— Самый полный вперед! Снесем гаду башню. Атаковать и уничтожить!
Ответные торпеды прошли мимо.
— Стоп машины! Готовь фактическое сбрасывание глубинных бомб. Акустик!
— Слышу движки прямо по курсу.
— Начать бомбометание.
Фейерверк длился минут десять, потом все стихло, на поверхность океана начали всплывать обломки подлодки и разные предметы.
— Будем менять курс, — решил командир. — Надо уносить ноги, пока подмога не поспела.
— Ну ты, братец, даешь! — промычал Белограй.
— Так точно. Труса праздновать не привык. Малый вперед. Курс норд-вест.
— Весело с тобой, Кравченко.
— Долго ли продлится веселье? — снова ухмыльнулся командир.
5.
Машина въехала во двор и завизжала тормозами. Солдаты отогнали зевак в сторону, кто-то в толпе шепнул: «Сам Улусов пожаловал». Из автомобиля вышел генерал и быстрым шагом направился в дом.
В квартире на третьем этаже толпились офицеры, шел обыск помещения. При виде генерала все вытянулись в струнку. Улусов прошел в дальнюю комнату, где на полу лежал труп полковника Лапина с простреленным виском.
— Докладывай, майор, — коротко бросил он, разглядывая труп.
— Самострел, Геннадий Семеныч.
— Кто обнаружил труп?
— Лейтенант Дубинин, секретарь Лапина. Утром не смог ему дозвониться. На коммутаторе определили обрыв линии. Приехал сюда, а тут труп.
Генерал глянул на лейтенанта:
— Зачем звонил полковнику?
— С объекта прибыл фельдъегерь за пакетом. Я сунулся в сейф, а он пуст. Полковник Лапин в последние дни брал документы домой, в конторе клопов морили, вонища. Раньше он оставался ночевать в кабинете, на диване, так зажрали гады. Решил пару дней поработать дома пока отрава не выветрится.
— Портфель нашли?
— Никак нет. И бумаг нет.
— Составьте список утерянных документов. Кто кроме вас знал о том, что полковник берет портфель домой?
— Все, кто его видел. Портфельчик известный. Если Лапин с ним выходит из кабинета, значит, едет на особое совещание, можно расслабиться в его отсутствие. Такие совещания быстро не проходят.
— Когда это произошло?
— Смерть наступила вчера вечером. Следы остыли. Труп окоченел.
— Соседей обошли?
— А что их обходить, они во дворе толпятся. Выстрела никто не слышал, посторонних никто не видел. Тут на два дома остались полторы калеки, все мобилизованы на стройку.
— Послушай, Куропаткин, кроме тебя это дело никто не разнюхает. Где-то под носом работает враг. Если мы его не найдем, нас поставят к стенке. И правильно сделают.
— У меня есть некоторые соображения, товарищ генерал. Позвольте высказать?
— Говори.
— На платформе стоит блокированный эшелон из Владивостока. Вчера мы сняли с него одного майора и труп капитана.
Самострел. Но пистолета в руках капитана не нашли. У майора пробита бутылкой голова, украдена форма и документы. Он старший вертухай с Дальстроя. Оба откомандированы в приуральский ГУЛАГ. По словам майора, он встретил проводника в коридоре и купил у него коньяк. Тот его огрел бутылкой и ограбил.
— А капитана пристрелил?
— Не сходится. Рана у майора свежая, а труп капитана уже протух.
— Убил своего подчиненного?
— Возможно. Труп не может выбросить пистолет. Сейчас майора допрашивают. Я склонен ему верить, стрелять в своего зама он не стал бы. Зачем ему труп в соседнем купе, он мог бы вынести его из поезда в лес. А вот проводник — дело другое.
— Что проводник?
— Может, ему понадобилась форма, чтобы перебраться на ту сторону реки. Нужно усилить контроль на понтонах, с такими документами на руках, я говорю о портфеле полковника Лапина, с легкостью проскользнет в любую щель. У него есть карта укрепрайонов и постов.
— В таком случае он уже перешел на ту сторону.
— Меня другой момент смущает. Проводник, будем его так называть, беспрепятственно пересек город, а форму добыл позавчера. Возникает закономерный вопрос — когда он успел выследить полковника Лапина, передвигающегося по городу на машине, определить важность портфеля, прийти к Лапину ночью, забрать документы и спокойно уйти.
— А если проводник тут ни при чем? Ты же утверждаешь, будто Лапин сам застрелился?
— А что ему оставалось делать? Потеря секретных документов такой важности! Враг очень умен и хитер. Обратите внимание, он не стал убивать майора в поезде, хотя знал, что тот его заложит, он не стал убивать полковника Лапина, который, останься он в живых, мог его опознать. Самоуверенный тип.
— Может, это он, твой «проводник» плотину взорвал? — усмехнулся генерал.
— Нет. Он чужак, мест наших не знает. Скорее всего, приехал на одном из поездов и попал в затор, а ждать не хочет. Все поезда мы отправляем назад, чтобы разорвать узел. Ему нужно перейти на другую сторону, сесть на любой поезд, идущий на запад. Если он смог воспользоваться переправой, то уехать еще не успел. Первый эшелон мы отправляем завтра в Новосибирск, там и нужно его ждать.
— Враг серьезный, но для разведчика он грязно работает. Складывается впечатление, будто он умышленно следит, так профессионалы не работают.
— У меня есть еще одно предположение, Геннадий Семеныч.
— Давай.
— Если предположить, что мы имеем дело с вражеским разведчиком, то я могу его понять. Совершена крупнейшая за последние годы диверсия. Без участия какого-то должностного лица это было бы невозможно. Представим себе, что «проводник» догадался об этом. Если он ищет контакты, то выбрал верный ход. Мы обязаны доложить о случившемся на расширенном совещании по безопасности, таким образом, о шпионе будут знать все. В том числе и организатор диверсии. В итоге мы подадим сигнал врагу: «Рядом свой».
— Здоров ты копать, Куропаткин! — покачал головой Улусов. — Ишь, куда махнул, тебе надо шпионские книжки писать. Идея не лишена смысла, я подумаю над твоими словами. Жду вечером с отчетом. Работай, майор.
Генерал Улусов спустился во двор, достал портсигар, зажигалку и, закурив, осмотрелся. Он обратил внимание на запертые окна в квартире самоубийцы. Температура в ночные часы превышала двадцать градусов, окна в такую погоду не запирают. Наверняка похититель застал полковника врасплох. Лапин не стал бы открывать дверь квартиры ночью, если бы не видел в окне приехавшую машину из управления. Место здесь тихое, только кошка может проникнуть в дом, оставаясь не замеченной и не услышанной.
Ну что ж! Допустим. Оставалось только ждать. Генерал сел в машину и приказал ехать в управление.
