«Этчеллс» присоединился к ним, но слишком приближаться не стал. Увидел, как адамистский корабль облетел планету и выпрыгнул. «Этчеллс» попытался следовать за ним, но тот, должно быть, совершил серию последовательных прыжков, и «Этчеллс» не смог определить его координаты. Сильно истощив энергетический запас и питательную жидкость, он в одиночестве отправился в долгую дорогу к Новой Калифорнии. Надо будет рассказать обо всем Кире и Капоне.
14
Свечи в форме темных лилий плавали в ванне, не задевая два погруженных в воду тела. Некоторые увязли в пахнувших яблоками пузырьках, и пламя фитилей шипело, стараясь не погаснуть. Другие полуметровые свечи выстроились вдоль мраморной кромки и, удерживаемые на месте толстыми подтеками воска, исправно делали свое дело. В полуразрушенной ванной свечи были единственным источником света, поэтому в помещении царили сумерки.
Многие годы «Чатсворт» считался одним из лучших пятизвездных отелей Эдмонтона. В нем останавливались богатые и знаменитые люди. Однако за последние два десятилетия гостиница несколько раз меняла владельцев и администраторов. Деньги при этом уходили не на поддержание высоких стандартов, а на дивиденды акционеров. Какое-то время отель держался за счет прежней славы, но долго так продолжаться не могло. В конце концов он закрылся на ремонт и переоснащение, однако рабочие и механоиды до сих пор так и не приступили к работе. Всем было не до этого: события в Нью-Йорке, ставшие известными благодаря аудиовизуальным средствам информации, вызвали панические настроения. Большинство долгосрочных коммерческих проектов были отложены: финансисты и менеджеры заняли выжидательную позицию. «Чатсворт» не являлся исключением.
Квинн превратил его в штаб-квартиру арколога. Все три человека в команде, обслуживавшей здание, были одержимыми. Они обрезали связи с внешним миром: электричество, воду, коммуникации, кондиционеры. Квинн знал, что полиция и секретные службы выслеживают одержимых по глюкам, которые те вызывают, поэтому и он, и его верные последователи обходились водой, оставленной в контейнерах отеля, еду готовили на походной плите в одном из роскошных номеров. Пользовались свечами. Воду в ванной нагревали с помощью энергистической силы. Мыло, шампуни и выпивку крали в ближайшем магазине.
Квинн достал бутылку Норфолкских слез из ведерка со льдом и пролил светлую жидкость на грудь Кортни. Она хихикнула, когда соски ее затвердели от холода, и высунулась из воды. На покрытой золотистым загаром коже заметны были синяки и следы от зубов Квинна. Против такого секса она не возражала: ей были интересны новшества, которые он устраивал с помощью черной магии. Использованная не по назначению энергия возбуждала ее и служила доказательством его всемогущества. Он не боялся ни осуждения, ни того, что его увидят. Он сам теперь создавал законы. К тому же не так уже ей было и больно, а если и больно, то недолго. Ему не надо было избивать ее для установления над ней власти: он знал, что она подчинилась ему душой и телом. К тому же охотно. Жизнь Кортни изменилась с тех пор, как она обняла дракона в темном его логове. Стала много лучше. Горячее. Светлее. У нее появилась теперь уйма красивых платьев. И аудиовизуальных дисков, стоило ей только захотеть. И унижаться перед другими ей теперь больше было не надо. Разве плохо быть шлюхой?
Квинн отбросил бутылку и начал слизывать драгоценный напиток с ее кожи.
— Вот что я называю настоящим сексом, — сказал он. — Правильно говорят: плохие парни получают самое лучшее. Лучшую одежду. Лучшие наркотики. Лучших девчонок. Лучшие вечеринки. Лучший секс. Это же замечательно.
— Разве мы плохие? — удивилась Кортни. — Я думала, что мы поступаем правильно, разрушая мир.
Квинн встал, утопив в пузырьках свечи-лилии. Член его, увеличенный эрекцией, упирался в приподнятое лицо Кортни.
— Мы и то, и другое. Мы плохие, и мы поступаем правильно. Не сомневайся.
Сомнения улетучились. Она снова довольно улыбалась.
— Я тебе верю, — она взялась за его яйца и легонько сжала, как он учил, а потом стала лизать член.
— После того, как развлекусь с тобой, пойду и убью одного из людей Беннет, — сказал Квинн. — И сделаю это на ее глазах. Пусть увидит, что она бессильна.
— Не понимаю, — Кортни вопросительно па него посмотрела. — Почему ты все откладываешь? Почему не начинаешь ее мучить? Ведь ей с тобой все равно не справиться.
— Потому что именно так она со мной и поступала. С нами. Со всеми нами. Она пугает людей. Для нее это словно наркотик. То, что она делает с тобой в своем кабинете, отвратительно, уродливо. Кажется, она колет тебя прямо в мозг. Думаешь только об одном: как заставить ее остановить мучения. Каждый человек в собрании знает, что когда-нибудь его обязательно привяжут к столу. И Божьего Брата можно молить только о том чтобы, когда она примется за тебя, сделала бы что-нибудь к твоей пользе. Ну а боль — это уже нечто неотъемлемое. Беннет на такие мелочи внимания не обращает.
— Я поняла, что ты делаешь, — сказала Кортни, чрезвычайно собою довольная. — Ты к ней подкрадываешься.
— В чем-то ты права. Да. Каждый раз, как я прихожу туда, я убиваю одного из ее людей и тем самым частично разрушаю ее личность. Даже самые последние дураки начинают понимать, что человек, который может издеваться над ними как хочет, совершенно бессилен перед наступающей Ночью. Я хочу, чтобы все ее собрание покинуло ее. Пусть эта полубаба почувствует то же, что испытали мы. Пусть осознает, что она полное ничтожество, что вся та власть, которую она непонятно как захватила, ни хрена не стоит. Люди сами себя втаптывали при ней в грязь, потому что она презирала их. Презирала! Можешь ты в это поверить? Она чувствовала свою силу. Ну вот теперь она узнает, что я сделаю с ней, и узнает, что пути к отступлению у нее не будет, когда я приду к ней. Я буду устанавливать правила. Теперь я распоряжусь ее жизнью и ее мозгами. Мне нравится это так же сильно, как и причинение боли.
Кортни потерлась щекой о его член и даже глаза от восхищения закрыла.
— Я хочу это видеть.
— Увидишь, — и подал знак. Подняв руки над головой, она прижалась спиной к стене. Начались фрикции, удвоенные энергистической силой. При этом Квинн представлял себе Беннет, что повышало наслаждение.
И в этот момент, когда Квинн еще не успел дойти до оргазма, послышался осторожный стук в дверь.
— Входи, придурок, — заорал Квинн. — Подожди, посмотри на нас.
Билли-Джо послушно застыл на месте. Воспламенившиеся глаза его следили за каждым содроганием тела Кортни. Квинн закончил и отпустил ее. Она упала на пол, потом, дрожа, неуклюже прислонилась к стене. Дыхание вырывалось со свистом. Руки ее осторожно ощупывали тело, притрагивались к свежим синякам.
— Чего тебе? — спросил Квинн.
— Да тут к вам один одержимый пришел, — сказал Билли-Джо. — Из новеньких. Секта Лакомб. Говорит, ему очень нужно поговорить с вами. Дело очень важное.
— Черт, — кожа Квинна мгновенно обсохла, а тело облачилось в халат. — Эй! Раны надо подлечить?
