
— И что, дети у вас в школу не ходят? — не унималась она.
— Нет. Дети ходят в дневные клубы. Там им подыскивают занятия, и друзей они себе там находят.
Она помолчала, вдумываясь в его слова. «Часы… годы! — сидела я в классе, слушая учителей и читая учебники. И все это время я доходила до всего своим умом. А теперь дьявольская технология все это разрушит. С пасторальным Норфолком все это не имеет ничего общего. Людям не нужно ни к чему стремиться, жизнь их обедняется». Это даже хуже, чем похотливые руки ее кузена. Она сжала зубы, очень рассердившись.
— Эй, вам не плохо? — робко осведомился Энди. Фиолетовый свет вспыхнул снова.
— Нет, — отрезала она. — Благодарю вас, все хорошо.
Энди молчал, пока запись не закончилась. Он боялся, что сказал что-то лишнее и рассердил ее. Не мог взять в толк, отчего настроение девушки испортилось.
— Вы не можете оказать мне услугу? — спросила Луиза. На губах ее заиграла лукавая улыбка. — Присмотрите, пожалуйста, за Женевьевой. Я обещала ей купить какую-нибудь игру. Может, вы найдете ей что-нибудь безобидное. Я была бы вам очень благодарна.
— С удовольствием. Спасу ее от любой цифровой опасности, — Энди подключил импульс, оседлавший его нервы. Нельзя ей показать, как расстроила его эта просьба. А он-то собирался поговорить с ней, пока нейросеть не установится. Да, Энди, так будет с тобой всегда. Потрясающим девушкам с тобой не по пути.
В отделе игр оказалось не так занимательно, как ожидала Женевьева. Магазин Джуд'с Эворлд демонстрировал на дисплее каталоги с тысячью игр. Представлены были все жанры, и роли предлагались самые разнообразные — от интерактивных до стратегических, генеральских. При ближайшем рассмотрении Женевьева заметила, что все они являлись вариантами друг друга. Каталоги уверяли, что игры у них современнее; графика занимательнее; загадки головоломнее; ужастики страшнее; музыка приятнее. Каждый раз предлагалось что-то более продвинутое, но не другое. Попробовала сыграть в четыре-пять игр. Ску-у-чно. По правде говоря, уставать от них она стала уже на «Джамране». Казалось, она перекормлена ими, словно целый день ела один шоколад.
А больше у Джуд'с Эворлд не было ничего интересного. Они продавали главным образом нейросети и прилагавшееся к ним программное обеспечение, да еще скучные процессорные блоки.
— Привет. Ну и как ты тут? Веселишься?
Женевьева посмотрела на маленького противного продавца. Энди заискивающе ей улыбался. Один зуб был кривой. У взрослых она никогда такого не видела.
— Я прекрасно провожу время. Благодарю за заботу, — если бы она заговорила таким тоном дома, то получила бы крепкую оплеуху от матери или от миссис Чарлсворт.
