— Я думаю, в таком случае он просто умолкнет и не будет подливать масла в огонь. В последний раз на курорте в аналогичной ситуации он просто собрал чемодан и уехал.
— Да, он не производит впечатление хлюпика, которого легко выбить из колеи, — согласился Поттер. — Но мы вполне можем и ошибаться. Никто не в состоянии сказать, что следует ожидать от человека в критической ситуации. Любая неожиданность способна вызвать совершенно неожиданную реакцию. Здоровенный и сильный мужчина начинает зарывать голову в песок, подобно страусу, в то время, как хилый мужичонка совершает героические подвиги.
— Ну и бог с ним, — прервал Кейн рассуждения напарника. — Пусть он сам решает свои собственные проблемы, а нам хорошо бы хоть наполовину сократить собственные.
И, вернувшись к чертежам на скамье, они снова принялись обсуждать устройство пушки.
3
Брансон покинул свою работу в пять часов вечера. Он кивком попрощался с охранниками и направился домой. Этот день был очень неудачным, самым неудачным из тех, что он мог вспомнить. Все получалось не так, как надо. Казалось, что все рабочее время он провел, оглядываясь через плечо, отгоняя страх перед будущим и пытаясь сосредоточиться на работе.
Способность сосредоточиться на своей работе — главная черта любого научного работника. Но может ли человек решать научные задачи, если в его голове постоянно крутятся мысли о электрическом стуле? Теперь Брансон страдал все двадцать четыре часа в сутки, изнемогая от нервного напряжения только из-за того, что подслушал болтовню двух водителей грузовика о преступлении, совершенном много лет назад где-то в районе Бельстона. Но ведь дерево, о котором они говорили, не обязательно являлось тем самым деревом, а кости под ним могли вовсе не быть костями его жертвы. Вполне возможно, что на свет выплыл совсем не его старый грех, а чей-то другой, и сейчас полиция ищет вовсе Ричарда Брансона, а кого-то совсем другого.
Иногда Брансон просто жалел, что у него не хватило находчивости и храбрости вмешаться в разговор водителей и выпытать у них кое-какие детали происшествия, которые дали бы ему полную уверенность. Но, впрочем, может быть, именно это и было самым мудрым решением? Ведь если бы то, что они рассказали, подтвердило самые худшие его предположения, он мог бы просто-напросто выдать себя, привлечь к своей персоне совершенно излишнее внимание. Нет, в такой ситуации лучше сохранять максимальную скромность.
«А что вам за дело до всего этого, мистер?»
Как ответишь на такой вопрос? Что тут можно сказать? Только что-нибудь глупое или совсем не подходящее, а это может вызвать еще большие подозрения.
«Да просто так… Я там раньше жил поблизости».
«Около Бельстона? А вы не помните, как в этих местах пропала женщина? А может быть, вы сами что-нибудь знаете об этой пропаже?»
Если эти двое опять окажутся в том станционном буфете, что ему лучше сделать: не обратить на них никакого внимания или, наоборот, подсесть к ним и попробовать навести их на разговор о происшествии выяснить какие-нибудь подробности? Он никак не мог прийти к окончательному выводу. Если бы Брансон умел употреблять спиртное в больших дозах, то можно было подсесть к парням и исподволь навести их на эту тему за пивом, купить несколько бутылок и пить с ними вместе. Увы, он чрезвычайно редко употреблял спиртное, да еще в таком обществе, и поэтому опасался, что не сможет сделать это естественно, не вызывая подозрений.
Все эти мысли вылетели из его головы, как только он завернул за угол и лицом к лицу столкнулся с полицейским. Сердце Брансона так и подпрыгнуло. Он постарался пройти мимо с видом полной независимости и безразличия и даже начал насвистывать какую-то песенку.
Увы, полисмен внимательно следил за ним, глаза его поблескивали из-под козырька фуражки. Брансон постарался двигаться как можно более спокойно, хотя его затылок ощущал тяжелое сверлящее давление полицейского взгляда. Мелькнула мысль, а не привлекает ли он к себе дополнительное внимание именно тем, что переигрывает, — точно так же, как ребенок выдает свой проступок, делая слишком невинный вид.
Брансон шел вперед с нервами, натянутыми, как гитарная струна, и прекрасно понимал, что, раздайся сейчас за его спиной повелительный оклик, он тотчас бросится бежать. Он побежит как сумасшедший по тротуару, рванется через улицу, не обращая внимания на проезжающие автомобили, потом свернет куда-нибудь в дальние аллеи парка — а за его спиной будут греметь чьи-то шаги, заливаться свистки и звучать грозные крики. Он будет бежать, бежать, бежать, пока не упадет без сил. И тогда они его получат.
Но окрика, который заставил бы его сорваться на бег, так и не последовало. Дойдя до следующего угла, Брансон не смог удержаться от искушения взглянуть назад. Полицейский стоял на том же месте и все так же смотрел ему вслед. Оказавшись за углом, Брансон остановился, досчитал до десяти и после этого снова выглянул за угол. Полицейский стоял все на том же месте, но теперь его внимание привлекло что-то на другой стороне улицы.
Брансон облегченно вздохнул. От ощущения миновавшей опасности его прошиб холодный пот. Немного постояв на месте, он двинулся дальше к станции. В привокзальном киоске продавались вечерние газеты, развернув одну из них, он спешно проглядел страницу криминальных новостей, ища там известия на волновавшую его тему — но так ничего и не нашел. Правда, это еще ни о чем не говорило. Полиция вполне может дать материал в газеты лишь после ареста преступника. Обычно власти не любят вовлекать прессу в свои дела раньше времени. Конечно, если имя разыскиваемого им уже известно и огласка в прессе может помочь в охоте, тогда — другое дело.
Поезд довез его до станции, где надо было делать пересадку. Выйдя из вагона, Брансон направился прямо в буфет. Но вчерашних водителей там не было. Он даже не понял, что почувствовал, обнаружив это: облегчение или расстройство. Единственным посетителем заведения оказался здоровенный мужчина с невыразительным лицом, который сидел на высоком стуле возле стойки и со скучающим видом рассматривал свое отражение в зеркале, висящем по другую сторону стойки.
Брансон заказал черный кофе, придвинул свой табурет к стойке — и внезапно встретился в зеркале с глазами другого посетителя. Ему показалось, что взгляд незнакомца выражал некий подозрительный интерес. Брансон отвел глаза, подождал с минуту, потом взглянул в зеркало снова. Детина все еще изучал его отражение. Взгляд его был полон надменности и странного значения, будто он желал вызвать Брансона на какие-то действия.
В буфет зашел человек в железнодорожной форме, купил пару сандвичей и, завернув их в бумагу, вышел наружу. Детина продолжал сидеть на своем месте, вопросительно уставившись в зеркало, а Брансон медленно тянул кофе, изо всех сил стараясь сохранить безразличный вид и больше не смотреть в зеркало, но какая-то гипнотическая сила так и влекла его взгляд к предательскому стеклу. И каждый раз его взгляд встречался там с другим взглядом.
«Мне надо впредь избегать этого буфета, — решил он. — Я слишком часто и слишком давно захожу сюда. Надо постоянно менять свои привычки, иначе преследователи будут точно знать, где меня можно отыскать в любой момент. Все, что им потребуется это, — пройти по созданному мной же маршруту и взять меня в одном из его концов. Надо вести себя нестандартно, и тогда они не смогут меня найти».
