— Сейчас — верю.
— Сейчас? А почему — сейчас?
— Вера утвердилась во мне. — Морфад колебался в нерешительности. — У меня открылся дар телепатии.
С недоверием осмотрев его, Харака наконец произнес:
— Ты — обнаружил? Ты хочешь сказать, это случилось недавно?
— Да.
— И когда же?
— С тех пор как мы прибыли на Землю.
— Я в этом ничего не смыслю, — смущенно признался Харака, сбитый с толку. Уж не хочешь ли ты сказать, что какие-то особенные условия здешнего существования дали тебе возможность читать мои мысли?
— Нет, твоих мыслей я не читаю.
— Если мне не изменяет память, ты только что говорил, что стал телепатом.
— Так оно и есть. Я могу слышать мысли так же отчетливо, как и слова, произносимые вслух. Но — за исключением твоих мыслей — и мыслей прочих членов экипажа.
Харака наклонился, весь — внимание.
— Ах, так значит, ты читаешь мысли землян? И что ж ты там услышал, отчего на тебе лица нет? Морфад, не томи — я ведь все-таки твой капитан, твой командор! Твоя первейшая и священная обязанность — доносить мне обо всем подозрительном, что ты можешь узнать о землянах. — Выждав, он добавил, с заметно возросшим нетерпением: — Ну, давай же, не тяни!
— Об этих гуманоидах я знаю не больше вашего, капитан, — начал Морфад. — Все говорит, что они в самом деле искренни, но мне неведома природа их мыслей.
— Но, именем звезд, Морфад, не хочешь же ты сказать…
— Мы общаемся, — не дал ему договорить Морфад. — Но что бы я там ни подслушал, что бы ни пропустил мимо ушей — мысли землян будут зависеть лишь оттого, что они в них вкладывают.
— Не канителься, — торопил Харака, уже утомленный всей этой словесной игрой. — И какие же конкретно мысли ты успел прочитать?
Собравшись с духом, Морфад выпалил:
— Мысли земных собак.
— Собак? — Харака откинулся и ошарашенно уставился на него. — Собак? Ты это серьезно?
— Серьезнее не бывает. Я слышу собак — только их и больше никого. И не спрашивайте меня, почему — я все равно не смогу ответить, потому что — не знаю. Каприз природы.
— Так, значит, ты читаешь их мысли со времени нашего прибытия на планету?
— Да.
— И что же ты успел услышать?
— Предо мною метали жемчужины инопланетной мудрости, — объявил Морфад. — И чем больше я вникал в их содержание, тем в больший ужас приходил.
— А ну-ка, напугай и меня парочкой жемчужин, — попросил Харака, пряча улыбку.
— Цитирую: «Наивысший критерий разумности — способность жить в соответствии со своими желаниями, не работая», — вспомнил Морфад. — Цитирую: «Искусство возмездия — в том, чтобы скрыть его от любого подозрения». Цитирую: «Самое отточенное, самое утонченное, самое эффективное оружие во всем космосе — то лесть».
— Хм?
— Цитирую: «Всякое разумное существо рано или поздно начинает видеть в себе бога. Обращайся с ним как с богом, и оно станет добровольным рабом».
— О, нет, — отверг последнее Харака.
— О, да, — настаивал Морфад. Он пренебрежительно махнул рукой в сторону иллюминатора, где светился пейзаж гостеприимной планеты. — Вот оно, место, где живут целых три, а то и все четыре миллиона божков, за которыми носятся с высунутым языком, которым прислуживают, на которых взирают преданно и самозабвенно. Ведь боги благосклонны к тем, кто обожает их! — Он цокнул языком. — Любовники знают это — и поэтому любовь достается дешево.
— У тебя явно не в порядке с головой, — озабоченно произнес Харака.
— Цитирую: «Для того чтобы успешно править мыслящим существом, его следует оставлять в счастливом неведении о происходящем», — и снова цокнул языком. — Разве это — безумие? Не думаю. Тут есть определенный смысл. Это работает.
— Но…
— Взгляни сюда. — Он бросил что-то на колени сидящему Хараке. — Что это, по-вашему?
— То, что земные жители называют бисквитом, крекером.
— Совершенно верно. Так вот, чтобы изготовить такую простую вещь, некоторые земляне, невзирая на погоду, в дождь, ветер и зной возделывают поля, засеивают их пшеницей, собирают урожай машинами, которые в поте лица изготавливают другие земляне. Затем они развозят зерно, укладывают его в специальные хранилища, подвергают размолу, обогащают муку с помощью различных процессов, выпекают, запаковывают и развозят по всему миру. Короче, если гуманоиду с Земли приспичит съесть крекер, это обернется его землякам в массу затраченных человеко-часов.
— Так и?..
— Когда гобы, земные собаки, хотят взять кого-нибудь в услужение, они становятся на задние лапы, сучат передними и восхищаются избранником как богом. Вот и все. Этого вполне достаточно.
— Но, комета побери, собака же — существо неразумное!
— Так нам кажется, — сухо откликнулся Морфад.
— Они по-настоящему и не могут ничего сделать.
— Это смотря что считать настоящим.
— У них же нет ни пальцев, ни рук.
— А им этого и не надо — достаточно одной головы.
— Значит, так — смотри, — заявил Харака, явно задетый за живое. — Мы, альтаиряне, изобрели и построили корабли, способные странствовать в межзвездных пространствах. Того же достигли и земляне. Собаки же землян не сделали этого и не смогут в ближайший миллион лет. Когда хоть одна собака наберется ума и способностей достичь другой планеты, я съем свою шляпу.
— Можешь приступать к еде, — обронил Морфад. — У нас как раз две собаки на борту.
Харака позволил себе презрительный смешок.
— Этих мы получили от землян на долгую память.
— Конечно, они нам дали — но по чьему повелению?
— Это было… проявление доброй воли.
— Да ну?
— Неужели тебе взбрело в голову, что это собаки внушили им? — нахмурился Харака.
— Я в курсе, — парировал Морфад с хмурым видом. — И ведь они не дали нам пару самцов или пару самок, нет, разрази меня гамма-излучение! Самца — и самку. Кобеля и сучку они, видите ли, преподнесли нам в дар. Щедрые дарители сказали, что мы сможем их разводить. Таким образом, в самом скором времени наши миры осветит неумирающая любовь лучшего друга человека.
— Чушь! — воскликнул Харака.
Морфад продолжал:
— Ты одержим старой, вышедшей в тираж идеей о том, что завоевание идет путем агрессии. Неужели тебе непонятно, что совершенно чужеродная, инопланетная нам раса естественным образом использует совершенно чуждые, инопланетные методы? Собаки пользуются своей тактикой, совсем не нашей. Они не станут брать над нами верх с помощью кораблей, пушек и оглушительного «ура!». Такова их натура — вкрасться в доверие, вползти на брюхе с глазами, в которых светятся расчетливый героизм и способность к самопожертвованию. И ежели мы не остережемся, то скоро окажемся целиком во власти пресмыкающихся подхалимов.
