Все смолкли, наступила тишина.
— Совсем рассудок потеряли? — сказал он, со стыдом понимая, что не сдержался, что видение снова оказалось правдой. — Вы же разумные люди, а не невежественные идиоты из Средневековья. Это те были падки на религиозную галиматью, но вы-то!
Мелькнула мысль, что насельникам века двадцать первого, оболваненным рекламой и телевизором, запудрить мозги куда легче, чем упертым и фанатичным уроженцам тринадцатого или пятнадцатого столетия.
Но Кирилл про мысль мигом забыл, поскольку увидел, как один из мальчишек, не спасенный от неведомой болезни, а другой, чуть постарше, торопливо строчит карандашом в тетрадке.
— Ты что делаешь? — рявкнул Кирилл.
— За-записываю, — ответил пацан, испуганно моргая.
— Зачем?
— Так ведь слова, изреченные Сыном зари, на вес золота, да, — сказал Федор.
Накатившее чувство бессилия оказалось настолько сильным и мерзким, что Кирилл едва не застонал: от него уже ничего не зависело, он мог молчать, мог говорить, проклинать их, ругать, уверять в своей обычности, но в любом случае его «поклонники» истолковывали это как некое указание, как руководство к действию.
Он был, словно статуя бога, способная двигаться и изрекать что-то, что будет объяснено так, как надо жрецам.
— Мы обязательно все запишем, чтобы не забылось и не пропало, — сказал Серега. — Или не надо?
— Пишите. — Кирилл махнул рукой. — Делайте что хотите, только…
Он хотел сказать «оставьте меня в покое», но осекся, поймав взгляд Дины, полный искреннего, ничем не замутненного восхищения. Кирилл подумал, что давно красивые девушки не смотрели на него так.
Затем понял: все ждут продолжения. Неловко закончил:
— …только не причиняйте вреда друг другу.
Серега кивнул, и мальчишка вновь заелозил карандашом по бумаге.
Возобновилось то, что бывший десантник именовал «молитвой», и Кирилл закрыл глаза. Хотел зажать уши, но подумал, что это будет слишком. Придется некоторое время потерпеть.
Подумалось, что богу, если он и вправду есть, приходится выслушивать куда большую многоголосицу.
— Ну что, если Сын зари не возражает, то можно и поесть, — подытожил Федор после того, как все замолкли.
На ужин было обещанное мясо, но со своей порцией Кирилл едва справился. Подступила сонливость, в боку возникла боль, напомнившая о том, что рана никуда не делась, и ему пришлось отправиться в отведенную для «пророка» комнату.
Клавдия Петровна, ворча по поводу того, что лекарства «сдохли», и что в таких условиях работать невозможно, сменила бинты, и Кирилл провалился в сон. На этот раз, к счастью, он не увидел ничего: ни падающей луны, ни погибшей жены, ни дочери. Даже обычных снов не было.
Открыв глаза, Кирилл вновь обнаружил на стуле рядом с кроватью Серегу.
— С добрым утром, — сказал тот. — Как спалось?
— Нормально, — ответил Кирилл. — А тебе?
— Я почти не спал, на разведку ходил. — Бывший десантник хмыкнул и покрутил головой. — Взял одного их тех, с кем недавно вместе служил… Славку Морпеха, из бывших омоновцев.
— Это из парней майора? — спросонья соображалось туго, мозг просыпался куда медленнее тела.
— Из них, — кивнул Серега. — Он мне все выложил…
Из дальнейшего рассказа стало ясно, что Дериев вроде бы плюнул на беглецов и занялся более важными делами. Его патрули дошли до площади Свободы, и вся территория от Кузнечихи до бывшего острога оказалась под жестким постоянным наблюдением.
— Это что, теперь там не пройти? — уточнил Кирилл, садясь в кровати.
— Да, сложновато будет. — Серега почесал в затылке. — А ты все еще на Автозавод собираешься?
— У меня там дочь!
— Тогда и мы все за тобой двинемся.
— Да вы что, с ума посходили? Зачем? — Кирилл покрутил пальцем у виска, но этот жест словно остался незамеченным.
— Ты же сам сказал: душа того, кто ищет спасения, должна следовать за другой, в которой есть Дух жизни, — заявил Серега и посмотрел на Кирилла торжествующе, как справившийся с трудным делом ребенок: гляди, мол, что я могу.
— Ну да, сказал…
Кирилл сам неосторожными словами загнал себя в ловушку.
Можно было попробовать уйти в одиночку, дождавшись момента, когда рана более-менее затянется. Но как пробраться через территорию, занятую вооруженными парнями Дериева, и не угодить им в лапы?
Если двинуться в обход, по самому берегу, получится гораздо длиннее и не факт, что безопаснее. Просто на прямом пути лежит угроза известная, с которой уже сталкивались…
Остаться здесь, и играть роль «Сына зари», новоявленного мессии?
Невозможно. Там же Машенька!
Повести всю эту ораву за собой, отдав прямой приказ? И ведь пойдут, даже с радостью, но если не на смерть, то на верные неприятности. Майор будет рад заполучить новых работников в свою коммуну. Там, где одиночка имеет шансы проскользнуть незаметно, полтора десятка человек будут непременно обнаружены.
А такую разношерстную и по полу, и по возрасту компанию, где есть и старики, и дети, незаметно не проведешь: не все здесь способны ползать по-пластунски и часами сидеть в сырых развалинах.
Может быть, все же попытаться разуверить их, что он Сын зари? Собрать и…
Тут Кирилл вспомнил, что происходит с кумирами, низвергнутыми с высоких, позолоченных пьедесталов — их обычно уничтожают с особой жестокостью, вымещая злобу и разочарование.
Нет, ему не дадут просто так уйти. В лучшем случае — пристрелят как обманщика. Тот же Серега, что сейчас хранит почтительное молчание, и спустит курок.
— Ты прибил этого, Морпеха? — спросил Кирилл.
— Нет, зачем? Отпустил. — На физиономии бывшего десантника появилась улыбка. — Только я ему перед этим рассказал о Сыне зари, об истине и о принесенном тобой знании. Пускай дальше треплется.
Кириллу захотелось рявкнуть «да ничего я не принес!», но он сдержался.
Ведь есть еще один вариант, противный, неприятный из-за того, что придется врать, обманывать доверчивых людей, но похоже, что самый действенный. Сыграть роль, примеренную на него слепой судьбой, притвориться тем, кого в нем хотят видеть — Сыном зари, посланцем небес, вышедшим из рассвета.
Тогда он хотя бы будет уверен, что сам руководит этими людьми, а не другие от его лица.
А когда власть его станет прочной, он скажет, что ему пора нести свет истины дальше.
И он уйдет, отправится на Автозавод искать дочь.
— Пускай треплется, — эхом отозвался Кирилл. — Что там у нас на повестке дня? Завтрак?
— Сначала молитва. — Бывший десантник сурово нахмурился.
